Кит очищается

После того, как Мик Джаггер отложил “The Stones” в долгий ящик в пользу своей соло-карьеры, Кит Ричардс ответил на это своим собственным сольником – и это интервью из 1988-го, где теперешний «семейный человек» (как он сам себя описывает) изрядно прошелся по своей дурной репутации, а также капитально выместил свою злобу на Парня в лимонно-желтых трениках.

Энтони Де Куртис, “Rolling Stone”, 6 октября 1988 г.

Выпивка в одной руке и сигарета в другой – Кит Ричардс пританцовывает в нью-йоркском офисе своего личного менеджера, Джейн Роуз, в то время как из стереосистемы гремит “Talk Is Cheap” – его первый сольный альбом за четверть века в составе “The Rolling Stones”. Помимо того, что он наслаждается грувами, Кит также занят бизнесом: он проверяет слайды, стараясь отобрать обложку для пластинки. «Просто издайте её  в коричневых бумажных конвертах, — говорит он в какой-то момент с иронией в голосе Стиву Джордану, с которым он написал альбом и спродюсировал его. – Мне насрать на проклятую обложку».

Записанный с гитаристом Уодди Уохтелом, клавишником Айвеном Невиллом, басистом Чарли Дрейтоном и Джорданом, который ранее был ударником-резидентом шоу “Late Night With David Letterman”, “Talk Is Cheap” – это сборка, богатая на музыкальные корни Ричардса, начиная ароматом кажён на “Locked Away” до фанка “Big Enough”, от Мемфисского соул в “Make No Mistake” до рокабилли в “I Could Have Stood You Up”. Еще один трек, “You Don’t Move Me”, вызывает в памяти «Стоунз» не только благодаря хлесткому гитарному саунду, но и из-за его главного героя, Мика Джаггера. Песня источает ярость и горькие чувства Ричардса, когда Джаггер решил заняться сольной карьерой в 1986-м вместо турне «Стоунз» после того, как они издали “Dirty Work”. Песня также упрекает певца за коммерческий провал его двух соло-альбомов: «Теперь ты хочешь бросить кости; ты уже дважды обделался».

Позднее на неделе Кит Ричардс приходит на интервью в офис Роуз, щеголяя красно-затемненными очками, серыми вельветовыми слаксами, белой курткой и той же самой футболкой, которая была на нём четырьмя днями ранее: на ней нанесено легендарное  ОБЕРГРУППЕНФЮРЕР («важный генерал воинов»). Пропустив в себя “Rebell Yell” и имбирный эль и закурив “Marlboro”, он вешает свою куртку на спинку стула и идет работать. Теперь 44-х летний, Ричардс описывает себя как «семейного человека». Вдобавок к двум детям-тинейджерам от его ураганных отношений с Анитой Палленберг, у него есть две маленькие девочки в браке с нью-йоркской моделью Патти Хансен.

Когда он говорит о Джаггере, то привязанность смешивается с презрением, и необходимость примирения сражается со столь же сильным желанием признания своей правоты по поводу цельности «Стоунз». «Это борьба любви с ненавистью», — поет Ричардс на “Talk Is Cheap”. В пылу столь яростного эмоционального сопереживания «Стоунз» обсуждают воссоединение в следующем году ради альбома и тура. «Мои битвы с Миком очаровательны, — говорит Ричардс. – Когда ты знаешь кого-то столь долгий срок, то вы повидали вместе столько всего, что об этом почти невозможно говорить».

И все-таки в  следующие три часа он говорит…

-  Отдаляясь в 1971-й, ты говорил, что ты никогда в жизни не хотел бы попасть в ситуацию, когда тебе надо принимать решение о том, оставить ли песню для себя или отдать ее «Стоунз».

- Ага, это все есть. Поставить себя в ситуацию раскола, принимать решение – это нелегко. К счастью, или к несчастью, с тех пор, как «Стоунз» взяли этот перерыв, или как там … не работали, понимаешь… мне не приходилось беспокоиться об этой конкретной проблеме. Видишь ли, “Dirty Work” я построил в известной степени по тому же типу, что и “Some Girls”, в том плане, что она была записана с абсолютной мыслью о том, что мы сыграем её на сцене. И вот, когда мы закончили запись и потом… некие высшие силы, скажем так (смех) внезапно решили, что не собираются сопровождать нас в тур с этим диском; команда была оставлена на произвол судьбы. Из-за того, что ты не выстроил вслед за ним чуток гастрольной работы, ты сделал лишь 50% дела.

