Синкопов барабанных проба в палатах Аглицкого клоба (с) А.С. Пушкин

Беседу вел Мэтт Эверетт, BBC Radio 6

Цикл передач “The First Time — Stories & Songs from Music Icons”

2011, “Lawrence King Publishing”

Сказать, что «Роллинг Стоунз» всегда опаздывают – это неточно. Подобно особам королевских кровей, фланирующих от обручений к коронациям и обратно, у них всегда есть свое собственное расписание, и в нем ты – просто одно из имен. Они свяжутся с тобой, когда посчитают нужным. Это несколько охолаживает мою прыть от ожидания того, что я буду близок с неподдельно легендарным человеком, но – увы! – не всегда помогает найти для этого соответствующие данному событию слова.

И все же, когда это, наконец, происходит, то мои венценосные герои полнокровны, трехмерны и объемнозвучны, словно ремастированные версии тех, кого я столько лет на концертах, постерах и обложках альбомов. Своим образом они соответствуют как нельзя лучше. Но даже больше – при всем этом они невероятно обаятельны и беспроигрышно терпеливы. Мик – умен и пытлив, он умело правит любую беседу исключительно в русло своих интересов; Кит  деликатно грубовати словоохотлив; Ронни по-прежнему сохраняет настрой не в меру радостного 6-ти летнего карапуза, попавшего на лучшую в своей жизни день-рожденскую вечеринку.

Ну, и потом на авансцене появляется Чарли – как всегда, слегка озадаченный всем тем шумом, что окружает его, бесконечно излучающий энтузиазм по поводу джаза и подчеркнуто пренебрежительный  в отношении музыки, которую он играет со «Стоунз» последние 50 лет.

Мы встречаемся в номере отеля «Дорчестер». Он выглядит, как и следовало ожидать, безупречно: двубортный костюм, голубая рубашка с ярко-белым отложным воротничком и безупречно отогнутыми двойными манжетами, которые довершаются тяжелыми золотыми запонками. Его седые волосы лежат на его широком лбу, будучи зачесаны назад, и он излучает широкую, белозубую улыбку. Чарли определенно не выглядит хотя бы чуть-чуть похожим на самого стильного гробовщика в мире…

«Для чего будет интервью ?» — спрашивает он, сидя и нежно поправляя складки на своих брюках (мой дедуля тоже любил это делать). Он выглядит смущенным, когда ему сообщают ответ и, в свою очередь, восклицает: «Би-Би-Си 6 ? Никогда не слышал о них. Где это ? Как ты его принимаешь ? Цифровым путем ? У меня никогда не было цифрового радио. Я всего лишь слушаю Радио 3», перед тем, как улыбнуться в мой адрес: «Извини за это».

- Когда ты впервые стал слушать музыку осознанно ?

- На вечеринках в доме моих бабушки и дедушки.  В нашей семье нас очень много. Дядюшки, тетушки и все остальные собирались вместе, чтобы покрутить Джонни Рэя и «Четырех Асов», и подобные штуки. У нас была куча пластинок на 78 оборотов, и я помню, когда мой дядя впервые купил «сорокапятку». Это была какая-то жуткая пластинка – Гордон Макрей. Но она была ужасна. Песни, что я помню, исполнялись Джонни Рэем и Билли Экстайном. Я вырос на стиле Билли Экстайна.

- Какой была первая пластинка, что принадлежала тебе ?

- Я хочу сказать, что это было задокументировано миллион раз в течение подобных диалогов, но первая пластинка, которую я помню и в которую влюбился, невзирая на штуки вроде Билли Экстайна и Джонни Рэя, называлась «Фламинго» — ее записал саксофонист по имени Эрл Бостик. Вскоре после этого я купил «Прогулочные ботинки» квартета Джерри Маллигана. Эрл Бостик был вроде как исполнителем ритм-энд-блюзового джаза, а Джерри Маллиган — джазом чистейшей воды.

- Ты увлекся музыкой незамедлительно ?

