Кит Ричардс: откровения тайного басиста

Журнал Guitar World”, октябрь 2015.

Студия – это одна из еще оставшихся на этом свете зависимостей несгибаемого Кита Ричардса — впрочем, как и наиболее благотворная среди всех, по которым он известен за 50-плюс лет как гитарист и со-лидер “The Rolling Stones”.

«Ага, я соглашусь с этим», — отмечает Ричардс со смехом, охрипшим от немеряного количества сигарет и горячительных напитков. «Студия – это, определенно, одна из моих продуктивных зависимостей. Я просто люблю записываться – особенно с парнями, с которыми я работаю. Студия звукозаписи – это в общем-то мой второй дом. Я могу чувствовать себя здесь довольно хорошо. Пошляйся вокруг и наложи треков, пока ты не подумаешь, что у тебя что-то есть».

Вскоре после завершения своей автобиографии «Жизнь» (2010), Ричардс обнаружил себя в очень сильной ломке без дозы студийной записи. «Я не поверил, как долго в конце концов занял этот процесс, — говорит он о книжном проекте. – Так что к тому времени, как это было завершено, я понял, что  не был в студии 4 года!»

Пока “The Stones” мирно дремали, Ричардс собрался вместе с тесной кликой музыкантов, которых он всегда использовал для сольных проектов, в  том числе с ударником Стивом Джорданом, гитаристом Уодди Уохтелом и клавишником-певцом Айвеном Невиллом. Результатом стал третий на сегодняшний день сольный альбом Ричардса “Crosseyed Heart”. Это – наиболее полно реализованный  изо всех сольных проектов Кифа. В этот тайм-аут его композиторский дар особенно окреп – от добротного лид-трека “Trouble” до кантри-плача “Robbed Blind” и баллады для поздней ночи “Illusion”, где его можно услышать поющим в дуэте с Норой Джонс. Он приебывал в настолько наилучшей форме, что, кстати, “The Stones” утащили одну из песен, отложенных для “Crosseyed Heart” – “One More Shot”, в качестве бонуса к их сборнику “GRRR!” Это был один из нескольких процессов, которые постоянно откладывали дату выпуска соло-работы Ричардса.

Но ожидание стоило того. “Crosseyed Heart” – это славная и прочувствованная сердцем сумма музыкальных стилей – кантри, фолка, блюза, реггея и раннего рок-н-ролла – которые глыбоко повлияли на музыкальную жизнь Кита Ричардса, и через него, -на несколько поколений гитаристов. Вооруженный  акустической гитарой “Martin” из 30-х с корпусом из акации коа, произрастающей на Гавайях, Ричардс идет по следам Роберта Джонсона на открывающем альбом титульном треке.  Как всегда, его интерпретация блюза – это всё, кроме подражательного и механического. Этот парень определенно не читает табы или смотрит инструктивные видео. Он стреляет прямо из сердца, позволяя тому и чему он есть – квинтэссенциальному английскому рок-н-роллеру эпохи бэби-бума – отфильтровать традиции, которые он так почтительно пробуждает в каждом слушателе.

И вот так это идет сквозь весь диск, исполняет ли он одну из своих собственных композиций или предлагает свой вариант классического фолк-вальса Лидбелли “Goodnight Irene”, или “Love Overdue” реггей-крунера Грегори Айзекса.  Палитра классических гитарных текстур богата оттенками. И время  смягчило голос Ричардса до иссохшегося, как бочка из-под виски, карканья – полу-речитативного, полу-заклинательного, что придает “Croseyed Heart” интимный, почти исповеднический привкус. Ты наклоняешься ближе, чтобы услышать то, чем делится с тобой сам мастер.

