Билл Уаймен: в бытность свою «Роллинг Стоуном»…

Авторы: Пит Форнатейл и Вик Гарбарини.

Журнал «Musician», ноябрь 1981

Кажется, самое последнее, чего на этот раз ожидали многие из нас – это классный альбом «Стоунз», но похоже, что это то, что приходит по ходу дела. На сей момент несомненно, что “Tattoo You” – это запросто их лучшая попытка со времен “Exile On Main St.”, хотя в плане стиля и направления его можно более вероятно рассматривать как «раздетого», модернизированного наследника “Sticky Fingers”. В любом случае, за ним осталось почти десятилетие, во время которого Величайшая рок-н-ролльная группа мира провела немеряный объем времени, странствуя по пустыням диско и декаданса. Но к чему мелочная критика ? «Стоунз» возвращаются с альбомом, который снова подтверждает рок-н-ролльные истины прямолинейности, остроты и простоты,  заработавшие им титул в первую голову. Но посреди славословий можно услышать и несколько грустных нот: Мик и Кит якобы снова враждуют в студии, в то время как всё повторяющиеся сообщения в английской прессе  говорили о том, что в ближайшем  будущем из группы выходит Билл Уаймен. Джеггер собственной персоной был замечен более чем одним членом прессы, говорящим с Бастой Черри Джонсом по поводу вручения басовых тягот в нынешнем туре. По его собственному признанию, Уаймен всегда был неким аутсайдером, насколько можно судить об этом по каждому из членов группы. Давно известный как «тихий Стоун», в последнее время Билл был замечен  ответвляющимся с целым рядом проектов, в том числе: сольным альбомом на “A&M”, который в результате поимел хит-сингл, продюсерские хлопоты на двух блюз и джаз-пластинках и книга фотографий с его соседом, Марком Шагалом. В нижеследующем интервью Уаймен дает обещание «прояснить ситуацию по поводу нескольких вещей». Это замечательно искренний разговор, который предлагает нам бросить изобличающий взгляд внутрь замкнутого, зачастую скрытого от света мира «Роллинг Стоунз».

Как вы поймете из этого интервью, Билл считает себя историком группы. В силу этого, его воспоминания носят некую отчужденность и объективность, которые удивляют столь же сильно, что и раскрывают секреты.  В конце нашего разговора я уже не мог себе представить, как Билл вообще мог заработать себе репутацию «тихого Стоуна».

 - “Tattoo You” провозглашен вашей наилучшей работой со времен “Exile On Main St.” С точки зрения «изнутри», кажется ли он тебе откровенным шагом вперед ?

- Я думаю, что это – кульминация процесса, который начался с “Some Girls”, и продолжился сквозь “Emotional Rescue” до этого альбома; сейчас у нас уже достаточно твердый фундамент.

- Что было началом этого процесса ?

- Знаешь, “Some Girls” был неким восхождением, что с присоединившимся Вуди и давшим всё то оживление и скачок, которые у него есть. “Emotional Rescue” был реально не шагом вперед или назад… он двигался по пути в той же линии, но там были несколько вещей, как и на “Some Girls”, в которые я не был  особо влюблен. Но как я говорю, новый альбом в общем – это консолидация выигрышей, сделанных на двух предыдущих.

- Для меня, “Tattoo You” работает, потому что это настолько эффективое повторное подтверждение рок-н-ролльных основ и ценностей,  которые вы, парни, всегда отстаивали. Как вам с течением лет удалось не потерять с ними контакт ?

- Наверное, потому что мы слушали и играли так много раннего блюзового материала. В музыкальном плане он был очень простым, так что тебе приходилось привносить много «чувства» в него, чтобы он «заработал». Когда бы мы ни репетировали или учили новые номера, каждая другая вещь, что мы играем – это джем на старую тему Элмора Джеймса, Мадди Уотерса или Чака Берри. Я знаю, что многие говорят: «Зачем вы играете эти старые штуки ?» Но мы делаем это не по причине сентиментальности – мы делаем это затем, чтобы поддерживать «ощущение» тех блюзовых и ритм-энд-блюзовых вещей.

-  И что же, наделять подобными качествами основы – это ключ ?

- Ага, нельзя, чтобы каждый из нас летал вокруг и показывал свое мастерство. Более того, наше мастерство не всегда настолько хорошо ! Я думаю, что классная вещь по поводу Стоунз – это их простота, тот едва шероховатый ритм, который всегда звучит, как будто к следующему такту он может развалиться, но не  делает этого никогда.  Всегда разрозненные концовки у нас мы играем с неким пульсом, который протекает между чуть «за» и чуть «впереди» бита, и вот так он и раскачивается. И для нас это работает. Я ненавижу группы, которые играют «восьмушками» или «шестнадцатыми»: там нет чувства,  и кажется,  что из них ничего не выходит изнутри.

- Вот почему джаз-фьюжн редко работает для меня: в нем нет неотъемлемой силы рока с одной стороны, и трансцедентальности великого джаза – с другой.

- Как группы, которые создает Чик Кориа: они — чудесные музыканты, классные соло и все такое, но когда все закончилось, то у тебя в голове ничего не задерживается. Это всегда применимо к куче тех технически превосходных групп вроде «Эмерсон, Лейк и Палмер», которых я никогда реально не понимал… от них нечего взять.

- Тем временем, твой личный сингл “Je Suis Un Rock Star” возглавляет чарты Британии и Европы, и его скоро выпустят и здесь. На что это похоже — ощущать, что после всех тех лет в роли «Стоуна»у тебя хит-сингл как сольного артиста ?

- Это реально радует, это похоже на первый раз, когда у нас был хит как у группы; все опять ощущается внове. У всех нас есть  уязвимые места и сомнения по поводу того, а  столь же ли мы хороши как индивидуалы тогда, когда наша позиция в известной группе обязывает то, кеми мы должны быть. Мы все это ощущаем, Мик, Кит, Чарли, Рон – так что ты всегда стараешься сделать нечто вне группы, на чём можно построить свою уверенность и унять подобные сомнения. Я попытался сделать это ранее с двумя сольными альбомами, но они были записаны главным образом ради забавы, и немного  — чтобы поучиться продюсированию и аранжировке.