- Считаешь ли ты, что “Dirty Work” не пошел хорошо из-за того, что «Стоунз» не поддержали его туром ?

- Нуу…за ним не последовала раскрутка. Как только он вышел, каждый типа сказал: «Нуу, они распались», или «Они не собираются работать». Так что  за этим ты получил много негатива.

- Казалось, что он был издан в канун бури хаоса.

- Так и было – главным образом, как я думаю, в сцепке с фактом, что на тот момент умер Стю. Вся конструкция рассохлась. Далеко не многие в курсе того, какой Башней Силы он был, и насколько он был важен в группе.

- Итак, смерть Стю была частью проблемы. А что случилось потом ? Это Мик не хотел ехать в тур ?

- По правде говоря, это Мик решил, что он сможет… не знаю, насколько «сможет сделать лучше» — это наилучшая фраза, но ему казалось, на самом деле, что “The Rolling Stones”  были как бы мельничным жерновом на его шее. Что, конечно, жутко – и я сказал ему об этом.

- Он сказал это лично тебе ?

- Ага. Ага. Он сказал: «Мне не нужно это сборище старых пердунов». Как же мало ты знаешь, сына. Я поговорил  с ним об этом на прошлой неделе, потому что теперь он хочет снова собрать «Стоунз» — потому что ему больше некуда идти. И я не хочу нападать на чувака. Мои битвы с Миком не совсем таковы, какими они представляются в прессе или другими людьми. Они гораздо более закручены, потому что мы знаем друг друга большую часть нашей жизни – то есть, с 4-х – 5-ти лет. Поэтому в них гораздо больше нюансов, входов и выходов, чем это можно объяснить на пальцах. Но я думаю, что со стороны Мика  имеет место быть некий комплекс Питера Пэна.

Это нелегкая работа, быть фронтменом. Для того, чтобы делать это, нужно в некотором роде считать себя полубогом. Но если это заходит немного дальше, это чувство, то ты начинаешь думать, что тебе никто не нужен, и Мик как бы потерял связь с тем фактом, насколько важны для него «Стоунз». Он посчитал, что может просто нанять других «Роллинг Стоунз», и что в этом плане он может контролировать ситуацию в большей степени, вместо того, чтобы воевать со мной.

Моей позицией в районе создания “Dirty Work” было то, что это было время, когда «Стоунз» могли сделать нечто. Они смогли остепениться и вырастить эту музыку и доказать, что ты можешь пойти с этим дальше. Что тебе нет нужды возвращаться и играть в Питера Пэна и стараться переплюнуть Принса и Майкла Джексона или “Wham!” и “Duran Duran”. Но всё это, как я думаю, вопрос самооценки. Он убедил себя в том, что ему по-прежнему необходимо доказать что-то на данном уровне. Для меня, с тем, что он начал делать, 25 лет единства были спущены в толчок.

- Чем ты это объясняешь ?

- Мик более задействован в том, что происходит на данный момент – и в моде. Я же стараюсь, чтобы эта штука росла, и я говорю, что нам не нужны лимонно-желтые треники и вишневый подъемник и спектакль для того, чтобы сделать хорошее шоу «Роллинг Стоунз».  Есть гораздо более зрелый способ сделать это. И Мик, особенно в то время, два или три года назад, был еще не в состоянии видеть четкий способ сделать что-нибудь по-другому. Таким образом, ему пришлось дать задний ход и сравнить себя с теми, кто в тот момент попал в Горячую Десятку.

- Последнее шоу «Роллинг Стоунз», которое я смотрел, было в театре “Fox” в Атланте в 1981-м, и это была просто группа, без выкрутасов.

