Газета «Iностранец» (N32 от 19.08.1998)
11 августа в Москве состоялся единственный концерт британской группы «Роллинг Стоунз». Все, кто на нем присутствовали — и фанаты, и просто любопытные, и те, кто до последнего момента сомневался, идти или не идти, — были потрясены. Без малейшей поправки на возраст участников группы можно утверждать: «Роллинги» не разочаровали.
Они справились с акустикой «Лужников», с московской непогодой и с инфантильной публикой, не ожидавшей, что все будет настолько здорово. Забавно, что среди зрителей нашлись отдельные персонажи, пришедшие не ради англичан, а ради питерской группы «Сплин». Ну, это дело вкуса. Вообще-то перед «Роллингами» разогрева не требовалось, а идея привлечения посторонней группы диктовалась условиями концерта. Дело в том, что пиротехника и спецэффекты требовали темноты. А кто-то же должен занимать публику до половины десятого.
Последний дешевый 150-рублевый билет был куплен накануне концерта — это при том, что в Россию «Роллинг Стоунз» приехали впервые, а в Лондоне, где их регулярно видят, билеты на оба предстоящих концерта на «Уэмбли» раскуплены полгода назад. В народе и в прессе говорили: «Роллинги» опоздали на 30 лет». Но опоздали — значит, не пришли вовремя. А судя по реакции публики, «Роллинг Стоунз» в Москве 98-го пришлись к месту и ко времени. Да, правда, у Мика Джаггера была идея выступать в Союзе в 67-м, но советский министр культуры возражал. В 70-х, как известно, история повторилась. Но ведь и нас в советские времена никто бы не пустил в Лондон «Роллинг Стоунз» послушать. В общем, квиты.
Музыканты были поражены, что, при голосовании в Интернете их российские поклонники из всех песен выбрали Paint it Вlack. И, как обещали, включили хит в программу. Откуда было им знать, что в начале семидесятых Ташкентский завод грамзаписи выпустил миньон с четырьмя вещами группы. На обложке было написано «Вокально-инструментальный ансамбль «Роллинг Стоунз», а названия песен были вполне адекватно переведены на русский язык. Тогдашние мальчики и девочки рядом с «Нарисуй это черным» как пить дать назвали бы «Рубиновый вторник», «Пока льются слезы» и, конечно, «Леди Джейн». Похоже, повзрослевшие за четверть века юнцы время от времени залезают во всемирную компьютерную паутину. А может, это их дети?
Как бы то ни было, стоило зрителям услышать первые знакомые ноты и увидеть на экране над сценой крупный план Мика Джаггера со стойкой микрофона в руке, как все поверили: и правда, приехал. Не в начале концерта, когда подпевали Satisfaction и отсчитывали километры, которые пробегал Джаггер. А именно в середине, когда «Стоунз» пели то, что знают все. И до последнего аккорда Out of Сontrol уверенность не покидала их.
Нынешнее шоу Bridges to Babylon разительно отличалось от первых выступлений Мика Джаггера и белокурого красавчика Брайана Джонса, первого гитариста группы, в лондонском ритм-энд-блюз клубе Ealing Blues Club в 63-м году. И от первых концертов The Rolling Stones, которые они давали в тех же 60-х в нынешнем своем составе. Теперь, помимо основного квартета (Мик Джаггер, Кейт Ричардс, Чарли Уоттс и Ронни Вуд), на гигантской сцене помещаются саксофонисты, трубач, клавишники, тройка отличных бэк-вокалистов и тонны техники, выстреливающей в публику фейерверками и извергающей дым. Но все не хуже, чем было прежде.
Поскольку главные герои — те же.
За тридцать пять лет существования «Роллинг Стоунз» дали неисчислимое множество интервью. Это естественно: репортеры охотились за ними, как за дичью. Впрочем, «Стоунз» — не беззащитные лани. От журналистов они обороняться умеют великолепно. Во-первых, самая длинная когда-либо данная ими пресс-конференция длилась всего двадцать минут, то есть, пресс-конференция, которой они одарили москвичей и которая продлилась пятнадцать минут — почти рекордная). Во-вторых, эти гении энергичного долгожития в рок-н-ролле редко говорят набрасывающимся на них работникам пера что-то новое и интересное о себе и своем творчестве. Они ограничиваются повторением устойчивых формул, звучащих уже почти как буддийские мантры.