- Был ли ты обескуражен тем «теплохладным» приемом, который они получили ?

- Ага, после этого я сказал: «Давайте просто забудем об этом; я не особо серьезно настроен на созидание сольных вещей». Я не хотел бы снова столкнуться с все той же безответной реакцией. Но потом появилась эта песня, и я записал демо, и все подряд сказали: «Ты должен её записать». И вот  я записал… должен сказать, с неохотой !

- Почему ты не сделал  вклад материала в «Стоунз» ? Без сомнения, ты умеешь сочинять, но я не могу вспомнить ничего из «твоего» на альбоме «Стоунз» с момента “Their Satanic Majesties Request”.

- Во-первых, я не думаю, что пишу песни, которые подойдут для группы. И, во-вторых, мы записываемся только один раз каждые 18 месяцев или что-то; и у Мика и Кита есть столь невероятный объем материала, что реально особо не остается пространства. Время от времени Вуди получает свой «кусочек», но он живет в той же стране, что и они, поэтому он тусуется немножко больше; а я живу на юге Франции.

- Был ли новый альбом записан в студии «вживую», или большая часть вас наложила ваши партии по отдельности ?

- Нет, мы никогда так не делали. Мы всегда вместе накладываем треки-подложки, имея в виду ударные, бас, две гитары и пианино; а потом, позже, записываем наложения.

- Недавно в прессе были кое-какие сообщения по поводу того, что Мик и Кит враждуют в студии и даже стирают треки друг друга. Инсайдеры рассказывают что-то вроде того, что случилось, по крайней мере, ранее однажды, во время “Let It Bleed”, когда Кит предположительно стер вокал Мика на “You Got The Silver” и заменил своим. А потом он якобы сказал Джеггеру, что пленка была потеряна. Я слышал «потерянную/стертую» версию с Миком, спевшим “You Got The Silver”, но это реально ничего не доказывает. Так вот, у меня два вопроса: имеет ли место подобное «как бы» безумство, и за кем последнее слово в качестве продюсера альбома «Стоунз» ?

- История такова, что продюсеры – Мик  и Кит. Они работают вместе над изначальными треками, но после них они работают по отдельности и формируют собственные точки зрения. Таким образом,  все кончается  различными миксами, которые сделал Кит, так же как и альтернативные миксы того же материала, которые сделал Мик. В такой момент они начинают торговаться о том, чьи версии каждой песенки лучше.  Я никогда не слыхал, чтобы они стирали пленки друг друга (фыркает) – это больше вопрос борьбы за то, чья версия любой данной песни появится на альбоме.

- Между прочим, твоя игра на басу в новом альбоме превосходна, особенно эти линии на “Hang Fire” …

- Да уж, это мило, что они подбили меня и Чарли на «перемены» ! Во время последних нескольких альбомов они реально подтолкнули ритм-секцию гораздо дальше. Обычно было так, что из этого как бы моно-микса, который они выбирали, выделялся лишь один бас-барабан.

- А не потому ли это, что для ремиксов треков вы приглашали кого-то, кто ранее работал в диско ?

- Ага, но я никак не могу запомнить его чертово имя, а также с “Some Girls”и далее мы используем Криса Кимси. Он считается экспертом по записи звука баса и ударных, и было таким облегчением, что у нас под рукой есть звукорежиссер вроде Криса, потому что нет большей фрустрации, чем входить в студию после исполнения того, что тебе показалось классным треком, и потом слышать грязный, мутный саунд, который его не «прорезает». Ох – Боб Клиэмаунтин  — это парень, которого я пытался вспомнить чуть раньше. Мы используем его для миксов, потому что похоже, что из каждого трека у него получается это дополнительное «нечто».

- Можешь ли ты прояснить эту путаницу в прессе по поводу возможности твоего ухода из группы ? Действительно ли Мик просил Баста Черри Джонса заменить тебя ?

- Когда появилась изначальная история, я дал всем знать, что это цитата, вырванная из контекста, и что я очень этим огорчен. Но потом каждые несколько месяцев её упоминал еще один журнал, а потом около 4-х месяцев назад журнал утверждал, будто они только что взяли у меня эксклюзивное интервью, что было совершенно не имеющим основания, и доложил в точности то же самое от 18-ти месячной давности. Так что я шлепнул им судебное предписание, и они извинились передо мной лично, но конечно же, это еще раз породило сомнения в группе. По поводу того, что группа общалась с другими басистами – мне доложили, что когда распространялись те слухи, то разные люди звонили группе, чтобы увидеть, нужна ли им замена, и как только группа уверяла, что я по-прежнему в группе, что я не собирался уходить и этого не было никогда, то обо всем этом забыли. Мик сказал, что он переговаривался с парнем, но что тот обратился к Мику первый. Вот именно так мне это было сказано… возможно, люди гонят туфту, я не знаю. Если это и было сделано, то втайне. Тебе лучше спросить у Мика.

- У людей, с которыми я общался, кто работал с группой с течением лет, такое впечатление, что подобный образ вещей случался и ранее. Скажем, личный свидетель мне рассказал, что однажды в офис «Стоунз» в 1969-м пришел Мик и объявил, что Брайан Джонс и ты покидаете группу. По той манере, в какой это было сказано, было не ясно, уходите ли вы или уволены, и в качестве замены Мик искал чернокожего басиста «Мотаун». Правда ли это ? Оправдана ли твоя репутация «аутсайдера» в группе ?

- Я не знаю об этом случае, который ты упоминаешь, но думаю, что возможно, это была правда. У меня всегда было такое чувство, на самом деле, правда или нет, что остальные участники группы не  всегда доверяют мне.

- Недоверяют в каком смысле ?

- В том, что я живу и отношусь ко всему очень нормально, и что они часто неправильно понимают это как обособленность. Они считают, что я не настолько заинтересован в группе, как они, потому что я не хочу тусоваться всю ночь напролет, джэмуя или проигрывая пластинки. Я не могу жить таким «макаром»; у меня начинается фрустрация и напряжение, просто тусуясь в комнате на пьяную голову. Они всегда считали это некой угрозой и не доверяли мне. Звучит глупо после всех этих лет, но мы по-прежнему реально не знаем друг друга… Внутри группы всегда есть элемент неуверенности: собирается ли Мик заняться кино ? Собирается ли Чарли присоединиться к джаз-бенду ? И вот из-за того, что я от них дистанцируюсь, они считают, что у меня нет интереса, или я не хочу быть их частью, что абсолютная неправда. Я просто хочу держать «другую» часть меня отдельно от всего «того», но они всегда видят в этом угрозу.