Релиз альбома совпадает с релизом документального фильма Netflix о создании диска – “Keith Richards: Under the Influence”. Камеры следуют за гитаристом не только внутрь студии “Germano” в Манхэттене, где он делает “Crosseyed Heart”, но также с “The Rolling Stones” на последнем туре “Zip Code”. В то время, как путешествие вьется через Нью-Йорк, Чикаго и Нэшвилл, Ричардс высказывается обо всех региональных американских корневых музыкальных стилях, которые сделали его тем, кто он есть сегодня. Воспринятые вместе, “Crosseyed Heart” и “Under the Influence” предлагают еще один образ автобиографического портрета Кита Ричардса – идеального дополнения к книге «Жизнь». Там, где «Жизнь» рассказывает историю Ричардса словами и памятными событиями, его новый альбом и фильм в достаточной степени позволяют музыке рассказывать обо всем.

Странная вещь о Ките Ричардсе – это то, что люди стремятся думать, что они его полностью просекли. Тяп-ляп нарисованная карикатура обычно затрагивает Чака Берри, Мадди Уотерса, бухло, наркоту и серию потрясных блондинок. Но здесь, за этим элегантно опустошившим себя фасадом, изборожденным морщинами, скрывается нечто большее. И самый верный способ обнаружить это – просто сесть и поговорить с ним, коей чести недавно и был удостоен “Guitar World”.

- Прошло 23 года  с момента выхода твоего последнего соло-альбома “Main Offender”, в 1992-м. Почему прошло так много времени  после того,  как ты сделал еще один диск ?

- Ну, “The Stones” всегда были очень занятыми. Я хочу сказать, что “The Stones” всегда – это, очевидно, Нумеро Уно. Если я делаю что-нибудь сам по себе, то я определенно не хочу сталкиваться с чем-либо, что делают “The Stones”. В частности, эта пластинка на самом деле была завершена более чем за год. Но как только я ее закончил, то “The Stones” решили вернуться на гастроли. Так что я искал пространство, где я мог бы её выпустить. И в сентябре мы его нашли.

- И альбом был записан  типо по частям вокруг  обязанностей в “Stones” ?

- О мужик, эта штука была записана более чем за пару лет. Стив Джордан и я делали сессию по два или три дня, а потом мы не видели друг друга по месяцу. Пластинка была собрана по кусочкам. Когда бы мы ни были в городе,и если мы чувствовали, что вот оно, то мы шли в студию. И удовольствие в этом было такое, что у тебя нет крайних сроков. Мы просто будем делать это до того, пока мы не будем уверены, что у нас есть нечто, что можно предложить. И потом это было: «О-кей, ты закончил это; теперь ты можешь выпускать!» (смеется) Так что это заняло пару лет.

- Многие треки начались просто с тобой и Стивом Джорданом в студии – просто гитара и ударные ?

- Ага, что очень классный способ сам по себе. Стив сказал мне: «Мне реально интересно, как ты написал “Street Fighting Man” и “Jumpin’ Jack Flash” . Как ты сделал это ? « И я сказал: « Это был просто я в студии с Чарли Уоттсом, — и Стив такой: «Ну, я хоть и не Чарли Уоттс, но зато я – барабанщик!». Но ты знаешь, это был Чарли Уоттс, который первым посоветовал мне работать со Стивом Джорданом много, много лет назад.  Это было в середине 80-х. Чарли сказал: « Если ты когда-либо захочешь сделать что-либо самостоятельно, то Стив Джордан – это твой парень».

- Как ты закончил на том, что на этот раз сыграл на басу в большей части пластинки ?

- С тех пор, как это началось просто со Стивом и мной, мы обычно писали хороший трек только с гитарой и ударными, а потом говорили: «Давай посмотрим, как это будет звучать, если мы наложим на это бас». И я в общем-то — латентный басист. Я всегда был им. Иногда я бы хотел заняться этим плотнее, но это бы не заработало. Но я по-прежнему люблю играть на басу. И это была превосходная возможность сделать это. И это было к тому же дешево, так как я не платил сам себе.