- Я не знаю, почему, но это было именно так. Вскоре после того, как я услышал Чарли Паркера и полюбил Чарли Паркера, и люблю сейчас. Сейчас я слушаю все те же пластинки, что я крутил тогда. Они дарят мне все те же эмоции. Все они такие. Я обожаю слушать бэнд Джерри Маллигана из 1954-го; кажется, тогда он у меня уже был.

- Ты помнишь первые концерты, на которые ты ходил ?

- Первым концертом в моей жизни был Билли Экстайн в лондонском «Палладиуме». Он играл на трубе и помповом тромбоне. Билли Экстайн был классным крунером, и в конце 40-х у него был первый вариант чудесного биг-бэнда – в нем были Чарли Паркер, Диззи Гиллеспи, Майлз Дэвис. Ударником был парень по имени Арт Блэйки. Декстер Гордон был тенор-саксофонистом. Это была потрясающая команда, и он пел и играл на помповом тромбоне. Это была очень солидная штука в 1948-м, 1949-м. Бэнд из очень громких имен, но с очень маленьким кругом любителей, так что он не мог позволить себе продолжать в том же духе. Он внезапно стал просто певцом, и он записывал восхитительные пластинки.

Билли Экстайн (1914 - 1993)

Будучи юными, мы, как правило, копировали его стиль одежды. Он обычно носил определенные воротнички к рубашкам, которые мы называли «мистер Би» (высокий стоячий воротничок, который описывал восьмерку над галстуком, завязанным виндзорским узлом). Вот чем конкретно он меня впечатлял. Также он был потрясающе миловидным мужчиной — в том же роде, что и Дюк Эллингтон. Следующим персонажем, которого я увидел «вживую», был Джонни Рэй, который был фантастичен, но он не так впечатлил меня, как Билли Экстайн.

- Как же этот чел, повернутый на джазе и биг-бендах, впервые решил играть блюз и рок-н-ролл?

- Реально я не делал этого. Британский джаз-басист Дэйв Грин, который играл в группе, где играл я, и он был почти во всех моих группах в роли басиста;  он —  мой сосед через дверь, мы практически одного возраста с ним. Мы выросли вместе с 4-х летнего возраста . Обычно мы играли вместе в джаз-группах. Мы слушали всю эту музыку, и он пошел в направлении джаза, в бэнд баритон-саксофониста Ронни Росса.

Дэйв Грин

Я играл в джаз-квартете в местечке под названием «Трубадур», мы считали себя Квартетом Телониуса Монка – так что там был тенор, фортепиано, бас и барабан – и однажды вечером туда пришел Алексис Корнер и поиграл с нами. Спустя примерно полгода или что-то позже, я получил весточку от Алексиса, где он спрашивал, не пойду ли я и не поиграю в его группе. Я пришел туда, и  именно там я познакомился со своей женой.  Но репетиции с группой Алексиса проходили с блюзовым губным гармонистом Сирилом Дэйвисом; Китом Скоттом — пианистом, который учился в школе искусств Хорнси вместе с моей женой; басистом; и Диком Хексталлом-Смитом, он играл на теноре. Я  никогда ранее не слышал губной гармоники – определенно не то, как на ней играл Сирил – и мне было жутко интересно, какого черта они играли. По какой-то причине Алексис попросил меня присоединиться к группе, и я сделал это, на несколько лет.

- Ты можешь припомнить самую первую встречу с джентльменами, которые потом стали «Роллинг Стоунзами» ?

- Всю свою жизнь Алексис привечал молодых музыкантов, и особенно блюзовых или малоизвестных джаз-исполнителей. Одним из тех людей был Брайан Джонс. В ранние дни я играл с Брайаном и узнал его в социальном плане через Алексиса. А потом, несколько раз вместе с Алексисом пел Мик, а Кит несколько раз подыгрывал  Алексису, так что я знал их и как людей, и в результате музицирований с ними. Потом я покинул Алексиса и начал играть с различными блюз-группами, а потом меня пригласили присоединиться к «Роллинг Стоунз».

- Каковы были твои первые впечатления ?