- И все-таки бывали периоды, когда казалось, что ты точно так же отмежеваешься от группы в музыкальном плане. В особенности, я имею в виду “Exile On Main St.”, где ты не играешь на басу почти на половине альбома.

- На самом деле там только четыре вещи, где меня не было. Из 20-ти песен. Мик ошибся с «титрами» на 2-х песнях, он упомянул Мика Тейлора или кого-то, игравшего на басу в “Loving Cup” и еще в одном треке. На самом деле это был я.

- Что случилось с остальными четырьмя ?

- Это реально очень просто. Мы работали во Франции, и студия была дома у Кита. Так что когда в тот день, когда мы не записывались, Кита внезапно посещало вдохновение для песни, типа того, как он сделал в “Happy”, он просто мог записать ее тотчас же с теми, кто там были поблизости, или сыграть партии самому. Потом, когда мы собирались все вместе и слушали это, то решали, что «оно» было неплохо так, как оно есть, и нет нужды играть это опять. Так что тут не было никакого «исключения из рядов». Обычно мы прикрываем друг друга; а бас прикрыть очень легко. Если бы не было Чарли, то было бы труднее. Если нет Мика, то он всегда может добавить свой вокал на следующий день. Если нет Кита, а это очень немного треков,   то он может наложить свои партии позднее. Я никогда не  занимаюсь наложением, потому что тебе нужно записать «тот» ритм-трек только вместе с басом и ударными. Так что я в той не очень удобной позиции, когда мой инструмент должен присутствовать, чтобы построить основу, и неважно, здесь ли я, чтобы сыграть на нем, или нет. Если кто-то меня «прикроет», я не могу это изменить или наложить запись позднее. Часто, когда так происходит, я перемещаюсь к другому инструменту, вроде клавишных или синтезатора. Обычно в былые времена Брайан и я поступали так все время – и также имей в виду, что я играю на синтезаторе и трех других инструментах в “Heaven” на новом альбоме. На том треке просто я, Мик и Чарли — только никто не пытается понять это, потому что на альбоме нет «титров».

- Почему бы и нет ? Кажется, что стыдно, когда вы приглашаете в качестве «гостя» на саксе кого-то калибра Сонни Роллинса, а потом даже не упоминаете его. Чья идея была позвать его ?

- Ага, я спрашивал об этом Мика, и он сказал, что на этот раз просто не озаботился об этом. Что до Сонни, я думаю, что главным образом это была идея Яна Стюарта, хотя я думаю, что тут замешан и Чарли, тоже. На тех аккордах он играет несколько чудесных нот. Ведутся разговоры, что, возможно, он появится на сцене с нами несколько раз в течение тура.

- По более чем одному поводу мне описывали тебя как историка «Стоунз». Это верное описание ?

- Да, это я, потому что я единственный, кому реально это не все равно; всем остальным наплевать, реально. Чарли Уоттс отдает свои золотые диски своему шоферу или водителю такси, который подвозит его до аэропорта; ему эти вещи по барабану. И вот, я насобирал целую массу вещей, которые я храню в разных местах и к которым время от времени обращаюсь, потому что меня реально бесит, когда каждый раз, если выходит в свет книга или статья, то даты неправильные… факты… всё неправильное! И не сегодня-завтра я собираюсь всё окончательно прояснить.

- В таком случае, мне хотелось бы спросить тебя о «Стоунз», нынешних и прошлых. Каков твой взгляд на разницу между публичным образом Мика Джеггера и реальным человеком ?

- Ну… я… (телефон звенит)

- «Спасенный звуком колокола».

- Так вот, Мик. Это трудно, потому что я знаю обоих, и для меня они оба соединяются в его персонаж -  потрясающий и нелепый ! (смеется) На публике он абсолютно другой, чем в частной жизни. К сожалению, кажется, что он считает (как, наверное, и большая часть нас) что есть тот манер, которым ты реагируешь на публику, и тот манер, которым ты реагируешь дома. Иногда он переносит свою публичную персону в свою частную жизнь, что реально становится головной болью, потому что ты знаешь, что он говнюк. Так что приходится ему об этом напоминать и «остужать» его… Ну же, Мик ! А потом он превращается обратно в нормального.

- В чём конкретно это может выражаться ?

- Для начала, меняется его голос, и он начинает говорить с тем псевдо-южным акцентом. А иногда в личном общении он начинает использовать очень грубый акцент «кокни», который также не его настоящий голос. На самом деле, он более похож на то, как общаемся мы с Чарли, проглатывая «х» и все такое. Он никогда раньше так не говорил, потому что он родом из семьи среднего класса и ходил в школы для среднего класса. У меня есть интервью с ним для радио и ТВ из 60-х, где он разговаривает более как Её величество – «Ох, да, это довольно интересненько…» Он становится немного Питером Селлерсом: я думаю, что он сам не знает, какой из них – реальный Мик Джеггер (смеется). Это помогает развивать его тайну.

- Можно подумать, что, наверное,это подкрепляется тем фактом, что он окружен таким количеством образов себя самого, поэтому в этой точке…

- Ага, если один человек входит в битком набитую комнату, то  он может меняться, даже не задумываясь об этом. Точно так же может Кит. Предположу, что мы все так можем. А Чарли – нет.

- Говоря о Чарли, в прошлом году была такая статья в газете, где был заголовок-баннер о том, что Чарли Уоттс ненавидит рок-н-ролл ! Ты бы купился на это ?

