САМИ о Брайане

«According To The Rolling Stones», London & New York, 2004

Кит: Брайан был человеком крайностей. Он зашел на эту сторону реально быстро. Слава отразилась на всех нас – и это по-прежнему так, вне всякого сомнения – но казалось, что это было экстремальное изменение личности, которое произошло с Брайаном реально быстро. Это было, как будто эта субстанция была дана ему изначально, и чем больше он брал её, тем больше он хотел. Он всегда был очень пылким, как бы то ни было, по поводу чего бы то ни было, что он хотел сделать, но казалось, что тут имело место быть нечто дополнительное с течением нескольких месяцев или года, когда мы начинали. Это, наверное, где-то шло от того факта, что Мик и я писали песни. Вначале он считал себя старшим членом группы. Думаю, он был очень ревнивым парнем, что повлияло на всё подряд в его жизни, до точки саморазрушения. Если что-то было его, то это было его – спроси Аниту. Он, наверное, понимал, что становился 2-й скрипкой после Мика и меня. В той точке я понял это, я сказал Брайану: «Хорошо — всё, что тебе нужно сделать, это написать несколько песен, если это то, что беспокоит тебя».

Но писать песни – это было не его forte. Также, писать песни одному – это тяжело. Я очень редко писал песни в одиночку: моя идея о веселье – это писать песни с Миком или кем-нибудь ещё, перекидываясь друг с другом идеями, взаимодействие. Мои личные идеи – это только половина вещи. Я могу выорать их в зеркало на стене, и они отскочат обратно, но это не так весело – разговаривать со стеной.

Думаю, Брайан обнаружил: с одной стороны, его идолизируют, как «маленькое белокурое чудо», но внутри себя он был очень, очень раздражён против Мика и меня и Эндрю Олдхэма. Наверное, большая часть его ненависти была направлена на Эндрю, а потом она разложилась по горьким ярусам к Мику и мне. Так что, сам не понимая этого, он сознательно стал вести себя так, что находиться рядом с ним было неприятно. Ты на гастролях 350 дней в году, и внезапно у вас оказывается этот парень, который – лишь винтик в машине, кажется, не отдающий себе отчета в том, как машина может помочь ему; он больше не её часть. Я всегда думал, что слава -  это нечто, с чем надо уживаться, и что мы стали известны потому, что эта штука, которую мы затеяли вместе, работает, но я думаю, что по какой-то фатальной причине Брайан увидел в этом первый шаг к чему-то другому.

Если тебе приходится путешествовать с кем-то в машине по 8 часов, делать 3 «гига» в одну ночь и потом ехать дальше, вам нужно быть «гладкой» командой и поддерживать друг друга. Но Брайан либо не появлялся, либо, если делал это, просто отпускал очень много ехидных ремарок, а еще он выработал несколько очень надоедливых личных привычек, вроде одержимости своими волосами. Когда ты один с парнем так много времени, ты начинаешь передразнивать его. Тогда Брайан начинал беситься, что мы подшучиваем над ним, и вся штука только усугублялась. После “Satisfaction” недовольство Брайана стало гораздо более заметно, а потом он начал реально впадать в крайности, сперва в плане бухла, а потом – наркоты, о которой он ничего не знал.

Брайан хотел отличаться ото всех нас, но он не знал, кем он хотел быть. Так что ему было проще найти общий язык с каждым, кто льстил ему, что стало чрезвычайно надоедать Мику и мне. В конце концов, твоей единственной защитой, когда дальше это стало невозможно терпеть, было подшучивать над ним перед кем-то еще. Это было реально непростительно, но это было давление, которое мы испытывали на себе – и я думаю, что нам немного стыдно за это. Но Брайан просто сидел на заднем сидении машины и пускал слюни. А потом он начал болеть, и мы все пытались спросить его: «Эй, чувак, на что это похоже?» Естественно, он был не в состоянии озвучить это внятно. Это сидело слишком глубоко внутри него, а потом то, что случилось —  это что неожиданно в 1966-м мы стали настолько истощены, что не смогли ездить на гастроли. Мы были высушены.

Это была скороварка под давлением. В те годы не было времени на отдых. На протяжении 3-4 лет у нас было, наверное, 10 дней или 2 недели за целый год. В том возрасте у тебя есть безостановочная энергия, и если всё получается и ты в поисках чего-то, то ты реально не замечаешь, как это нелегко. Это было высокое давление.

***

Боже, этот парень делал всё не вовремя. И по-прежнему тайна его смерти реально не раскрыта – но это уже другая история. Я не знаю, что произошло, но там делались какие-то мерзкие делишки. Был ли у него приступ астмы в бассейне, или его подпихнули в воду ? Это не удивило меня: Брайан мог реально бесить людей. Впрочем, что реально убило Брайана – это было неправильной пропорцией между музыкой и славой.

Мик:  Брайан получал удовольствие от того, что был колористом, и это было очень эффективно. В этой точке я не думаю, что он в обязательном порядке уклонялся от гитары. Его игра на гитаре была хороша, когда он играл на слайде – это была сила – но он не был в большой степени рок-исполнителем, реально. Кит мог сыграть остальные партии, и Брайан реально особо не требовался, так что ему интереснее было играть на блокфлейте или ситаре. Брайан был более вроде музыканта-многоборца, чем гитаристом-специалистом. Это классно, когда в группе есть кто-то, делающий это – теперь нам приходится нанимать сотни людей, чтобы исполнять эту работу, что реально скучно. Брайан был очень хорошим дилетантом. В конце концов, это было не очень хорошо для него, но когда он занимался музыкальным дилетантством, он был хорош.

