Кит Ричардс: «Рок-н-ролл фарева»

Журнал “Creem”, 1981.

Автор: Рэй Боничи.

Перевод: Анатолий Лазарев, 2015.

Интервью с Китом прошло на репетиционной базе “Stones” в Лонг-Вью-Фарм, где они готовились к своему туру. Перед ним лежит около 20-ти гитар “Ovation”. «Он может взять любую, которая ему нравится», — такой была ремарка сотрудника “Ovation”.  Так он и делает. Кит говорит мне, что за последние 15 лет он не купил ни одной гитары.

Немного поседевший, Кит Ричардс наших дней непрестанно курит “Marlboro”;  спокойный как никогда, и, несмотря на то, что пишут в прессе, абсолютно не страдающий трясучкой. Рядом с ним в поле зрения нет бутылок с “Jack Daniels” и наркотиков; кстати, он очень подозрительно взглянул на фотографа, когда тот скрутил себе сигарету, очень напоминавшую по форме тайскую вагинальную палочку. Все это осталось в прошлом – настолько, насколько Кит  считает это нужным; сегодня он более заинтересован в обычной жизни как у среднего нью-йоркца. Это отражается в его манере говорить с типичным янки-акцентом и регулярными приставками «мужик». Во всем же остальном он – такой же британец, как и любой другой англичанин, проживающий в Большом Яблоке.

- Это первый раз, когда я беру интервью у парня, который тоже родился 18 декабря.

- Хэй… Бобби Киз тоже. Стрельцы. Вот почему я никогда ни о чём не беспокоюсь — потому что на нас всегда слишком много всего наваливается. Я не верю в эту штуку со звездами, я просто гляжу на это с логической точки зрения и смотрю, что происходит с каждым, кого я знаю, кто родился в это число или близко к нему, и они говорят, что хотя всё в мире и может выглядеть для них наихудшим образом, спустя пару дней все становится клёво. Ты осиливаешь это, и знаешь, что делать. Нам очень повезло, потому что с нами происходят разные хорошие вещи без вмешательства тех неприятностей, которые посещают другие хорошие знаки Зодиака вроде Львов (Джаггер-Лев). Стрельцы оказываются стабильно хорошими парнями и справляются с любой проблемой, не прилагая реальных усилий. Ты просто полагаешься на свою «стрельцовскую» оболочку души, потому что – теперь у меня есть жизненные наработки, которых нет больше ни у кого. И я уверен, что у Бобби Киза тоже. Он родился в Далласе, а я в Дартфорде, Кент. В 1943-м  Гитлер сливал на меня бомбовый дождь.

- Есть достаточная разница между репетициями в Дартфорде и в более дорогой Лонг-Вью-Фарм в Северном Брукфилде, Массачусетс.

- На самом деле нет. В Дартфорде – более, чем когда либо – я вечно стоял у зеркала в гардеробе моей мамы и изображал из себя Элвиса Пресли… а тут реально почти то же самое. Только погляди, как мы репетируем, и поймешь, что я имею в виду.

- Если говорить об эре Элвиса, я только что слышал, как ты играл в вашей комнате братьев Эверли. Ты по-прежнему играешь подобные вещи ?

- Ага. Они – мои друзья. Мы провели наш первый тур с ними. Мы были у них на разогреве. А еще в том же туре были Литтл Ричард и Бо Диддли. Это был труднейшийпериод обучения.

- И вот мы здесь с новым альбомом  “Tattoo You”. Кажется, что  над ним группа работала совсем в полную противоположность “Emotional Rescue”, даже в плане идеи о «быстрой» и «медленной» сторонах.

- В прошлом подобная идея появлялась у нас несколько раз, и достаточно часто мы думали об этом, потому что люди в основном заводят альбомы “Stones” на вечеринках. Большую часть времени  это – альбомы для вечеринок. Я имею в виду – кто хочет слушать две быстрые песни, а потом, когда все уже завелись, за ними идет медленная ? Но раньше мы так никогда раньше не делали. Так что на этот раз мы подумали, что это сработает, и кажется, так и получилось – я думаю.