- Это взято из английской статьи за несколько дней до неё. Они всегда вырывают из контекста и как-то «досочиняют» то, что ты говоришь. Наверное, он сказал что-то вроде: «Мне не нравится рок-н-ролл», но он не имел в виду как бы рок-н-ролльную музыку. Он имел в виду, что ему не нравятся типа вещи, которые сопряжены с рок-н-роллом: жизнь  в гостинице, постоянные переезды и т.д. Он более предпочитает играть джаз, где он просто может неожиданно прийти в клуб  с какими-нибудь людьми, а потом пойти домой. Именно это он часто делает сейчас. Но я знаю, что он любит рок-н-ролл как музыку, потому что он много слушает его, много нью-вейвовых вещей и всего подряд. Английские газеты в этом плане просто ужасны. Они просто укорачивают то, что ты говоришь, и кратко излагают это в таких маленьких кусочках, что это превращается в совсем другое, чем ты говорил.

- Именно так и зародился в прошлом году тот слух, что ты собрался на пенсию ?

- То, что я сказал по поводу ухода на пенсию ?  Да уж, это разрослось в нечто поразительное. Что произошло на самом деле, когда парень сказал: «Как ты думаешь, сколько лет еще протянет группа ?» И я такой: «Ну, скажем, пару лет». Мы говорим такие вещи с 1962-го. И тогда он говорит: «Как ты думаешь, сколько ты еще сможешь продолжать ?» И я ответил: «Знаешь, если мы протянем реально еще несколько лет, то в декабре 1982-го у нас будет 20-ти летний юбилей, и если тогда группа еще будет функционировать – а может, и нет, откуда я знаю ? – тогда мне кажется, будет неплохо остановиться, пока мы все еще здесь, а потом начать заниматься чем-то другим. Потому что нельзя вечно играть рок-н-ролл». А потом это выросло в то, как я покину группу в тот день в 1982-м, и как я не люблю Мика и Кита, и так далее. Мне показалось это немного «гнилым», понимаешь ли, тот манер, которым это было представлено, это было похоже на то, что я начинаю говниться… а мы совсем не такие.

- Этим послеполуднем я озвучу один вопрос-клише, и вот он: каков реальный Кит Ричардс ?

- Робкий интроверт. Он очень мил, реально. Впроче, он может быть реальным отстоем (смеется). Если он в своем обычном настроении, то он классный. Но если он не в духе, то когда ты с ним, ты тоже, потому что он неким образом задает настроение комнате. Возможно, он не поладил с кем-то дома, или у него сломалась машина, или он потерял любимую кассету и он реально не настроен общаться, поэтому ты просто оставляешь все, как есть, на пару часов, а потом с ним все в порядке. Как я сказал, он большой интроверт, и чтобы преодолеть это, он строит из себя очень отвязного и хамского, размахивая руками и взъерошивая волосы, когда он входит в комнату. Он немного не уверен в себе, как я думаю.

- Обычно фаны очень переживают за него. Это незаслуженное доверие, или…

- Нет, порой это я обычно переживаю за него! Поэтому-то я совершенно не считаю, что это его недостойно. Но мы не уполномочены переживать за него, потому что он не переживает о том, что мы переживаем за него, разве не так ? Он самостоятельный человек – он таков, каков он есть. Порой с  ним трудновато общаться, вот и всё. Потому что он держит всё внутри и сжигает «их» внутри себя. Для того, чтобы закопаться в нем, это несколько интимный вопрос, потому что он никогда не обсуждает личные темы.

- И он был таким всегда ?

- Ага, за исключением первых 3-х лет в группе, с ним всегда было трудновато выстраивать отношения. Возможно, потому что мы все — абсолютно разные люди. Скажем, Кит может войти в гостиничный номер, и через 15 минут там будет так, будто это 20 лет как цыганская стоянка. Он просто превращает все вот в это. Он разбрасывает вещи. Я же так жить не могу. Я могу прожить в гостиничном номере 20 лет, и там будет так, как в  первый день, когда я туда вселился. И Вуди точно такой же, как Кит.

- У Вуди на роду было написано стать «Стоуном» ? Как он поживает с групповой точки зрения ?

- Я считаю, что он становится слишком похож на Кита. А одного Кита мне уже достаточно. Иметь Кита в группе – это классно, но иметь Кита и Кита №2 – для меня это странновато. В плане музыки с ним всё отлично. Но это неким образом – как Кит и его тень. Вуди, как бы, не был таким, когда только что присоединился.

- Насколько он был другим тогда ?

- Он был просто очень забавным, игривым и смеющимся. В личном плане он сплотил группу гораздо больше, когда мы вроде как начинали размежевываться. Это большая фрустрация – быть в одной и той же группе так долго, так как то, что тебе нравилось в 1963-м, не обязательно нравится тебе в 1981-м.  Так что, множество всего приходится оставлять за скобками, когда ты не можешь жить с этим во всё той же группе. Вот почему Вуди записывает сольные альбомы и, наверное, сильная фрустрация была у Мика Тейлора, и у Брайана Джонса тоже. И вот Чарли нужно играть с джаз-бендом, а мне – записывать какие-то сольные альбомы и какое-то продюсирование, а Мику – кино. Ты занимаешься другими вещами, которыми хочешь заниматься. Когда мы все вошли в эту группу, то, наверное, не думали, что она протянет больше двух-трех лет, и вот неожиданно это – треть твоей жизни. Вот самое главное по поводу уходить после 20-ти лет, потому что с меня довольно. Неважно, насколько это классно. Работать тут – прекрасно, и быть в группе, но у меня есть много другого, чем я хочу заниматься в моей жизни.  Я не хочу через 10 лет выезжать на сцену в кресле-каталке.

- Кажется, что у Чака Берри по-прежнему есть порох в пороховницах…

- Его сочинительство, да. Но в последнее время он сделал реально немного хороших вещей. В последние 10 лет я реально не покупал его пластинки, потому что, к сожалению, они всегда казались мне ленивыми попытками спеть старую песню на новый лад. Но он по-прежнему классный на сцене. И в эти дни, иногда, я точно слышу, что в качестве сопровождения он пользуется хорошими музыкантами. Это всегда было его слабой чертой; он всегда был таким фантастическим и, тем не менее, он не любил платить даже чуточку побольше наличности для того, чтобы за ним были хорошие музыканты, чтобы он смог провести классное шоу. Он просто собирал кого угодно за 10 баксов за вечер. Из-за этого всё внимание концентрировалось на нем, потому что остальная группа была неважной. Мне всегда казалось, что людям «наверху» всегда хотелось произвести наилучшее шоу из того, что они могут, а не просто что-то «на скорую руку», как у него.