- Для меня, интересная вещь о Мике – это то, что он мог работать на этом столе лучше, чем кто-либо в мире. И чем больше становились сцены, для меня это было ощущение, что на той сцене он должен был пускать в дело каждый миллиметр пространства. Он мог бы сказать на это, что когда ты играешь на стадионах, что тебе неплохо бы собрать столько публики, сколько это вообще возможно. Но чем больше сцена, тем более все это «сценично». Факт в том, что Мик не относится с должным к тому факту, что у него была группа, на которую он мог положиться, что бы там не случилось. Думаю, что в итоге он принял это как должное и начал считать, что он может нанять её. А ведь это не так.

- Ты записывался сам по себе с незапамятных времен. Набрал ли ты большой песенный багаж ?

- Реально нет. Все песни на этом альбоме были написаны в прошлом году. Для «Стоунз» я написал бы то, что может спеть Мик, что для меня казалось наилучшим вариантом для него самого. На этом альбоме, песни не настолько различаются по структуре или содержанию, вот даже как. Я умудрился сделать кое-что, по поводу чего в плане «Стоунз» я бы сказал: «Не-а, это нельзя. Слишком сложно». Я понял это, когда начал писать со Стивом Джорданом. Это была другая классная штука: что я нашел кого-то еще, с кем  можно работать. Для меня, работа в команде – это важно. Энтузиазм со стороны других парней невероятно важен, и эти парни одарили меня им сполна. Они ни разу не позволили мне расслабиться. Они смотрели на меня: «Продолжай вот так, продолжай вот так, чувак!» Никто никогда не давал мне такого пинка под зад. В то же время, мне это нравилось, потому что они были правы.

- Где же в итоге оказались Чарли, Билл Уаймен и Рон Вуд ? Ты поддерживаешь с ними контакт ?

- Ну да. Кстати, в этом месяце или вроде того, я контактировал с ними. Неожиданно позвонил Мик, и все остальные: «Давай снова соберем Стоунз». Я думаю: «как раз тогда, когда я – в середине альбома. И теперь что вы хотите – запороть его ?  Вы хотите обсудить возвращение именно сейчас ?!» Но мы обсудили это. Я поехал в Лондон, и у нас была встреча. Думаю, в следующем году вам попадутся новый альбом и тур «Стоунз».

- По поводу «Стоунз» и твоей отдельно взятой жизни всегда было такое чувство, что это – именно то оно, и ничто другое, как это представляется тебе.

- Ну, это определенно реально. Другая штука по поводу моей жизни и жизни «Стоунз» — это что в этом плане нет ничего поддельного. Если кто-то и собирался вылететь в трубу, то мы готовились вылететь в трубу вместе со всеми остальными. Это не вроде того, что мы сидим где-то в комфортабельном далеком раю и выпускаем эту штуку и говорим: «Ну и садись на жопу». Нам достается на орехи больше, чем кому-либо.

Просто я всегда стремился избегать делать что-нибудь, что потом вызовет у меня сожаление. Что бы я ни делал, мне бы не прочь быть в состоянии жить с этим. Неважно, что там на поверхности, типа: «Вот жопник, вот торчок» — по крайней мере, это реально. И я могу с этим жить. Если меня похерят, то со мной похерится и весь мир! (смех)

- Как-то ты сказал, что ты никогда не желал бы того, чтоб кто-нибудь почувствовал, что он в состоянии найти нечто в твоем грязном белье, что он не смог бы разузнать, просто спросив тебя об этом.

- В шоу-бизнесе всегда есть эта вещь:  у тебя есть «имидж», и ты играешь его до ручки, но  реально ты не такой «в моей приватной жизни», и так далее.  И, возможно, для кого-то это нормально. Но для меня то, что я делаю – для этого я слишком ярок.

Естессно, есть куча вещей… То есть, я – семьянин. У меня есть 2-х и 3-х летние девчонки, которые побивают меня. Я не те парни, которых я вижу по MTV, которые, естессно, думают, что они – это я. Как же много людей считают, что в этом – все оно. Быть Китом Ричардсом не так-то просто. Но, с другой стороны, и не особо сложно. Главная штука – это познать себя.