- Трек, который ты поешь на альбоме – это “Little T & A”. Он также известен как “Bulldog”.

- “Bulldog” – так я назвал его, когда он не был реально закончен, но потом я решил поменять название, так как подумал, что оно может гораздо больше подойти для какого-нибудь другого трека. Так что теперь мне придется написать песню о бульдогах.

- О чем же  “Little T & A”?  Наверное, об образе жизни ?

- Ага. В общем-то о том, как мы живём, и чем мы сейчас занимаемся. О гастрольном хаосе и небольших передышках, которые случаются.

-  Другими словами… рок-н-ролл.

-Ага…  а еще сиськи и жопа.

- Многие интересуются твоими комментариями по поводу рок-н-ролла, особенно о том, как он стал такой грандиозной штукой, и об известной утонченности, в которой он придерживает многие группы. Ты по-прежнему так же смотришь на всё это ?

- Да. Это – нечто, что находится в холодильнике твоей души, когда ты работаешь или играешь. Если ты пурист, — и я думаю, что рок-н-ролл больше не существует в своём прямейшем смысле, за исключением одной или двух групп, – потому что рок-н-ролл, если ты хочешь взять все его ингредиенты – это состав из инструментов… электрогитара, барабаны и контрабас. Тогда был другой бит. Это был свинговый бит, и он не был похож на тот, что играют сегодня. Потом это проявилось в замене контрабаса на электрический бас. Я говорю с точки зрения чисто рок-н-ролльного пуриста. Это эволюционировало, и ты говоришь: «О-кей, это рок-н-ролл – фаза вторая», но потом он сошел с ума, став хэви-металлом и панком, «новой волной» и глиттер-роком… но очевидно, что “Stones” – это где-то тоже соединительное звено в данной эволюции.

- Ты всегда предпочитал прямолинейный, топорный материал.

- Ага, правда, но это не значит, что я не люблю и другое. У «Роллингов» есть также и тонкие штучки.

- Большинство молодых групп смотрят на “Stones” и отождествляют себя  с тобой в большей степени, чем с оригинальными парнями — хотя их намерением было играть музыку в ключе оригинальных парней, оригинальных рок-н-роллеров. Это довольно странно.

- Я считаю, что молодым парням гораздо труднее отождествлять себя с  оригиналами вроде Литтл Ричардов, Элвисов и Джерри Ли – точно так же, как нам в некотором роде было абсолютно невозможно отождествить себя с теми, кто был до них, потому что хотя рок-н-ролл и начался с них, те, кто на них влияли – те, кого они любили и кого слушали – например, на Чака Берри больше всех повлиял Луис Джордан, который является прямым образцом свинга, буги-вуги… и я не могу отталкиваться от этого. Так что здесь всё  то же самое. Ты отталкиваешься о тех, кто был непосредственно перед тобой. Проблема, которую испытывают юнцы в наши дни – это то, что они стараются записывать пластинки так же грубо и непосредственно, как наши первые диски, но им приходится делать это с самым последним оборудованием. А мы записывались на 4-х дорожках…

- Типа “Route 66”, “Walking the Dog”…

- Вообще вся эта лабуда. Каждая запись, что вышла до 70-х, была по сравнению с современной очень примитивной – говоря обо всех опциях, которые ты имеешь сейчас, и которые не всегда при этом помогают. Для студий они нужны затем, что чем больше дорожек, трюков и эффектов ты используешь, тем больше можно держать клиента в студии, а значит, сдирать с него больше денег, потому что если у тебя есть 24 дорожки, то тебе придется использовать их все. Тебе придется записать 15 гитарных соло, и ты потом скажешь: «Мы выберем позже».  Всё, на что это направлено – это отложить решение по поводу твоей песни  на потом. В случае с 4-мя дорожками решение надо было принимать здесь и сейчас. Это было прекрасно, и между процессом игры и завершения работы не было временного промежутка. Вот это и есть та проблема  молодых групп, которые хотят получить подобные саунд и ощущение. Это похоже на то, как ты хочешь водить машину 1908 года, но все, что у тебя есть – это «Феррари» 1981-го, но ты по-прежнему пытаешься испытать то же чувство… Это невозможно…