- И каждый настоящий фан “Stones” знает, что ты играл на басу на множестве их треков, типо “Sympathy For the Devil” и “Happy”.

- Ага, и это дало мне возможность развиваться в этом плане.

- Был ли лидер-сингл альбома, “Trouble”, написан о какой-то определенной проблемной леди ?

- Это больше была комбинация дамочек, которых ты не захотел бы знать.

- В музыкальном плане ты сказал, что “Trouble” начиналась более как акустическая гитарная песня в духе Хэнка Уильямса, а не как полноценный рок-н-ролльный трек, которым она стала.

- Абсолютно. Прямо здесь, где я сижу сейчас, на моей лоджии, где я написал это, это казалось реальной песней в духе Хэнка Уильямса. Но я думаю, что  Уодди Уохтел указал мне на то, что песни Хэнка Уильямса , тот стиль музыки – могут быть очень просто переделаны в рок и убыстрены. Конечно, это могло быть рок-н-ролльной песней! Превращать Хэнка в рок-н-ролл – об этом не особенно думают или принимают на «ура», но на самом деле влияние Хэнка Уильямса на рок-н-ролл было невероятным. Я думаю, что оттуда к тебе идут вещи братьев Эверли, и композиторов Фелиса и Будло Брайантов. Так что здесь я делаю “Trouble”, и я вижу, как она перемещается, типо, от 1949-го до типо, 1958-го. И да, как бы Эверли взялись за это ? Или Чет Аткинс ? Или Хэнк Гарланд, который – еще один гитарист с таким же стилем ? Так что мы просто ускорили её с ударными. Также, в глубине души, я всегда думал о “Trouble”  в терминах “Poor Jenny” братьев Эверли.

- Здесь где-то есть жизненная связка. И такая, что особенно не акцентировала на себе внимание. Люди думают о рок-н-ролльным корнях более в плане артистов вроде Чака Берри или Бо Диддли.

- Ага, но тогда было много рок-н-ролла, который был сделан и белыми парнями, тоже. Я бы выразил это соотношение как «50 на 50».

- Ты определенно задумал альбом как итог всех  музыкальных стилей, которые влияли на тебя ?

- Как скажет тебе каждый из парней, с кем я работаю — я очень плох в смысле планирования чего-либо. Но я достаточно хорош в плане видения того пути, куда идет процесс. Например, после того, как мы записали 4-5 треков, кто-то прислал мне огромную книгу о Лидбелли. В то же самое время, мой гитарный дядька, Пьер де Бюпор, пришел в студию с этой 12-ти струнной гитарой. Я вроде как получал послание – Лидбелли, Королль двенадцатиструнки… Я должен сделать “Goodnight Irene”, одну из классических американских песен всех времен.  C тех пор она была искорежена и  искажена многими людьми. Но я вернулся к оригинальным стихам Лидбелли. Я почувствовал: «Ага,  я должен сделать это». Вообще,  много из того, что я делаю, основано на американской музыке; и это, после всего, именно то, что выходит из меня.

- Ты также пустил некоторые достаточно глубокие корни в реггее. Изо всех классных песен Грегори Айзекса в мире, как  для включения в твой альбом выбралась “Love Overdue” ?

- Это одна из множества великих песен, которые он написал, и которые я всегда хотел сделать. Так что я  доставил себе удовольствие. И Стив Джордан может реально играть реггей, с погружением туда от прослушки великих реггей-ударников вроде Слая Данбара и Лошадиного Рта (Лероя Уоллеса). Для него это очень естественно. “Love Overdue” – это песня, к которой  у меня навечно остался небольшой пунктик. Я очень скучаю по Грегори.

- Когда бы ты не делал реггей-трек, это всегда попадает в точку.  Я помню, как  не так давно ты гостил в песне “Careless Ethiopians” на альбоме “Toots and the Maytals” “”True Love”.  Кажется, что ты реально взял инициативу на себя в плане вокала.