- Я думаю, что в нем много ярости и презрения…

- Ага, точно так. Он еще один человек, с которым очень нелегко общаться. В один день он очень мил, в другой же – даже не удостоит тебя и слова. Должно быть, мы помогли ему заработать несколько долларов… и, наверняка, он помог заработать нам несколько, я уверен в этом ! (смеется) Я хочу сказать, что он всегда был нашим кумиром и богом, но иногда у него не хватает вежливости даже поздороваться. А когда Кит захотел поиграть с ним, когда где-то в Калифорнии он вышел на сцену с Яном Стюартом и несколькими парнями, чтобы подыграть ему, то Чак Берри их всех послал… потому что, наверное, они играли лучше него. Он попросил их убраться со сцены физически. Как, наверное, это было неприятно… Я думаю, что он был немного раздосадован по поводу оваций, которые вызвал Кит.

- Чуть ранее ты упомянул Мика Тейлора. Как ты считаешь, жалеет ли он о том, что покинул группу ?

- О да, через год он уже хотел вернуться. Он всё время названивал нам и спрашивал, нужен ли нам в тур еще один гитарист.

- Почему же он ушёл ?

- Думаю, что он был недоволен, потому что был не в состоянии предложить песни, или получить авторство в тех вещах, в плане которых он считал, что их предложил он. Он оценивал свою силу несколько выше, чем это было на самом деле. Он был новым членом, и поэтому был обязан определенным манером соглашаться кое с чем, потому что у них так повелось уже лет 10. И я думаю, что его кое-кто подталкивал стать более «сильным» участником группы, вместо «непринужденного», как Чарли или я. Это было похоже на игру в покер, когда у тебя только пара,  и ты блефуешь. И вот, блеф открыт, и это было концом, потому что как только кто-то говорит: «Я ухожу», то назад вас никто не возьмет, когда они снова не против. Он сделал это в очень неподходящий момент, и я считаю, что это было не очень вежливо.

- Это случилось прямо перед тем, как вы вошли в студию…

- Это было за день до того, как мы вошли, чтобы записывать альбом. Мы начали тот альбом с помощью самых разных людей, которые просто проходили мимо, для нас это было затруднительно. Он реально нравился всем нам, но он постепенно все более и более мрачнел и был во фрустрации. Видишь ли, это фрустрация, когда он не мог поладить ни с кем вне группы. Как я уже говорил, у меня было много фрустраций, но я поборол их, занимаясь другими вещами за пределами группы. Тебе приходится делать это. Он же – нет, и в итоге ему пришлось уйти, чтобы сделать кое-что, что он хотел… что он мог бы сделать, будучи в группе, абсолютно безрезультатно. И это видно, потому что ему потребовалось три-четыре года на запись альбома, который был первой вещью, что он собрался сделать, едва только покинув группу. И потом, он не был успешен, так что я уверен, что он пожалел о своем выборе. Не знаю. Возможно…

- Как ты видишь его общий вклад в группу в наши дни ?

- Это был классный период в нашей истории, потому что он привнес в группу нечто свежее и новое, определенно замечательное исполнение.

- Насколько группа отличалась от того, когда был жив Брайан Джонс ?

- Брайан был экспериментатором. Он мог подобрать любой инструмент, который лежал в студии и понять, как его можно было использовать. Ему удалось из ситара получить “Paint It Black”, а из дульцимера – “Lady Jane”. Маримбы, дульцимер, концертная арфа – он мог найти на них строчку, которая звучала достаточно верно, и он просто играл её. Он и я особенно любили экспериментировать со всем, что только могли найти. Я порой играл бас на органных педалях, вибрафоны, маримбы и в последнее время – некоторые синтезаторные вещи, вроде “Heaven”, на новом альбоме. Просто маленькие штрихи. И вот, Брайан мог делать всё это, но он потерял способность прогрессировать на своем основном инструменте, ритм-гитаре, и иногда – на лиде. Он компенсировал это игрой на других инструментах, но неожиданно у нас оказался лишь один гитарист. И между Китом и Брайаном не было взаимодействия, а в ранние дни было довольно обалденно. Когда пришел Мик Тейлор, то он также мог играть просто на всем, что угодно, но ему не хотелось этого, потому что он хотел быть лид-гитаристом. Более того, «там» он больше не был нам нужен,  потому что мы пользовались услугами людей вроде Ники Хопкинса и Билли Престона на пианино и Рэя Купера на перкуссии. Мы приводили реально хороших людей, чтобы делать то, что мы привыкли делать. В первые дни ты никогда не думал о том, чтобы привлекать сессионных музыкантов точно так же, как ты никогда не думал о том, чтобы джемовать на сцене с людьми.

- Почему же нет ?

- В нашей группе это было не принято. Это было в Америке, но не в «Роллинг Стоунз». Просто наша концепция вещей. И вот, Мик Тейлор пришел и сыграл на фантастической гитаре, но он хотел заниматься другими вещами, и на то время в рамках группы у него не было к этому потенциала.

- И ты обнаружил себя в той же самой непростой ситуации ?

- Ага, я не играл на других инструментах и больше не околачивался поблизости. И вот, мне пришлось выработать какие-то мои собственные вещи на стороне. Успешно или нет, это было неважно, это был просто вопрос того, как убрать «их» прочь из моей системы.

- Когда ты думаешь сейчас о Брайане Джонсе, то это более приятные или грустные воспоминания ?

- Определенно приятные. Он был новатором в Англии в 1962-63-м, когда никто не знал о блюзе… я имею в виду реальный блюз в плане Элмора Джеймса и Джона Ли Хукера. Он был первым парнем, кто играл в Англии на боттлнековой слайд-гитаре; до Брайана там никто ничего не знал об этом. И он в ней был довольно хорош – он знал каждую пластинку Джимми Рида и Хаулин Вулфа. Он и Кит обычно садились вместе и слушали эти альбомы и в совершенстве отрабатывали каждую последнюю ноту, и вот что мы тогда и играли.