- Группы, которые решили играть рок-н-ролл – они не только хотят копировать твой ранний звук, но еще и одеваться так же, как ты, держать гитару, как ты и позировать, как ты. Они смотрят на тебя как на «героя рок-н-ролла».

- Хммм… Точно.

- Например, когда я первый раз увидел Мика Джонса из “The Clash”, то он почти точь в точь выглядел как твой клон. Для них становится как-то особенно важно копировать тебя.

- Я знаю, что – и неважно, кто это  – это важная часть того, что ты делаешь. Я имею в виду, что это – моя версия лучшего, что я мог делать в этой жизни из того, что я хотел делать, и как  я хочу представить это перед всеми – с очевидной оговоркой, что я — это я. Это – моя версия, самая простая и комфортабельная манера играть и выглядеть так, как  это делаю я. Я не могу это изменить. Но я хочу сказать, что я делал то же самое, что и они. Все рок-н-ролльные музыканты и исполнители перед тем, как они найдут себя, начинают с фокусировки на ком-то. Сначала ты просто копируешь, а потом в конце концов начинаешь искать, можешь ли ты добавить к этому что-то своё. В частности, на этом весьма мощно стоит весь рок-н-ролл …. У них есть нечто в душе, что заставляет их делать это в первую очередь. Это – старая штука: «Реальная вещь в том, что ты можешь сделать и оставить позади себя – это та вещь, которую ты можешь передать другому». Эта старая штука с трубадурами и менестрелями. Песни передаются от одного к другому, манера их исполнения передается от одного к другому, а потом кто-то может выдумать новый куплет к этой песне и тоже передать его другим, потому что в общем-то это – народная музыка. Популярная музыка – это просто другой, популярный мир для народной музыки… музыки, которую народ хочет слушать и петь, и если людям  это нравится, то эти песни живут гораздо дольше, чем любой человек.

- Но гордишься ли ты тем, что тебя вроде как выбрали тем, за кем юнцы хотят следовать или хотят копировать ?

- Это такая голубая каемочка на блюдечке. Знаешь… это комплимент. Я не всегда считаю, что это правильно, что эти парни должны заниматься этим, потому что это им особенно не поможет в жизни, так как я еще жив. Если бы меня уже не было, тогда – может быть и стоило. Но пока я еще здесь, то совсем нет смысла копировать всё, что я делаю. Играй как я – ага, если хочешь. Это здорово. Я обожаю слушать таких парней и говорить себе: «Он спёр мой прием, мужик». Но совсем не нужно одеваться как я или стараться так же укладывать свои волосы.  Я имею в виду – это делается так, потому что это делается само (проводит рукой по своим седеющим волосам). Я не делаю ничего для того, чтобы они выглядели именно так. Это может превратиться в настоящую манию, и это необязательно – лучшее, что можно сделать в своей жизни. Но обычно это – тот период, через который они проходят. И как только они обретают уверенность в своих собственных силах и начинают добавлять свои собственные аккорды – то это обезъянничанье начинает постепенно сходить на нет.

- Еще одна причина, по которой люди  наверняка более охотно идентифицируют тебя с собой – это потому, что ты обычно далеко не всегда на первом плане и не всегда сознательно блистаешь. Они видят тебя более приземленным парнем. И такой твой имидж  им больше подходит.