Тридцать пять лет они играют музыку, которая, меняясь вместе с миром, в котором мы живем, остается той же самой. Представьте себе, как изменился мир за эти годы! В начале 60-х не было ни персональных компьютеров, ни СПИДа, властители СССР еще всерьез строили коммунизм, Соединенное Королевство только-только забывало свое имперское прошлое, Гагарин совсем недавно вернулся из космоса, а нынешние седые фанаты «Стоунз» учились таблице умножения в начальных классах школы.
Тридцать пять лет они говорят одно и то же. С немножко разными интонациями, приобретая все больший опыт говорить, не говоря ни о чем. В этом легко убедиться, прочитав то, что появилось в нашей прессе после визита «Стоунз» в Москву. Это, конечно, интересно, но…
«Iностранец» решил пойти другим путем. Провести с Миком Джаггером и Кейтом Ричардсом, несменяемыми лидерами легендарной группы, предполагаемое, виртуальное интервью, в котором они о себе скажут намного больше, чем обычно. Скажут то, что мы от них не слышали, но хотели бы услышать. Итак:
- Мистер Джаггер, чем было для вас детство в Англии, в 50-е годы? Учеба в школе, футбол, первые влюбленности, первые пластинки с американскими блюзами и рок-н-роллами?
М. Д. — Ну, в школе я учился на редкость плохо. Поэтому и подался, когда подрос, в
художественную школу — там химии-арифметики не было. А то бы, глядишь, и магазин какой ограбил… Но художником так и не стал. У нас вот Чарли Уоттс себя живописцем считает, по барабанам кисточками барабанит.
К. Р. — Врет он, как всегда. Это я учился плохо. А он — хорошо. Он и сейчас любит поучиться, а особенно поучить! Вот в футбол он никогда хорошо не играл. Хотя жалко — с его прыгучестью из него бы Марадона вышел.
М. Д. — Shut up! Ну да, влюбленности… Была такая Кэти с веснушками. Я рок-н-ролл и начал слушать от неутоленной любви.
- Вы сегодня, Мик, посетили в Музее Пушкина выставку, посвященную столетию его основания, и поразили там всех своим знанием истории искусства. А особенно своей любовью к Фрагонару, не так уж известному в широких кругах французскому художнику XVIII века. Почему именно Фрагонар, его картины ведь, прямо скажем, не очень похожи на музыку «Стоунз»?
М. Д. — Это вы плохо знаете историю искусства. Репродукции «Шоколадницы» Фрагонара каждый идиот может увидеть где угодно, от Гонолулу до Рейкьявика. И вообще отличный художник Фрагонар, такой нежный! И девушки у него красивые. Вроде Кэти.
- Что с Кэти сейчас? Не знаете?
К. Р. — Он не знает. Я знаю. Она потом стала вашим министром культуры, как ее? — да-да, Фурцева. Та, которая нас в 67-м в СССР не пустила.
- Кажется, как раз в 67-м Мик Джаггер сказал интересную фразу: «Мы живем сегодня и играем завтрашнюю музыку». Вы смогли бы сказать то же самое сегодня?
М. Д. — Я правда такое сказал? Забавно. Постойте, дайте я посчитаю. Девяносто восемь минус шестьдесят семь это тридцать один, умножим на примерно триста шестьдесят… Так-так… Ну и хреновая же у вас ручка… Да: пять тысяч сто шестьдесят дней!
К. Р. — Я же говорил, он всегда хорошо учился арифметике!
М. Д. — Нет, это правда гениально! Знаете, это на самом деле так. Я был бы полным кретином, если бы стал говорить, что я такой же, каким был тогда, в какой-то из дней 67-го. Я меняюсь. Но я всегда живу сегодня. И сегодня думаю о том, что завтра надо быть живым и что-то такое сделать. Так что этот мой афоризм вполне соответствует истине. Мы на самом деле играем завтрашнюю музыку. Разве не так, приятель?
К. Р. — На этот раз этот дурень вроде прав.
- Господин Ричардс, гастроли «Стоунз» в Европе были отсрочены, потому что вы полезли у себя дома на верхнюю полку за книгой, упали и сломали ребро. Потом вы заявили, что это было факсимильное издание Codex Atlanticus Леонардо да Винчи. Почему именно эта книга, почему вы поставили такой увесистый том на верхнюю полку?