- Достиг ли Брайан своей личной точки фрустрации внутри группы ?

- Подошло такое время, когда он захотел сочинять для группы, но не мог этого. Он просто был не в состоянии произвести песню для «Роллинг Стоунз», что было для него фрустрацией. Имей в виду, что в самом начале он был лидером группы: Брайан Джонс создал «РС», а не Мик Джеггер. И в первые полтора года у Брайана было больше фанской почты, чем у кого-либо другого. Когда от него ушел свет рампы и все внимание начал приковывать Мик, то Брайану было тяжело с этим мириться.

- Когда внимание стало переключаться на Мика ?

- Когда мы поехали в Америку. В Штатах публика идет конкретно на певца, это единственное место в мире, где говорят «Мик Джеггер и Роллинг Стоунз». Весь остальной мир говорит просто «Роллинг Стоунз». Группа. Так что Мик завоевал внимание и стал «лидером». Как это и было. Потому что он был в этом плане неким эгоистом. По любому, у меня самые приятные воспоминания о  Брайане, потому что обычно я тусовался именно с ним. В ранние дни мы всегда были теми, кто возвращались в клуб и подцепляли девочек, в то время как остальные просто оставались в гостинице и ложились спать, или что-то. Да, Брайан был тем, что надо… таким же образом, он мог быть реальной головной болью, если что-то было не по его нутру. Но никто не идеален.

- Наверное, это  имеет отношение к территории. То есть, представляю, как ты очень запросто начинаешь верить своей прессе.

- Точно так, это делает куча новых групп. У них есть один хит, и им приходится заходить в рок-клуб и находить какой-то способ заявить о себе. Они одеваются в экстравагантную одежду, покрикивают, переворачивают стол, и вот ты оглядываешься вокруг и говоришь: «О да, а вот это-то-и-то от тех-как-их-там». Они считают, что должны делать так, чтобы привлечь внимание. До определенного момента это случается со всеми; просто все зависит от того, как ты с этим справляешься.

- Так как же РС справлялись со «звездностью», когда она к ним пришла ?

- Впервые, когда о нас написала статья в английской музыкальной газете, это было в марте или апреле 1963-го, в “New Record Mirror”. Однажды мы были в городе, бродя по магазинам, и мы купили экземпляр, и там была наша фотка с заголовком: «Новая группа ритм-энд-блюза в Ричмонде сводит народ с ума», или что там было. Так что, когда в ту ночь я поехал домой на электричке, то я аккуратненько сложил журнальчик, чтобы картинка была вверху, и я сел там, положив ее на колени, и ждал, когда меня узнают. Видишь, каким я был наивным ? И ничего не произошло (смеется). А потом, когда это в итоге «началось»,  я подумал, а к чёрту бы этого не было, так как это так скучно, когда люди все время надоедают тебе из-за того и этого.

- По крайней мере, в этом плане у тебя хватало ума сохранять спокойствие.

- Ага, кажется, некоторые люди в подобной ситуации могут носиться взад-вперед по платформе, говоря: «Эй! Вот это я, слушайте все, это я!» А кое-кто мог бы просто сложить ее, засунуть в карман и смотреть в окно на виды и даже  и не думать об этом. Это просто так, насколько это «цепляет» тебя.

- 5 июля 1969-го, наверное, был эмоциональным днём. С одной стороны, вы представляли нового гитариста на бесплатном концерте в Гайд-парке, а с другой – это было всего лишь спустя два дня после смерти Брайана…

- Мы очень близко подошли к отмене всей штуки. Брайан покинул группу около месяца назад, и он захаживал, чтобы рассказать нам, как собирает группу с Алексисом Корнером. Он был реально воодушевлен своим новым проектом и вроде как немножко тусовался с нами. Потом мы узнали новости, когда мы записывались в Лондоне, и конечно, мы все подумали о том, что должны отменить штуку в Гайд-парке. Потом мы поняли, что, наверное, Брайан захотел бы, чтобы мы продолжали – это было объявлено в газетах за недели, и было подсчитано, что там будет полмиллиона людей. И вот, мы пошли дальше, главным образом, как я предполагаю, чтобы переключиться с того, что произошло.У нас было фото Брайана на сцене и… это было точно так, будто он там был. Там была особая атмосфера, и Мик рассказал стих, и они выпустили 10 тыс. бабочек. Это был самый мирный концерт: никаких неприятностей, никаких проблем. И после этого банды и банды детишек прошлись повсюду и всё убрали, и мы пообещали каждому, кто вернется с пакетом мусора в литр, бесплатный альбом. К следующему утру, не считая несколько сломанных ветвей, никто бы и не узнал об этом, так хорошо они все сделали. Это была полная противоположность Альтамонту, который был другим концом линейки.

- Знаешь, это обязательный вопрос, так что нам придется с ним смириться. Что приходит в голову задним числом по поводу того ужасного дня  ? Был ли это урок, который надо выучить ?

- …Не давать бесплатных концертов в Америке (смеется). Не благодари… просто запрыгни на самолет и помаши ручкой. У нас был настолько хороший тур, что нам показалось, а не будет ли хорошим жестом в сторону американцев и просто сыграть концерт для всех людей, которые не смогли попасть на концерты, но хотели, и могли бы добраться сюда автостопом, и у кого нет денег, и все такое. Это было позором, что-то, ставшее средоточием всего тура, потому что едва ты начинаешь обсуждать тур 1969-го, как все остальные вспоминают не все классные шоу, что мы отыграли за 7-8 недель, а программу Альтамонта. И даже это отстоит от любых пропорций, потому что по подсчетам там было 400 тыс. человек, и многие говорят, что еще больше, а вся проблема была лишь на переднем крае. Я бы сказал, что 80%  публики даже и не знали ничего о проблеме, потому что они не видели, не были в курсе за тем лишь исключением, что мы то и дело начинали и прекращали играть. Но это сошлось на сорока человек из толпы в 400 тысяч, так что это было реально  несоразмерно, также.  Нам просто очень не повезло.

- Почему это превратилась в такую медиа-экзекуцию ?