- Ага. Думаю, что здесь задействовано много факторов. Для меня было бы вполне возможно — как и для кого-либо еще — сойти с катушек как Элтон Джон или Род Стюарт и реально верить и играть в это звездное путешествие рок-н-ролльного миллионера. Делать это было бы очень просто, но если иметь в виду те обстоятельства, через которые я прошёл в 60-е и 70-е, то я всегда был лицом к лицу с реальностью, особенно в виде судьи или полисмена. И это вроде как сработало как некий якорь, вроде как опускало меня на уровень обычного человека — реально, потому что меня давно убедили, что они давно убеждены в  том, что я – тот кусок дерьма, который они всегда хотели бы видеть гниющим в кутузке.

- Всю твою жизнь тебя кто-то атакует.  Бывали ли такие времена, когда  для тебя это было чересчур, и ты хотел покинуть сцену и стать, например, художником ?

- Тогда они пришли бы и напали на меня, когда я рисую. Они бы просто пришли и оторвали меня от моих холстов, понимаешь ? Так я понял это тогда. Это нечто, через что мне по то или иной причине необходимо было пройти. Но это меня совсем не достает. Я ни о чем не жалею. Я сделал это. Я хочу сказать, что то вдохновение, которое я получаю от большинства людей, это – то, что сейчас в их глазах я – золото мальчик. Им кажется, что они наконец-то исправили меня, что в некотором роде так и есть, потому что они меня слишком много раз доставали, но они так и не получили то, что хотели – то есть не увидели меня за решеткой, и тогда им пришлось еще немного постараться. Это не только со мной, но также с Миком, Брайаном. Они загнали Брайана до смерти.

- Но только не тихих парней.

- Ага. Чарли и Билл. Они тихо смылись. (смеется)

- Мик тоже по-своему был тихим. Но чуть раньше ты говорил о том, как можно сойти с катушек как Элтон Джон или Род Стюарт. Это в чем-то напоминает мне Мика. Он играет в это «путешествие к звездам» слишком часто. По-твоему,  он делает это сознательно?

- В гораздо большей степени он играет в него нарочито. На самом деле, он не делает этого, потому что он сам не верит в это. В этом плане я уважаю Мика и вижу, что он берет из этой штуки лучшее для себя и использует это, но в то же время у него всегда есть некий тормоз. И он знает. Думаю, что это – нечто, что он включает для того, чтобы в нужный момент справиться со сложившейся ситуацией. Знаешь, а они всю дорогу нападают на тебя… Так что он и играет этот свой кусочек. У Мика есть миллион ролей, которые он прорабатывает, играет и очень хорошо использует.

- У каждого «Роллинга»  - своя идентичность. И как бы там ни было, в отличие от других групп, на протяжении последних 20-ти лет она принимается «на ура» всеми вашими последователями. То, что “Stonescуществуют до сих пор – это почти сюрприз, так же как и то, что каждый из них при этом сохраняет свою индивидуальность.

- (смеётся) Думаю, что группа по-прежнему существует в основном потому, что единственная вещь, которую знают все в том плане, что делать  — это давать каждому в группе достаточно пространства. Даже если мы живём друг с другом сплошняк месяц за месяцем,  а иногда  и год за и годом – никто никогда не сидел на сине другого или путал свой и чужой чемоданы. Чарли и Билл – это такие парни, которые любят хранить всё в себе.  Чудесно, никто не возбухает и не старается это изменить. Каждый уважает потребность друг друга в том, что необходимо его конкретной личности. Знаешь — то, чем любим заниматься я и Ронни – это… Билл или Чарли сказали бы… «Ума не приложу, как он так может жить». Они просто не понимают (смеется).

-  Считаешь ли ты, что  Билл чуть к сердцу принял все эти истории в прессе о том, что группа его больше не хочет ?