- Я реально не задумывался о них перед тем, как меня попросили присоединиться к ним. Для меня это была просто еще одна группа. Я был в трех подобных, но не имел работы! Но с тех пор, как я присоединился к «Роллинг Стоунз», я стал жить с ними, и вот тогда-то у меня и оформились некие впечатления, потому что обычно я зависал в Лондоне. Обычно я тусовался с ними, и мы много репетировали, и Брайан с Китом никогда не ходили на работу, так что мы крутили пластинки весь день – довольно богемный образ жизни. Мик учился в ЛШЭ (Лондонской Школе Экономики); он и платил за квартиру.

- Но вы очень быстро стали знаменитыми.

- Нам очень повезло в том, что у нас никогда не было отрицательного прироста, как только на нас пошла публика. Брайан в те ранние дни привык работать очень напряженно – то есть, в те дни, когда у нас не было никакой работы. Реально очень напряженно: он рассылал письма и раскручивал ритм-энд-блюз, как он называл его, и «Роллинг Стоунз», по всем клубам, и у нас появилась пара резиденций, одной из которых был джаз-клуб Кена Кольера на Лейстер-сквер, а другой — клуб «Кроудэдди» в Ричмонде. Очень скоро, то есть, в течение очень короткого времени, к нам начал набегать народ. С тех самых пор, как я вошел в «Роллинг Стоунз» — это не имеет ничего общего со мной, кстати – но с того самого момента к нам всегда приходили люди, чтобы послушать нас. Чтобы поглядеть на Кита, Брайана и Мика, понимаешь? Реально. У нас всегда были поклонники.

-  Как ты думаешь, почему это так ?

- Я думаю, в визуальном плане, даже в те дни, видишь ли… сцена была площадью 1.2 на 1.5 метра, и Мик выделывал те же штуки, что он делает на большой сцене. Обычно он делал невероятные вещи на самых мельчайших сценах изо всех, что только есть в мире. У Брайана был свой забавный способ принимать чумовой вид, с которым он играл, и Мик был явно на своем пути к тому, чтобы стать великим артистом сцены. Но он был наравне – я могу сказать это, потому что двое из них уже ушли – в плане держать внимание публики он был на одной ступени с Джеймсом Брауном и Майклом Джексоном. Если мы поедем в еще один тур, то он сделает это снова, понимаешь ? Он – лучший.

- В 1965-м «Удовлетворение» было вашим первым массивным номером один и в Америке, и в Британии. Чтобы прибыть в Штаты впервые и начать знакомиться с кое-кем из артистов, которых ты там любил, должно быть, это стало большой положительной встряской.

- Я попал в Нью-Йорк и пошел в «Бёрдленд», знаменитый клуб. Он закрылся вскоре после того, как я там побывал. Не из-за меня, конечно. Но я пошел поглядеть на него, и я ходил в различные джаз-клубы вместе с Яном Стюартом, и честно говоря, в них-то  я и  «увидел Америку». Для меня, это было именно так. Потом я поехал в Чикаго, и мы увидели студию «Чесс» и эти разнообразные места, которые тебе не терпелось повидать из-за пластинок, но для меня «тем самым» был Нью-Йорк.

- Сессии записи «Стоунз» всегда казались очень затянутыми – со стороны, по-любому. Вам требовалось долгое время, чтобы перед записью песни создать атмосферу для нее.

- На кучу этих вещей была своя причина. Эндрю Олдэм вроде как принуждал Мика и Кита писать обратные стороны синглов или песни для артистов, а  когда они поднаторели в этом, то начали писать и для нас. Первые альбомы были записаны после полудня, никаких дуракаваляний  сверх: все по инструкции и шито-крыто. Когда мы заработали денег, то поняли, что можем играть в студии вечно, и в итоге мы так и поступили. Кит, даже сейчас, пишет песни в студии. В то время, когда мы были молоды, время тогда реально не было столь ценно. День превращался в неделю, так что в те дни для нас сидеть в студии по месяцу не было чем-то особенным.  Главным образом потому, что студийное время было полностью оплачено. В те дни, в конце 60-х и на протяжении 70-х, пластинки позволяли зарабатывать нам так много… мы продавали столько пластинок, и зарабатывали на них столько денег, что рекорд-компания могла позволить и себе, и нам, чтобы мы могли торчать там вечность. Позднее, конечно, мы обнаружили, что это более проистекало с нашей стороны. Но это по-прежнему была хренова туча денег – я имею в виду объемы продаж пластинок.