- Американские детки просто не могут прийти и послушать музыку, разве не так ? Им нужно ширануться. Или нажраться. Они просто не могут придти и веселиться. И появляются любители насилия, ты видишь нескольких из них все время перед тем, как выйти на сцену. Потом они растягиваются где-то сзади от передоза или чего-то, и они никогда не могут посмотреть концерт. Это типа того, как детки ходят на рок-концерты в Германии и Голландии и просто начинают драки. Их не интересует музыка, и это плохо, потому что они портят всё для всех остальных, хороших людей.

- Было ли это разочарованием в аренах и стадионах, чтое привело к тем появлениям в клубах в 1976-м в «Эль Мокамбо» в Торонто ?

- Мы хотели немножко поиграть живую музыку реально иной природы, в клубе, где у нас будет реально хорошая атмосфера и немного реакции от публики. Просто базовые блюзовые вещи, типа как мы играли в ранние дни на нашем концертном альбоме. Это была идея, которую мы вынашивали несколько лет, но нам казалось очень «не-экономически» ехать в тур по Америке и играть в маленьких местах. В былые дни, когда ты путешествовал в фургоне и жил в крохотных гостиницах по двое в номере, ты мог позволить себе маленькие клубы. Но тур по Америке и остановки в «Плаза», и заказывать лучшую еду и хорошее вино и рестораны означает, что твои траты превысят 5 миллионов – и каждый из вас теряет 100-200 тысяч долларов. Но это единственное место в мире, где ты на самом деле можешь заработать больше денег от туров – в Европе так нельзя. В Англии – нельзя. В Австралии – реально сложно, и… нам приходится зарабатывать какие-то деньги, особенно Чарли и мне, потому что мы не пишем песен. Так что единственные деньги, которые мы физически зарабатываем – это роялти от пластинок, по поводу которых я не могу пожаловаться, но если ты записываешь только одну пластинку за два года, то это урезывает их.  Звучит очень меркантильно, но это жизненные факты. Это неотъемлемо, что мы зарабатываем какие-то деньги в каких-то турах, и поскольку каждые 3 года мы ездим в тур только по Америке, то тяжело играть в маленьких клубах. Но что мы сделали в 1978-м – это разделились. Мы сыграли в Филадельфии, на стадионе Джона Кеннеди на 110 тыс. человек, потом мы приехали в Нью-Йорк и сыграли в «Палладиуме» на 3 тысячи. В том туре это сработало, и мы изрядно повеселились, когда все время перепрыгивали от большого к малому.

- Каково отличие между сценами в «Кэпитол» в Нью-Джерси и «Палладиуме» в Нью-Йорке, или каким-нибудь бейсбольном стадионом где угодно ?

- Перво-наперво, ты знаешь, что три четверти деток на большом стадионе сидят с биноклями, и вы – просто точки на горизонте. Так что тебе приходится носить одежду не потому, что она хорошо выглядит, а потому что она выделяется – потрясная красная курточка – так что они понимают, что ты – не усилитель или что-то там. Когда ты в клубе, там накурено, и там тесно, и очень личное. Как в «Эль Мокамбо», девочки хватали нас за ноги и промежность, когда мы играли, что немножечко «добавляет» к шоу с нашей стороны (фыркает).

- По поводу пластинок: в 1971-м группа создала «Роллинг Стоунз Рекордз». Какие надежды ты питал в отношении лейбла в то время, и как ты считаешь, исполнились ли они ?

- Вначале мы и не думали о создании лейбла, который мы сможем использовать для других артистов, а просто о том, с которым мы сможем контролировать наши собственные судьбы. С тех пор мы подписали контракты с парой исполнителей, но очень умеренно, потому что у нас нет время этим заниматься. Мик и Кит хотели подписать с Питером Тошем, а он искал лейбл. Ну, ладно. Но всего лишь через несколько месяцев после этого я познакомился с кем-то на Барбадосе, кто искал лейбл, и я послушал пару его пластинок, сингл и ранний альбом. Он меня очень обрадовал, и я обратился к Киту и Мику, и спросил их, что они думают по поводу того парня. Киту он понравился, но Мик сказал: «Нет, нам реально не нужен еще один… играющий реггей». Или: «Мы не можем заиметь реггей-исполнителя на лейбле, потому что мы только что заключили договор с Питером Тошем». И это весомый аргумент, не правда ли ?  Я был очень восхищен этим парнем, но мы не подписали  с ним контракт. А теперь у него куча больших, больших хитов в Англии – Эдди Грант. “Living On A Front Line” была песней, что он спел, и “Hello, Africa”… ох, да у него были в прошлом году в Англии три пластинки в «горячей десятке». Что как бы досадно, потому что пространство для двух исполнителей реально есть…

- 1 мая 1975-го вы выбрали довольно уникальный способ объявить ваше турне того года.

- Прицеп, ага (смеется)

- Как это произошло ?

- Не помню, чья это было идея. Кажется, Мика, он всегда придумывает такие дурацкие идеи, которые срабатывают. Но на этот раз было очень забавно. Грустно было лишь то, что когда это показали по ТВ, то там сказали, что мы явно играли не живьем, а лишь делали  вид под фанеру. Теперь это очень обидно потому, что мы играли вживую! Шел дождь, и мы рисковали тем, что нас могло шарахнуть током насмерть.

- Коль уж мы заговорили о телевидении, что ты думаешь по поводу тех ежегодных ритуальных появлениях «Стоунз» на шоу да Салливана ?

- Ну… мне кажется, что Эда Салливана можно просуммировать реально просто: а ты помнишь, когда на его шоу вышли “The Supremes”, и подошло время ему объявить их ? Он сказал: «Аа-сичяс, дамы и гаспада, вам на радость, э-…э-…э-..», и открывается занавес, и он говорит: «Девчонки»! Каждые 10 минут у него была только одна строчка, но он не осилил и её. Каждый раз, когда мы были на этом шоу, ему приходилось по четыре раза переснимать все то, что он говорил: «А типээр… Роллинг Стоунз с их новой пластинкой…. Ээ… мм». Наверное, однажды у  него получилось с первого раза. В противном случае ему бы не дали шоу, правильно ?

- Было ли трудно мириться с цензурой в то время ? Я имею в виду те трудности, что были у вас с «Удовлетворением» и «Давай проведем ночь вместе».