Я был типа как силком поставлен в позицию говорить правду, и только правду, потому что они уже покопались в моем грязном белье…и все это уже было на первых страницах. До той точки, когда люди думают, будто я гораздо более Эррол Флинн или одиозен, чем я есть на само деле. Но я знаю, что они думают: « Мы придадим им тот видок Кита Ричардса». Для моих друзей «видок Кита Ричардса» это, типа… большая шутка. И тут ничего нет в плане, будто я мрачный – просто так я выгляжу, когда не улыбаюсь. Для меня, главная штука в плане жизни на этой планете – это знать, какого черта ты есть, и относиться к этому реально. Вот та причина, по которой я до сих пор жив. Чарт, в котором я был Номером Один дольше всех, назывался «Следующий, Кто Склеит Ласты». Я возглавлял тот чарт дольше, чем любой пластиночный! (смех)

Мик уже слышал “You Don’t Move Me” ?

-  Куда он денется.  Прокрутил ему весь альбом, ась ? На прошлой неделе, или пару недель тому.

- Здесь, в Нью-Йорке ?

- Да. И в продолжение всего диска он трепался (смех). Но когда я пошел в сортир отлить, а потом шел обратно, то я увидел, что он… танцевал! Но когда я обратно вошел в тубзик и громко хлопнул дверью и снова вышел и пришел к нему, то он сидит такой… (выпрямляется в струнку и складывает руки на колени). Не знаю, что он там реально такого думает о нем, потому что все это связано с тем, что случилось с его сольными вещами.

То, что он издал, для меня, это – самый ясный резон, почему мы не поехали на гастроли после “Dirty Work”. Он хотел посостязаться на ином уровне. Для меня, грустным в этом было то, что я считал это совершенно необязательным шагом, так как он абсолютно не схватил эту мысль о целостности «Стоунз».

- На что похожи твои чувства в свете того факта, что Мик не захотел тура “Dirty Work”, а сейчас откатал тур по Японии и собирается в тур по Австралии ?

- Чудесно. Езжай в Австралию в разгар их зимы. Ну же. Мне есть чем заняться. Валяй. Езжай туда со своей сопливой группой.

Он знает, что я думаю по этому поводу. Однако признает ли он когда-нибудь свою ошибку – этого я знать не могу. То есть, скажем начистоту: я люблю Мика. Большую часть времени, что я провожу за общением с Миком, я стараюсь открыть ему глаза: «Тебе не нужно делать это. У тебя нет проблемы. Все, что ты должен – это просто расти вместе с этим». То есть, 99%  мужского населения западного мира – и еще дальше – с охотой отдадут одну почку за то, чтобы жить жизнью Джаггера. Чтобы быть Миком Джаггером. А он, видите ли, несчастен оттого, что он – Мик Джаггер! Для меня, это неприемлемо. Моя обязанность – сделать его счастливым! (смех) Для меня, я считаю это своим провалом, если я в итоге не смогу заставить думать своего товарища хорошо о нем самом. И даже хотя он очень автократичен и может быть реальным мудаком. Но кто не бывает мудаком по временам ?

Ментальная установка «осадного положения» — вот что как бы беспокоит меня в Мике. Никто не может залезть туда, даже я, кто знал его дольше, чем кто-либо. У него свое видение себя самого, которое на самом деле далеко от реальности. И поэтому он вынужден играть в игру; он вынужден играть роль. Он ничего никогда не даст тебе. Он никогда ничего не отдаст. Он лучше удавится. И мне все равно, читает ли он это говно или нет, потому что это – часть, насколько я в этом убежден, моей попытки помочь ему по жизни.

- Теперь ты попал в ситуацию, когда выходит твоя собственная сольная пластинка.  Ощущаешь ли ты некий привкус соревнования с Миком ?

- Естественно, эта ситуация есть в той степени, насколько она ощущается. Нет, я не ощущаю никакого соревнования с Миком. Ощущает ли это Мик или нет – это уже другой вопрос. Почему мы не поехали в тур с “Dirty Work”… это должно быть ответом на него.

- Ты хочешь сказать, что он чувствовал, что это была в большей степени твоя пластинка или…

- Или кто там заведует всей этой лавочкой. Думаю, что для Мика это гораздо более важно, нежели для меня. Видишь ли, по отношению к Мику я частенько приподнимаю шляпу. Я невероятно уважаю чувака. В 70-е, когда я был на игле и не предпринимал ничего, кроме как упорядочивал песни и появлялся и не связывался ни каким боком с бизнесом «Стоунз». Всю эту работу и тяжкую ношу взял на свои плечи Мик, и он сделал все это, и прикрыл мою жопу. И вот за это я всегда уважал его. То есть, он поступил точно так, как  должен поступить настоящий друг.