К. Р. — А вы думаете, что дурень только Мик? У нас в группе я стою на втором месте по дурости. Вот по дурости и поставил на самый верх. Да и купил сдуру. Стоила книга черт знает сколько, а какого ляда она мне понадобилась — понятия не имею. Но купил и поставил под потолок. Думал — пускай себе там стоит, пылится. А потом что-то в голову взбрело, этот Леонардо ведь отличные штуки придумывал. Например, машину для забрасывания говна в осажденный город. И картинки интересные. Вот и решил посмотреть… А теперь Чехова туда поставлю.
- Почему?
К. Р. — Во-первых, чтобы избежать дурацких вопросов о том, как мы относимся к русской культуре. Охренительно хорошо относимся. Очень любим. Я бы вообще хотел родиться русским. Я просто не понимаю, почему не русские, а американцы и англичане придумали рок-н-ролл. Это ведь музыка сумасшедших, хорошо контролирующих свое сумасшествие. Мы, по сравнению с вами, скучные и нормальные люди. Ничего особенно интересного за последний век не придумали.
У вас столько всего такого было наделано! Сталин — круче Гитлера, Муссолини, Рузвельта и Черчилля вместе взятых. А Чехов — он вообще наш культовый писатель. Так смешно, что плакать хочется. И фамилия отличная: Check off. Знаете, сheck out — «уезжать». А check off — вообще вроде «сваливать навсегда»… Ну, а во-вторых, чтобы мне на голову больше не сваливалось, я Чехова наверх и поставлю. Он полегче, во всех смыслах.
- Зачем вы продолжаете работать? Это ведь тяжелый труд, а денег вы уже заработали больше, чем сможете потратить.
М. Д. — А просто так. Что же мне, футбольную команду, как Элтон Джон купить? Или на бирже играть, как Большой Дядя Джо Сорос? Вы знаете, что скоро он у вас устроит финансовый кризис? Скучное дело. Нравится мне музыку играть, и все. Ну, а если мне за это еще и много денег платят, так большое спасибо. И вообще — мне мой папа всегда говорил: «сынок, найди себе дело по душе и честно зарабатывай на жизнь».
- Как вам, извините, в вашем возрасте удается выдерживать напряжение полуторачасового концерта, «прыгать козлом», не терять дыхание, петь?
М. Д. — Ну, есть некоторые методы. Возраст, да, конечно… Приходится работать над собой. Кейт вот тут сказал, что очень Чехова любит. А я — Булгакова. Bull Gay Cow — (что-то вроде «бык-веселая-корова» или «бык-гомосексуалист-корова»)… У него хорошая книжка есть, про собаку, ставшую человеком. Там профессор какие-то обезьяньи яйца пожилым импотентам пересаживал. Нет, я к таким способам не прибегаю, но кое-что делать приходится. Например, очень люблю бифштекс из репы.
К. Р. — А я — из бычьей говядины. И тоже как огурчик!
- Как насчет секса? Про вас, мистер Джаггер, рассказывают много интересного, список ваших предполагаемых любовников и любовниц невероятен…
М. Д. — Чистое вранье! Дело в том, что я абсолютный импотент с момента первой репетиции «Роллинг Стоунз».
К. Р. — И самое интересное, что этот старый поганец говорит чистую правду!
- А религия? В свое время вы шокировали многих своей песней Sympathy for the Devil, «Симпатия к дьяволу».
М. Д. — А что дьявол? Такой же fucking shit, как я. Надо помогать этому парню, чтобы совсем не испортился. Хорошие советы ему давать, учить уму-разуму, не оставлять его наедине с собой. А то магазин какой-нибудь обворует или еще что-нибудь похуже натворит. У меня вот есть собачка, йоркшир-терьер, та еще скотина, просто черт какой-то. Я ему тоже помогаю, чтобы не воровал со стола, не писал на ковер, не грыз мои ботинки.
- Совсем глупый вопрос: какие у вас планы на будущее?
К. Р. — Конечно, полететь в космос! Нам в Москве сказали, что какой-то ваш большой
политик на днях собирается туда отправиться. А чем мы хуже? Лучше будет, если я стану президентом России? Мик, ты не возражаешь быть премьером? Здесь, конечно, не Даунинг-стрит 10, но тоже ничего тебе будет. Чарли мы назначим — как это у вас называется? — в общем, начальником палаты лордов. Рона — в парламент. Остальным своим ребятам тоже работу найдем. Нет, ей-богу, лучше ближе к звездам отправиться…
- Успеха вам и спасибо.
М. Д. — Это вам спасибо. В жизни не разговаривали с такими умными журналистами.
С «Роллинг Стоунз» мысленно беседовали Ирина МАК и Рустам ПЛИЕВ.