- Ну, я жил на Ямайке много лет (смеется). Это — в костях.

- Что интересно по поводу вокала на новом альбоме – это тот образ  стиля рассказчика, который ты развил в себе – полуразговор, полу-пение. Что толкнуло тебя в этом направлении ?

- Это просто то, что ты делаешь со своим голосом, когда ты стареешь. Я чувствовал себя более уютно по поводу пения. И нет,  я не собираюсь достигать все время самого верхнего регистра. То, каков мой голос сейчас –  это лучше, когда берешь пониже. Я знаю, что я могу сделать с ним. Я великий певец с дрянным голосом. Но я знаю, что есть определенный тембр, до которого может дотронуться мой голос.  Пока я могу сделать это – я счастлив.

- Как получился твой вокальный дуэт с Норой Джонс на “Illusions” ?

- Мы записали трек, и у меня была там моя вокальная партия, но Стив Джордан сказал: «Ты знаешь, это реально написано для дуэта. Без женского вклада эта песня будет гласом вопиющего в пустыне». Мы подумали о том, кто был рядом в городе, и неожиданно Стив нашел Нору. Так что она сочинила женскую партию, пришла в студию и сделала её. Это было реальным весельем. Я не ожидал, что на этой пластинке будут участвовать дамы. Но это же Нора Джонс – и кто тут скажет «нет», правильно ? Благослови её.

- На этом альбоме много реально красивых баллад – вещи вроде “Robbed Blind” и “Suspicious”. Ты сейчас в жизни особенно близко подошел к самоанализу, так ?

- Не особо. Мне всегда нравились баллады. Я имею в виду, я написал  “Angie” и “Ruby Tuesday”! И я не хотел отрицать эту часть меня на этой пластинке. Также я  вроде как работаю по народному голосованию, когда доходит до включения песен на альбом. Если парни, которые работают около меня, говорят: «Эй, это хорошая песня», то я возьму её.

- Говоря о парнях на твоей пластинке, что является особым в твоих гитарных взаимоотношениях с Уодди Уохтелом ? Насколько это отличается от игры с Роном Вудом , Миком Тейлором или даже Брайаном Джонсом, коль уж на то пошло ?

- Ммм… Это трудно – разобрать все до самых косточек, реально. Но с определенными парнями существует немедленное, невысказанное понимание: вы можете дополнять друг друга. Для меня, величайшая шутка в мире – это играть на гитаре с другим парнем и просто полагаться на обратную связь друг друга – до тех пор, пока это дойдет до точки, когда ты сможешь играть с этим, и ты не знаешь, где вступает одна гитара, а другая взаимопроникает и подхватывает другой ритм. Это – то, что я люблю. Это – причина, по которой я делаю это. И, к сожалению, это отсутствует в большей части нынешней музыки.

- В какой-то степени очень жаль, что вещи стали так сильно фокусироваться на однонотной лидирующей штуке – Клэптон, Блумфилд и т.д.

- Я знаю. Ты можешь вполне обвинить в этом Хендрикса. (смеется). Все — замечательные гитаристы, но не особо симпатишные, понимаешь ?

- Говоря об игре с Роном Вудом, какие моменты были для тебя наилучшими в самом последнем туре “The Rolling Stones” ?

-  В самом общем – высокой точкой было ударять по глубинке – Средний Запад, Юг и Запад. Мы не попали ни по одному крупному городу. Никакого Нью-Йорка, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелеса. Это было просто весело – выйти там, откуда в исторических терминах произошла вся музыка. И я должен сказать, что это был отличнейший тур.  Везде мы встречали невероятный прием. Огромнейшие толпы и прекрасная поддержка. У меня по-прежнему немного кружится голова от этого, потому что я никогда не думал, что тур окажется таким легким и превосходящим ожидания. И группа играет, наверное, лучше, чем когда-либо, что довольно удивительно после всех этих лет. Как я сказал Чарлику: «Я думаю, что мы начали классно оттягиваться».