 

 

Когда я «очистился» и подошло время “Emotional Rescue”: «Эй, я вернулся, я чистый, я готов;  я здесь, чтобы помочь тебе и немного разгрузить тебя»,  то немедленным ответом на это было чувство раздражения. Неважно,  был ли я убежден в том, что он обрадуется этой разгрузке или нет, но ему показалось, что я встреваю и стараюсь взять власть в свои руки. И вот когда я впервые ощутил привкус, скажем так, некоей досады. Изначально я не готовился к этому, но именно тогда я впервые почувствовал, что он настолько привык руководить, что теперь уже нет ни малейшего шанса на то, что он упустит это из своих рук. Для него это было «борьбой влияний».

- Оставим «Стоунз» на мгновение; как ты оцениваешь нынешнее состояние рока ? Я тут хотел показать тебе список из Горячей Десятки синглов и узнать твою реакцию на них.

- Отлично, давай.

- Номер один – это “Roll With It” Стива Уинвуда.

- Стив классный, но запись, буээ. Он не продвигается вперед. Ну то есть, он классный музыкант, но мне кажется, что у него нет горячего желания реально делать что-то. Если он напряжется и начнет работать, то это фантастика. Думаю, он один из лучших английских музыкантов, что мы имеем.

Но в то же время, моя проблема со Стиви – и он должен возненавидеть меня за это навсегда – что он как бы… безликий. Что там за Номером Два, Джордж Майкл ?

 Номер Два – это “Hands to Heaven” от “Breathe”.

- Ни разу не слышал. Ничего не знаю об этом.

- Номер Три – это “Make Me Lose Control” Эрика Кармена. Недавно у него был хит из саундтрека “Dirty Dancing”.

- Классный пиар.

- Номер Четыре – это “Sign Your Name” Теренса Трента Д’Арби.

- Он более заинтересован в Теренсе Тренте Д’Арби, чем в чем-либо другом, насколько мне кажется. Эй, миленький мальчик, но займись-ка собой. Классный голос, но этого недостаточно.

- “1-2-3” Глории Эстефан и “Miami Sound Machine”.

- Группа из отеля Холидей-Инн, клубная группа, которая сделала это. Очень мило. Нормальная девчонка. Типа “Dirty Dancing”: только смотреть. Но это быстро надоедает.

- “I Don’t Wanna Go on With You Like That”, Элтон Джон.

- Рег, подари мне Рубенса, и я скажу что-нибудь приятное. Рег Дуайт. Неплохой парень, но позер.

- “I Don’t Wanna Live Without Your Love”, от “Chicago”.

- “Chicago”? Не слышал. Для меня “Chicago” всегда были… то есть, так я много гадостей могу наговорить, чувак! (смех) Будьте снисходительны ко мне. Я не слышал именно этот диск, но думаю, что это натянуто.

- “Monkey” Джорджа Майкла.

- Побрейся и иди домой. Он переодетая бабенка.

- “Hold On To The Nights” Ричарда Маркса.

- Не знаю эту конкретную пластинку, но у меня такое чувство – и зачем я это говорю  – что, может быть, в ней есть что-то интересное ?

- А Номер 10 — это “Just Got Paid” («Мне только что заплатили») Джонни Кемпа.

- Вот бы мне тоже заплатили !  Что за хрен этот Джонни Кемп, я даже не знаю.

- Я также хотел спросить тебя о текущих суперзвездах.

- “U2” мне ндра. Мне очень нравится Боно. Когда я работал с ним, я его ни разу не слушал. Я нахожу этого парня очень интересным и открытым. Потом, спустя время, я начал их слушать. Это человечья музыка; это не кнопочная музыка.

Для меня, отвратная вещь по поводу поп-музыки на сей момент… и особенно я разочарован вами, черные парни, просто нажимающие кнопки и говно. Они для меня реально загинаются. С драм-машинами и звукорежиссерами, которые никогда… ты устанавливаешь установку и говоришь, что будешь играть с живым ударником, и они такие: «Чаво-й? Как мы запишем-то энту штуку ?» Музыка – это нечто про людей, а не про нажать кнопки. Для меня, это типа дурость, что Джордж Майкл – Номер Один  в черных чартах. Потому, что – гей, гей, что там стряслось с Литтл Милтоном ? Что стряслося с соулом ?