- Думаю, что в определенные периоды он, конечно же, так и чувствовал, но я также думаю, что теперь он более-менее оставил всё это позади себя. Он пришел к тому пониманию, что  занимается какими-то своими делами, что хорошо для него, так как большая часть времени, когда Билл работает со “Stones” – это только когда мы записываем треки. После этого мы Билла больше не видим, но в следующем году Мик и я наверняка продолжаем работать над тем же материалом, микшируя, накладывая запись или что-то еще. Поэтому у Билла всегда остается много свободного времени, что ранее реально огорчало его, потому что ему было больше нечего делать. Теперь же я считаю, что он нашел, что ему делать, и это держит его в тонусе, и он больше не думает, что его просто наняли для сессий, а потом… можете себе представить, как это просто – начать обижаться на эти слухи так, как это делал он.

- Так что он снова чувствует себя «Роллингом»?

- Ага. Он определенно таковский.

- Ты можешь прояснить для меня ту историю с Баста Черри Джонсом,  когда Билл Грэхэм назвал его неофициальным участником “Stones”, и что группа якобы сейчас решает, будет ли он играть с ними «живьем» или на записи.

- Первый раз слышу. Не знаю. Я не могу идти в ногу со всеми слухами.

- Билл любит читать газеты и кое-что, что может снова огорчить его. Это похоже на бесконечную мыльную оперу о «расставании Билла и “Stones”».

- Ага, но я хочу сказать — он поздно понял, что слишком откровенно поболтал с одним парнем…

- Дэвидом Уиггом ?

- Да, и Уигги, конечно же, пошёл и написал то, что он хотел написать. И это было не то, что сказал Билл. Я имею в виду, что это было личное умозаключение Дэвида Уигга по поводу того, что ему показалось насчет того, что сказал Билл, но это было принято как факт вместо: «Я могу быть неправ, но…» Он мог бы сказать: «У меня такое впечатление, что…» Он пришел к этому заключению в основном ради своей статьи… Я имею в виду, что Билл аж обосс*лся от досады, потому что на самом деле этого не говорил.  Дошло даже до того, что ему пришлось привлечь их к суду и, наверное, он очень переживал по поводу того факта, что кто-то пришел и сказал, что он уходит. Я-то уж  знаю, что у него нет никакого намерения уходить.

- Мик по-прежнему смотрит на тебя как на старшего брата ?

- В общем-то, трудно сказать… Он никогда не докладывает мне о том, что он делает, но, думаю, здесь всегда имеет место некое общее вдохновение от меня. Да-да, как бы там ни было — по поводу определенных вещей.

- Один из аспектов этого – музыкальная сторона “Stones”. Я глубоко убежден, что в музыкальном плане ты – это тот, кто является реальной движущей силой «Роллингов», и кто ведет их за собой.

- Ну да, я могу интерпретировать  музыкальные идеи или песни, чтобы они подошли для “Stones”. Я могу «перевести» песнюна их язык, пока она не станет песней “Stones”, и потому я всегда нахожусь в этой позиции, когда я говорю: «Я не уверен в этой. Давай попробуем», и Мик с остальными тотчас же понимают это как некое руководство к действию;  то же самое, если я слышу от Мика что-то о сценических штучках или о темпе. В общем-то это потому, что номинально я руковожу группой на сцене, и я могу попросить их делать что-то, что не может попросить Мик, потому что он не вполне себе музыкант. Я имею в виду — он может играть, и может играть хорошо там, где он хочет что-то сделать и сыграть хорошо, но он просто не умеет переводить на язык группы то, что он имеет в виду. А я – могу.

- Так что это по прежнему палка о двух концах.

- Очевидно, так и должно быть. У “Stones” не было бы никаких песен и никакого направления движения, если бы Мик и я не смотрели на это с разных сторон в плане того, как делать наши дела. Думаю, что мы никогда не потеряем основную идею того, кто такие “Stones” и на что они еще способны; и сохранять это в себе – одно из важнейших наших свойств, потому что в противном случае ты просто слиняешь отсюдова. Я хочу сказать, что это не всегда было правильным — но было ли ? То есть,  я ведь вообще не хотел, чтобы “Satisfaction” стала синглом. Я говорил, что она должна стать на нашем новом альбоме балластом. Вот насколько я могу заблуждаться!  Знаешь, Стрельцы тоже могут заблуждаться… (смеётся) Но говоря в общем и целом, мы – лучшие, не так ли ?