Это была эра продаж альбомов и синглов. Обычно ты выпускал три сингла с альбома, и альбом, и все это – за год. Как и  в случае с «Битлз», это было нормой, этим-то они и занимались. А мы обычно выбирали момент для синглов, чтобы они не совпадали с их синглами, и наоборот. У вас всех был готов для выхода альбом, и вы записывали его, и в том же году он и выходил. Это было так, вместе с концертами каждый день, что способствовало продажам пластинок. Это был настоящий труд. Вот почему я никогда не понимал, почему многие группы впоследствии – вроде Эйми Уайнхаус, например, мир ее праху, и «Оэйзис» , еще одни из них – они работают все эти годы, становятся невероятно популярными, а потом на протяжении около 3-х лет ничего не выпускают. Неудивительно, что вас начинают  забывать.

- Этот образ «поры беспутств»… ? Но ты всегда казался несколько в стороне от него.

- Я всегда отделял себя от рок-н-ролла; он никогда не был чем-то, увлекавшим меня. И не важно, что я не был распутником или что-то типа того. Но рок-н-ролл? И «групиз», и все дела ?  Мне всегда казалось, что Дюк Эллингтон и его оркестр гораздо более привлекательны, чем 90%  тех белых групп, которые были очень модными, играя в то время. Я сам был в белой группе. Но я никогда не рос на рок-н-ролле. Кит научил меня, он играл мне Элвиса. Но я ненавидел Элвиса, будучи в том возрасте, когда все остальные считали, будто он – самая расчудесная штука в мире. Я никогда не хотел выглядеть так, как он.   Я хотел быть чернокожим парнем в нью-йоркском клубе. И не спрашивай меня, почему.

- Это была невероятная обойма пластинок: “Beggars Banquet” (1968), “Sticky Fingers” (1971), “Exile On Main Street” (1972) – когда казалось, что группа произвела некие потрясные работы.

- Ну так, многое из этого лежит в песнях. Для меня, тот период с Миком Тейлором, наверное, — это пик группы «Роллинг Стоунз». Это также была и «живая» штучка. Мик привнес в «Роллинг Стоунз» качества, которых у них не было раньше, или с тех пор. Не знаю, почему; не знаю, как. Группы – это нечто не от мира сего. Видя, как работала «штучка» Мика, Ронни привносит другую штучку. Но Мик Тейлор привнес «штучку» в Кита. Думаю, Кит предпочитает играть с Ронни в их гитарном стиле, когда они «плетут» и так далее, но тогда была некая эра, как группы с определенными людьми, и особенно с музыкантами, которых я знаю и люблю, когда мы играли то, что сами называли «рок-н-роллом».

- А можно я спрошу тебя о наверняка мифической, определенно легендарной истории о том, как Мик назвал тебя «моим барабанщиком» ?

- (перебивает) Это – Кит. Когда это произошло, то никто и словом не обмолвился. Я сам об этом никому не рассказывал. Я никогда, никогда ничего не говорил. Мик надоел мне тем, что называл меня «мой барабанщик», и я был под градусом, так что – да. Да! Но: это не что-то, чем я горжусь, и не что-то, вообще достойное упоминания в разговоре, но скажем спасибо Киту, что теперь эта история попала во все анналы. Это – не то, чем я горжусь.

- Кит упоминает, что ты всегда держал дистанцию от наркотических злоупотреблений в группе. Но ты и сам прошел через собственную битву с наркозависимостью в 80-х…

- Ага, и с алкоголизмом. Мне повезло, что я не настолько завис на этом, так же глубоко, но я реально… Да. Я прошел через период употребления героина.

- Когда ты впервые понял, что это стало проблемой ? Как тебе удалось «соскочить» ?