- Что по поводу Брюса Спрингстина ?

- Брюс ? Вот это сложно, потому что мне нравится чувак. Но музыка… Не знаю. Я – самый трудный задачник всех времен, щас я надеру кучу народу. Брюс ? Для меня, это претенциозно.

- Что ж тут претенциозного ?

- Я ценю отношение. Я ценю то, что он хочет делать. Я просто думаю, что он пошел не тем путем. Это просто мое мнение, и лады. Я вас всех достану. Брюс ? Слишком натянут для меня. Слишком раздут.

- Я знаю, что в прошлом ты не любил Принса. Твое мнение изменилось ?

- Принс, я уважаю его энергию, но он просто попал на гребень волны. Для меня он – типа “The Monkees”. Тут я не вижу никакой глубины. Думаю, он очень умен в плане манипуляции музыкальным бизнесом и бизнесом развлечений. Думаю, что он больше в этом, чем в музыке. Я не вижу много субстанции в том, что бы он не делал. Слишком много отсылок… к пацанским писям. И даже они мне нравятся больше Принса. Он обращается к все той же публике. По-моему, это для детей.

- Ну так скажи мне, что же тебе по душе.

- Немного всего. Я всегда любил “AС/DC”, лады ? Я люблю “U2”; реально — дя. Думаю, Боно, особенно, в нем что-то особое. “INXS” меня в общем интересует. Мне нравится Трейси Чэмпэн. Зигги Марли я нахожу очень интересным, потому что он не просто «его сын». Он всегда избегал быть, как это не неприятно сказать — Джулианом. Он взял от своего отца и построил на этом, но он не просто «сын Боба Марли». Ему есть что сказать своего, и он в этом серьезен.

- Я хотел спросить тебя о Чаке Берри. Если ты возьмешь 45 песен Чака, то 15 будут среди величайших рок-песен в истории, а 30 будут самыми затертыми клише.

- И две-три из них просто «мочалки». Для меня, грустнейшая вещь о Чаке, это что его самая продаваемая пластинка – это “My Ding-A-Ling” («Мой чудачок»). Но он этого заслужил, из-за его отношения к тому, что он делает. Он сам даже еще не просек собственную ценность. У него нет понятия о своем влиянии на поп-музыку. Чак просто хочет хлеба. И в этом нет ничего плохого, потому что это был единственный путь для парня из его эры, оттуда, откуда он вышел,  кто смог выйти в мир.

- Ты говоришь, что «Стоунз»,  возможно, соберутся вместе. Имея в виду все, что произошло,  можно ли рассматривать это, просто имея в виду, что это подходящая возможность заработать 40 млн. и…

- 100! (смех) Что я могу сказать по этому поводу ? Как бы ты много не заработал, тот же самый процент уходит на то, чтобы держать это в строю. Непроизводственные издержки огромны. Суммы денег – я нахожу, что это столь же уму непостижимо, как и у кого угодно снаружи на улице. Ты говоришь: «Ага, он гребанный мультимиллионер, и бла-бла-бла». Одна вещь, что ты узнаешь, когда зарабатываешь кучу денег – и это всегда звучит банально, когда ты говоришь это, но это не так – что это не главная вещь. Это не добавляет ни йоты к твоему счастью в жизни. Это просто значит, что тебе приходится иметь дело с различными проблемами.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

- Ты описывал себя ранее «семейным человеком». Что по поводу твоей семьи и детей ? Естественно, у твоей жены, Патти Хансен, есть свои дела, а у тебя — свои.

- Патти сейчас мать. Она не делает многого. Она делает одну работу, две работы в год. То есть, это мой второй заезд с семьями. У меня есть сын – Марлону 19, Анджеле 16, и она только что окончила школу.