- Вы запечатлели что-либо из этого «вживую» ? Могут ли  быть какие-нибудь записи ?

- Я знаю, что они сказали, что запишут несколько шоу, но для меня еще очень рано говорить и знать, какие именно. В Индианополисе было охренительное шоу. Фантастика. Но так было и везде. В Нэшвилле было невероятное шоу. У меня достаточно высокие стандарты, которые я ставлю перед группой, но они превзошли и их.

- Как отсеивался материал из “Sticky Fingers” ? После того, как вышло делюкс-переиздание альбома, и в свете темы тура, я помню, что было много разговоров по поводу «А не сыграть ли группе весь альбом живьем ?»

- Ага, я знаю. Это никогда не планировалось для всего тура. Но мы сделали это в Лос-Анджелесе в театре “Fonda”. Мы отыграли  весь альбом чистяком, и это было на самом деле классно.  Там были две или три песни, к которым мы не прикасались «вживую» я не знаю, сколько времени – если это вообще было. И это прозвучало очень интересно, особенно “I Got the Blues”, которая – не есть что-то, что мы обычно играем. Мы поняли, что это песня настолько медленная, что это был реальный тест: » Можешь ли ты взять такой медленный темп ?» Это – сложная песня для исполнения, но она вышла отлично. И мне понравилось играть весь альбом целиком, это перенесло меня ненадолго в прошлое.

- “I Got the Blues” находится там вместе с теми великими, медленными ритм-энд-блюзовыми балладами в каталоге “The Stones”, типо “Love In Vain”, и даже обращается назад к некоторым из реально старых вещей вроде “Cry to Me”.

-  Ага , и “That’s How Strong My Love Is”.

- Абсолютно. Делать это – некое искусство.

- Есть такое – реальный контроль, который надо установить над собой, чтобы вещь не вырывалась из темпа.

- Ты недавно сказал, что вскоре вполне может получиться еще один альбом “Stones” ?  У тебя есть какой-либо материал или идеи для него ?

- Материал есть всегда. Мик всегда пишет, и я тоже. Моя личная задача,  как я вижу её, это затащить их в студию. (смеется) Пришло время для “The Stones” записываться снова!

- Песни витают в воздухе так же просто и готово, как и всегда для тебя ?

- Я реально не думал об этом. У меня есть песни «под сукном». Так что я могу осадить себя и просто посидеть над ними и довести их до готовности. И потом – есть и другие моменты, когда ты просыпаешься утром, и на кончиках твоих пальцев уже сидит песня. Это просто происходит таким макаром. Это настолько нелепый процесс, сочинение песен. Я бы не рекомендовал его людям со слабым сердцем.

- У тебя – одно из самых замечательных резюме во всем роке. Есть ли что-нибудь, чего бы ты по-прежнему желал достигнуть из того, чего не достиг ?

- Реально, для меня, я хочу сказать… нет. Есть ли еще что-то большее, чего бы ты пожелал, если бы ты был Китом Ричардсом ? Я сделал это всё. Как только ты достигаешьэтой точки, то просто думаешь: «Да,  я бы хотел сделать это лучше». И пока песни продолжают приходить… я имею в виду, это – всё, в чем я хорош, и из-за этого я здесь.

- Гитара по-прежнему хранит в себе некую тайну для тебя ? Ты по-прежнему учишься чему-то новому ?

- Ты придуряешься , что ли ?? Чем больше ты изучаешь эту маленькую штучку, тем больше ты понимаешь, что ничего не знаешь. Все эти возможности… это довольно невероятно. Несколько струн, и что бы не работало. И также она не оставляет тебя в одиночестве. Она всегда сидит в углу, смотрит на тебя и говорит: «Давай же, поиграй  на мне, поиграй!»

Добавить комментарий