- Некоторые треки на “Tattoo You” – это старые номера, вроде “Worried About You”.

- А также “Hang Fire”. “Worried About You” относится к сессиям “Black & Blue”. Мы держали её «под сукном» до сих пор, потому что нам казалось, что она до сегодняшнего дня не подходила никуда.

- Номера вроде “Hang Fire”  и “Neighbours” реально сделаны по шаблону буги. Ты, наверное, сляпал таких за все эти годы миллион штук … Тебе они никогда не надоедали, или ты создаешь их, потому что их легко делать как проходные треки на альбомах ?

- Нууу… Твоя правда,  но потом ты сам обнаруживаешь, что почти все их можно скрепить одним болтом. Номера вроде “When the Whip Comes Down”, “Summer Romance”, “Respectable”, “Lies” и “Hang Fire” – это коллекция Миковых рок-н-ролльных песен, в таком очень простом, одном и том же ключе, и вот таким макаром он пишет свои лучшие рок-н-ролльные песни; по-своему — в такой простой, прямолинейной,  сплошняковой манере. Но мы всегда играли… Я хочу сказать, что они – часть  нашего каждодневного рациона, а в нём всегда будут одна или две таких вещи везде, что бы мы не делали.

- Я рассказал Мику об одном интервью Яна Стюарта, где он рассказал, как на сессиях “Some Girls” однажды выбежал из студии с криком: «Они же  звучат как бл*дский “Status Quo” !»

- (смеётся) У Стю есть своё собственное уникальное видение “Stones”, которое не следует сбрасывать со счетов. Я рад, что он по-прежнему связан с «Роллингами». Оглядываясь назад в 1963-й, я думал тогда, что мы больше никогда не увидим Стю снова, потому что Эндрю Олдхэм подсунул нам рекорд-контракт, чтобы мы подписали его, и сказал: «Шестеро – это слишком много, и этот чувак не похож на всех остальных. Ему надо уйти». Брайан, будучи в то время самым дружным со Стю,  очень огорчился,  и я подумал: «Мы его больше никогда не увидим». Но Стю сказал: «Что ж, чудесно. Я просто буду возить вас в фургоне и мудохаться с аппаратурой», что показывает его большое сердце. Но опять и снова -  в конце концов, он всегда оказывался на наших пластинках – даже после того, как случилась эта шняга. Так что как бы то ни было, он всегда был здесь, был частью группы, независимо от того, попадал ли он на фотки или нет (смеётся).

- Он – самый преданный член “Stones”.

- Точно. А еще он один из лучших и единственных буги-вужных пианистов из того времени.

- Он и Чарли играют в “Rocket 88”. Ты с Вуди создал “The New Barbarians”.  Ты воспринимал это как некое бегство от рутины “Stones”  ?

- Ну, в реальности я знал, что «Роллинги» не поедут в тур в следующие год -два, а я хотел продолжать гастролировать и тренироваться в игре, а еще у меня было давнее предвкушение поехать в тур не как «Роллинг Стоуну». Моя идея присоединения к “Barbarians” была такова: “Я просто помогаю Ронни. Я – гитарист в группе». Но еще мне было интересно поиграть с Зигабу и Стэнли Кларком. Это так отличается от “Stones”…

- Если говорить твоими словами, то для тебя это был очередной «труднейший период обучения» ?

- О да. Мне было интересно играть с этими уникальными игроками, особенно потому что я никогда не ездил в тур без “Stones”. Я просто хотел обозреть иную перспективу того, на что это похоже — без Мика впереди и Чарли сзади.

- И тебе их не хватало ?

- Нет, потому что я отлично знал, какова будет моя позиция. Я просто не думал об этом. Я просто на время полность превратился в «Нового Варвара». Шоу прошли хорошо, и они улучшались с каждым разом. Это могла бы быть горяченькая группа…

- У тебя есть планы повторить все это еще раз ?