- Если бы это было в Англии, мы бы даже не утруждали себя пробиться с ними там. Но «Шоу Салливана» в то время было довольно важной вещью, набрав 60 миллионов человек или что-то, и это была наша единственная съемка с тех пор, как тебе пришлось согласиться не играть в еще одном большом шоу целый месяц перед или после него. Так что они хотели «запикать» слово в «Удовлетворении», и в итоге у них все это получилось еще хуже. Мы выступали под запись и Мик пел живьем,  и когда он дошел до строчки: «Пытаясь сделать какую-то девчонку», они «запикали» её, и получилось «Пытаясь ПИИП! какую-то девчонку», то есть еще хуже, потому что бурное воображение всех подряд пыталось «дойти» до того, что он реально сказал (смеется). «Что же он сказал ?» «Он сказал – х** ?» В итоге это как бы неким образом поддержало наш имидж (смеется). То есть, это обсуждают до сих пор, разве не так ?

- А что там стряслось с ныне легендарным фильмом «Рок-н-ролльный Цирк» ?

- Мы реально были недовольны нашим выступлением там – особенно был недоволен Мик. Мы подумывали о пересъемке нашего отделения, но это подразумевало переделку всего трёх-четырёхдневного спектакля, чтобы сохранить последовательность, или в противном случае будут заметны отличия в освещении или что-то там. А потом мы порвали с Алленом Кляйном, и что-нибудь сотворить с «Рок-н-ролльным Цирком» на тот момент означало невероятные проволочки с законом и переговоры по поводу собственности. Так что в итоге он просто попал на полку. Навечно.

- Мне кажется, что если бы был черёд «Стоунз» выпустить вашу версию “The Kids Are Alright”, то вы первые бы собрали его воедино.

- Нет, потому что Мик не любит, когда люди пользуются подобной свободой. Ему гораздо сподручнее стоять во главе всех проектов «Роллинг С тоунз». Ой, а я участвовал в проекте, составляя «Черный ящик», в котором должен был выйти кое-какой старый материал, но только потому, что Мик был очень занят. Так что я взялся за него… штучку типа того.

- Было ли шоу “TAMI” ключевым  опытом ?

- Ага, там была жуткая куча черных артистов, которые для нас были классными, но в то время не являлись чем-то очень общепринятым. Тогда нас едва знали в Америке, у нас совсем не было большого хита, и они пустили нас гвоздем программы поверх таких людей, как Чак Берри, Марвин Гэй, “The Supremes”, Джеймс Браун, “The Miracles”…

- Были ли вы рады по этому поводу ?

- Нет! Мы хотели, чтобы «гвоздем» был Джеймс Браун. Особенно после того, как мы увидели его (смеется). Но там настояли, чтобы «гвоздем» стали мы, и перед тем как он выходил, Джеймс Браун подошел к нам и сказал: «Я сделаю так, чтобы вы, «Роллинг Стоунз», никогда, никогда больше не захотели приезжать в Америку!» А потом он ушел и отработал этот невероятный 20-ти минутный сет, и мы чуть не описались от страха. У нас реально дрожали коленки, мы не могли этого вынести. Мы вышли туда и каким-то или другим «макаром» это сработало, каждый выложился на полную катушку, Кит и Мик были фантастикой ! Они реально старались. А потом чуть погодя Джеймс Браун подошел и поздравил нас, и после этого мы уже были хорошими друзьями. Мы довольно много следили за ним в течение следующих двух лет. Но по-любому, то шоу запечатлело одновременно всё то, где музыка была на момент 63-64-го, и можно всегда вернуться и посмотреть, как те артисты играют свои хиты, и проникнуться идеей о том, как все это было радостно.  С тех пор я и не припомню, что еще я реально видел достойного сравнения с «этим», когда у вас есть 15 самых классных артистов в одном шоу, и оно проходит так же здорово, как там.

- Мы ранее обсуждали людей вроде Чака Берри и Хаулин Вулфа, и я вспомнил, что у тебя была сессия с Вулфом, Клэптоном и Уинвудом. Как она прошла ?

- На самом деле, очень мило. За исключением того, что Вулф только что перенес операцию на почках, и он в то время не очень хорошо себя чувствовал. Я помню, что на некоторых треках кто-то стоял за его спиной и нашептывал ему на ухо слова песен, потому что у него были провалы в памяти, и он не мог вспомнить. Но это была хорошая сессия, он показал нам, как играть “Little Red Rooster”. Мы записали песенку, а потом он и говорит: «Нет, она не играется вот так». Мы играли ее вроде как «задом наперед» — то, как сыграли бы белые детки, но так, как ощущали мы. Он начал показывать нам правильным манером, но в итоге по-любому люди с “Chess” использовали старый дубль, который «задом наперед».

- Можешь ли ты дистанцироваться от твоих новых альбомов после того, как они выпущены ? Можешь ли ты видеть твои новые альбомы с отдаленной перспективы, или ты – слишком близко ?

-  Я горжусь ими, когда мы работаем, но как только они изданы, то наверное, я проиграю их разок-другой и всё, потому что я их уже слышал сто раз или что-то. Это – в прошлом. Видишь ли, я никогда не смогу купить альбом «Стоунз», завести его и просто слушать и говорить: «Вау! Вот это классно» или «Это плохо», потому что едва перед тем, как он доходит до магазинов, я знаю всю вещь «назубок»… похоже на то, что я никогда не был на концерте РС, что наверное, кайфово, когда-нибудь однажды… если они дотянут до января 1983-го, наверное, я на них схожу!

Оборудование Билла Уаймена:

- На сцене в турах 75 и 78 я пользовался деревянной моделью “Dan Armstrong”, это легкая гитара, с которой мне удобно. В студии я играю на “Travis Bean Bass” со времен “Some Girls”. Это сделанная на заказ модель с короткой мензурой, потому что у меня маленькие кисти и короткие руки. Вот почему я держу инструмент вертикально, так я могу достать до первого лада, даже не выгиная локоть; в противном случае это реальная растяжка. Мои струны – “Rotosound”, и в студии я пользуюсь бас-усилком “Mesa Boogie”. В последние несколько туров мы все использовали усилки “Ampeg”.