- Обычно я любил сходить с этого каждый раз, когда  направлялся к себе домой. Я считаю, что когда мой брак начал несколько пошатываться, и моя жена заметила, что я уже не тот, каким был раньше. Я упал на пол и заснул во время сессий “Some Girls” (1978), и Кит разбудил меня и сказал: «Тебе следует попробовать это, когда ты станешь постарше». Кит ?!! Дающий мне такой совет!!! И это как-то засело во мне. Это вроде как… я просто остановился, вместе со всем остальным.

- В 2004-м, тебе поставили диагноз «рак горла», и ты прошел курс радиотерапии.

- Мне сделали две операции и радиотерапию – то, что обычно принято. Я почувствовал, что болезнь ушла, что я прошел через нее.

- Какова была твоя реакция, когда ты впервые обнаружил это ?

- Я подумал, что умру. У меня была опухоль в горле, которая находилась там пару лет, и я пошел к отоларингологу Мика, лучшему парню в мире – Питеру Рис-Эвансу, хирургу. Они посмотрели на штуку, и она в глубине была доброкачественной, эта опухоль, но они вывели ее на свет, посмотрели на срез, и там были крошечные раковые клетки. Так что мне сделали ту операцию, а я ненавижу больницы, я никогда не лежал ни в одной из них – я сделал это, и они сказали, у тебя рак чего бы там ни было. И в ту ночь я подумал, что, наверное, умру.

Я просто подумал, что вот это ты делаешь, когда у тебя рак. Ты сморщиваешься, а потом угасаешь и умираешь. Я вернулся для всех тех других штук, а потом операция, и еще одна операция, чтобы вытащить лимфоузлы и все остальное. Это было на моих гландах, и вот оно ушло. Потом я пошел на радиотерапию, которая длилась 6 недель. В конце нее я почувствовал себя дерьмово, что обычно и случается. Потом каждую неделю, каждый месяц, каждый год, и теперь прошло 5 лет, и все очистилось. Я просто не могу выразить словами свою благодарность Питеру Рис-Эвансу, врачам и медсестрам. Они – восхитительные люди.

- Как так получилось, что «Стоунз» по-прежнему   вместе ? Некое западло ? Музыка ? Может быть, никто не хочет быть тем, кто уходит ?

- Я думаю, что кажется, двое из них, по крайней мере. Или трое… Я думаю, что никто не хочет уходить, потому что остальным придется сказать: «Ты уходишь!»

- Как секрет хорошего брака –  просто не разводиться ? Просто оставаться таким, вне зависимости от любых тёрок ?

- Это всегда немного похоже на это, частично. Мы подходим к возрасту, когда это становится очень трудно. Понимаешь, это было бы миленько, сыграть несколько шоу в следующем году, потому что это будет 50 лет, понимаешь? Как я сказал, Ронни играет, я по-прежнему играю. Мик поет, и ты знаешь, что он будет делать это по-любому. Я думаю, Кит немного занимается пластинками, понимаешь, чем угодно. Мы просто подходим к возрасту,  когда это становится трудновато, собрать все это воедино, и это такое долбанное представление — собрать нас всех вместе. Это невероятно дорого.

- В качестве заключительного трека в конце шоу, мы заведем песню, которую ты выберешь. Чем бы нам завершить?

- Не приходит на ум. «Просто друзья» от Чарли Паркера со Струнными.

Впервые в истории! Плейлист Чарли Уоттса:

1 “Paint It Black” – The Rolling Stones

2. “Three Coins In the Fountain – The Four Aces

3. “Such A Night” – Johnny Ray

4. “She’s Got the Blues For Sale” – Billy Eckstine

5. “Flamingo” – Earl Bostic

6. “Walking Shoes” – Gerry Mulligan Quartet

7. “Night And Day” – Charlie Parker and His Orchestra

8. “Watermelon Man” – Alexis Korner

9. “Come On” – Chuck Berry

10. “(I Can’t Get No) Satisfaction” – The Rolling Stones

11. “Manhattan” – Sonny Rollins Trio

12. “All Down The Line” (live, 1972 concert) – The Rolling Stones

13. “Elvin Suite” – Charlie Watts Meets Danish Radio Big Band

14. “Just Friends” (Charlie Parker with Strings) – Charlie Parker

Добавить комментарий