У меня есть эта новая семья. Я живу в обществе женщин, что иногда может просто свести с катушек, и вот почему мне нужно работать и ездить на гастроли. Я люблю их всех, но жить с кучей телок – это стрёмно, и не особо важно, по сколько им лет. Для парня, единственного парня в доме, ты можешь позвонить другому чуваку и сказать: «Эй, приходи, или я просто выпаду в осадок!» И моя старушонка знает это, спаси её Бог. То есть, вот почему я женился на ней, потому что я женюсь только раз. Но Патти и я, у нас все идет очень неплохо. И это просто продолжается. Я счастливый человек.

- С тобой и Патти, это некое соглашение, где кто-то один  все время заботится о детях ?

- Нет, я ненавижу это. У меня этого никогда не было. Это только Патти и я и дети. Есть другие люди, которые убирают  в доме, но это не типа, когда есть няня, которая собирает детей раз в день вместе на чай, а потом отваливает. Никоим разом. Вы все живете вместе. Семья – это особая штука. Это почти… об этом нельзя реально говорить, кроме как говорить, что если у тебя есть шанс в этом плане, то попробуй, потому что это – одна из самых особых вещей, которые могут попасться тебе на поверхности этой Земли. Это дает тебе тот недостающий кусочек того, в чем есть жизнь. В то время, как они смотрят на тебя, как на самого чудесного человека в мире, потому что ты «папуля», они делают для тебя больше, чем ты для них.

- Как твое здоровье ?

- Я тебя умоляю.

- Ты хорошо выглядишь. Ты классно звучишь.

- Я прожил свою жизнь по-своему, и я сейчас здесь, потому что я смирился с неприятностью от осознания того, кто я такой.

- Проблема, тем не менее, в людях, которые считают, что  они могут жить, как Кит Ричардс.

- Вот это я и хочу сказать. Самая большая ошибка в мире – это думать, что ты должен кому-нибудь подражать. Это фатально. Тут нет ничего общего со мной. Если люди хотят быть как Кит Ричардс, то им лучше бы обзавестись той же физической формой. Я замешан на очень крутом тесте – в противном случае меня бы здесь не было.

-  В этой точке, до какой степени твоя идентичность связана с бытием «Роллинга Стоуна» ?

- Нуу… я всегда был таким, с самого начала… если ты хочешь назвать это моей профессиональной карьерой. И я никогда не хотел быть кем-то еще. За последнюю пару лет, мне пришлось считаться с тем, что я таковым не являюсь. Сначала это почти что разбило мне сердце. Чему я научился, когда не был «Роллинг Стоуном» за два года — так это тому, что оно, наверное, поможет мне быть, если «Стоунз» соберутся вместе, что они сделают, они помогут мне быть… что я могу сказать ? «Лучшим Роллинг Стоуном» ? (смеется) Или сделать «Роллинг Стоунз» лучше. У меня гораздо больше самоуверенности в себе, когда я сам по себе. И эта моя единственная работа – не стремиться отчаянно держать группу вместе, которой, возможно, был нужен перерыв.

- Последний вопрос, который я хочу задать тебе – это о передача опыта. Все блюзмены, которых ты почитаешь – от них осталось наследие, которое ты развиваешь. У тебя есть видение того, как ты бы хотел, чтобы «Стоунз» и твоя музыка прошли вперед ?

- Ну, тогда мы вернемся назад к перерыву в районе “Dirty Work”. Мое видение «Роллинг Стоунз» было таковым, что это был совершеннейший момент и подходящая возможность, в нашем состоянии и возрасте, продолжать и зреть и доказывать это. Я играл с Мадди за шесть месяцев перед тем, как он умер, и чувак был так же полон жизни, как и в юности. И он делал это до того самого дня, как он умер. Для меня, это  важная вещь. То есть, что мне остается сейчас делать,  переучиться на сварщика ? Я буду делать это, пока не крякну. Я приговорен к этому, и вот и все.

Я хочу постараться и заставить эту штуку расти дальше. Элвис этого не смог. Этого не сделали многие из них. Для меня, важно доказать, что это не просто тинейджерское говно, и что тебе нужно стыдиться того, что тебе за 40 и ты по-прежнему занимаешься этим. Это необязательно. Это работа. Это мужская работа, и это пожизненная работа. Если найдется такой сосун, кто сможет доказать это, то этим сосуном буду я.

Добавить комментарий