- Я не ставлю себе целью, или  ищу, или ожидаю, когда это можно будет сделать. Может быть, это случится — а может и нет. В настоящий момент ни у кого нет никаких планов сделать это снова.

- Возвращаясь к “Tattoo You”, какие еще треки кроме “Little T & A” ты написал сам ?

- Я написал “T & A”, “Tops”, “Start Me Up”, “Slave”, “Waiting On A Friend”. “Worried About You” – это совместный проект. То есть получилось как обычно 50 на 50, плюс Вуди сочинил части для двух номеров. Я написал, кажется, шесть, а Мик – пять, но мы просто оставили их как композиции Джаггера-Ричардса. Я хочу сказать, что все написанное Миком обычно более-менее также сочиняю и я, потому что на самом деле к тому времени, когда  мы заканчиваем песню или уже закончили запись, то я обычно добавляю кусочки из песни, которая у меня вертелась в это время на языке, но была не закончена и которая, наверное, поэтому была похожей на что-то у Мика. Все это очень смешивается. Ничто не создается только одним человеком.

- В самом начале карьеры у вас никогда не было споров по поводу того, чья песня — чья ?

- Нет, ничего подобного. Единственные споры, которые происходят между нами – это… (долгая пауза): «Я считаю, что эта песня должна быть на альбоме». –«Нет, я так не считаю». Обычные дела, вроде «Я думаю, что барабаны должны звучать здесь погромче». Мы спорим лишь о деталях, но больше ни о чем другом.

- Ты по-прежнему слушаешь Чака Берри, правильно ?

- Ага, точно так. Все самое великое, что он сделал – теперь во мне. И я несу это в себе.

- Кто-то  как-то спросил меня: «Как это возможно, что спустя 20 лет он по-прежнему ищет в Чаке Берри новые идеи ?  Он просто не может превзойти Чака Берри».

- На это есть ответ: «Почему определенное количество новых молодых групп хотят играть и звучать, как старые “Stones” ?»  Причина все та же. Это – нечто, с чем ты вырос и живешь… Это – часть твоей жизни. И нет никакой причины расставаться с этим. Это – не то, от чего тебя стошнит после нескольких прослушиваний. Эти вещи не подвержены действию времени.

- Значит, ты по-прежнему будешь боготворить Чака Берри – и не важно, как он при этом поступает с тобой ?

- (смеется) Ага. Последний раз, когда я видел его, он поставил мне фингал под глазом. Он даже не узнал меня. Он просто резко повернулся и вмазал мне. Красавчик. Мои отношения с Чаком никогда не закончатся. Я просто вышел к нему из-за спины, схватил его в охапку и сказал: «Чак, это Кит». Он просто даже не посмотрел на меня и резко — «Бамц!» мне прямо в глаз. Это был хороший удар. Я тогда еще приятно удивился тем, что не упал, и моей  первой реакцией, когда он отошел от меня, было «Вот я тебе ужо задам!» Но в конце концов я просто решил оставить на его гитаре записку со словами: «Спасибо за фингал, Чак. Увидимся! Кит».

- Очевидно, что ты ассоциируешь себя не только с его музыкой, но и с его имиджем и стилем жизни. Я хочу сказать, что ему так же, как и тебе, много докучали…

- Да, я могу это понять. Когда к нему приставали – это был цирк. Это был разврат, и суды шли два года. Это было таким расизмом, что я отчетливо понимаю, почему он стал таким желчным человеком и таким замкнутым.  Его личность достаточно сильно изменилась с тех пор, как этот скандал поутих. Он всегда был очень великодушным парнем, джентльменом. Но пройдя через то, через что он прошел, он стал  несколько более жестким внутри — и на самом деле не всегда для собственной же пользы. Но он же не Стрелец (смеётся). Теперь я буду говорить эту фразу в каждом интервью по любому поводу!

Добавить комментарий