Чарли: Брайан прожил недостаточно долго, чтобы сделать многие из вещей, о которых он говорил, или думал, что сможет сделать. Смог ли бы он – я не знаю, но у него так никогда и не появилось шанса на это. Когда он умер, то он был невероятно молод, когда я оглядываюсь на это. Я гляжу на фото моей жены и себя на похоронах Брайана, и я просто думаю: «Чёрт возьми. Мы были так молоды…»

Билл: У Брайана и Кита было несколько ужасных игр, и они были реально «больные». Нам всем спонсоры подарили русские кинокамеры, и они проводили время, снимая фильмы с людьми на инвалидных колясках, вот такие они делали съемки. И они любили давать разные имена разным видам соплей: Зеленый Гилбертс, и Желтый Хамфриз, и Перкинс В Крапинку. В своей квартире они буквально ходили по стенам. Они придумывали безумные вещи, когда лежали в кровати целыми днями, замерзая и голодая зимой 1963-го и 1964-го.

 

Чарли:  Я никогда не слышал кого-либо, игравшего боттлнеком лучше, чем Брайан, за исключением Джеффа Брэдфорда, конечно, но Джефф был гораздо более фолковый, более пурист в своей игре. Брайан был более в Элморе Джеймсе, более «сырым» – это было замечательно, и никто не слышал этого раньше.

Чарли: Мне кажется, что с Брайаном начало твориться неладное, когда началось сочинительство Мика и Кита. Брайан был действительным катализатором группы – тем, кто сделал всю работу по сбору всех вместе. И постепенно Мик стал тем, на кого все стали смотреть. Когда мы начинали, Брайан был единственным, из-за кого визжали, но потом Мик стал расти – он стал очень хорош в том, что он делал, и Кит стал очень хорош в том, что он делал, а Брайан в конце концов стал пародией на Брайана. Мало-помалу он остался не у дел. По правде говоря, я в то время не особо понимал этого.

Кит: Брайан шел и встречался с кучей людей перед тем, как это делали мы, потому что мы с Миком отдавали все основное время сочинению песен. Он уходил и ширялся где-то, в дупель. Мы говорили ему: «Слушай, у нас завтра сессия, мужик, давай же, соберись». Он приходил абсолютно не в себе и отключался на полу с гитарой поверх себя. Так что мы начали накладывать записи, что было невыносимо, так как это означало, что группа не играет целиком.

Билл:  Брайан достаточно часто болел во время турне и не приходил на концерты. Мы часто играли без него. Только вчетвером. Иногда за фортепиано садился Стю, и мы включали его микрофон погромче, чтобы немного забить брешь в звуке. Во время второго тура по Америке мы играли без Брайана 10 дней, и он наконец появился на последнем концерте. Он уже не был так хорош. Он был из тех, кто немного ипохондрик, а также немного беспокойный. Он был очень интеллигентным, очень ясным. Но он всегда как бы балансировал на краю. Он мог быть наиприятнейшим, наимягчайшим, деликатнейгим человеком в мире, и одновременно самым противным куском говна, который вы когда-либо встречали. Всегда противоположным самому себе. Он порхал от одного к дуругому. Ему было все пофигу, а потом он волновался из-за какого-нибудь малейшего пустяка.

Чарли: Правда о Брайане в том, что в реальности он не был сильным парнем. У него была жесточайшая астма, и он был очень слаб в том, что казалось искушений. Он не был очень милым, на самом деле, но думаю, что он  перенес много боли. Он был очень неприятной личностью, если вы сталкивались с ним по нелицеприятному поводу, и это раздражало. Но в других случаях он был довольно обаятелен. Он не был очень необузданным – до 1964 года он держал себя в руках, а потом стал немного попивать. Он просто пил, принимал много наркотиков и умер.

Он не помогал нам. Я проводил с Китом часы за музыкой, вот этим я и занимаюсь, ну, вы знаете. И если вы пишете песни, или если это песня Джимми Рида – неважно, пока вы работаете – то это весело. С Брайаном этого больше не случалось. Внезапно мы на стали проводить сессии без него, чего раньше не было и в помине.

Билл: Все стали относиться к нему плохо. Звукорежиссеры, все. Брайан, бывало играл в песне, и когда мы слушали ее в студии, то даже не включали его дорожку. Он был таким параноиком, что старался сыграть на 6-ти разных инструментах, чтобы постараться и произвести какой-либо эффект, но этого у него никогда не получалось, так что он перестал приходить, и начал приходить Мик Тейлор и немного джэмовать с нами. Так что Брайан ушел.

Чарли: В конце концов с ним стало невозможно работать, когда требовались такие вещи, как пунктуальность. Он просто не функционировал. Мы были в туре в Чикаго. Он был очень нездоров, и мы подумали: «Что нам теперь делать ?» — мы продолжили, и самое забавное – мы смогли сделать это.

Билл: Брайан ушел по взаимному согласию. Мы больше не желали видеть его в группе и, думаю, что он видел это. У нас была сессия в студии «Олимпик», а потом Мик, Кит и – по-моему – Чарли поехали повидать Брайана. Они поговорили с ним, и было согласовано, что он покинет группу, так как не привносит в нее больше ничего, он не «включался» в вещи.

Кит: Мы приехали  к нему,  и он сказал: «Я не могу заниматься этим опять. Я не могу начать все сначала и поехать в тур снова, как раньше». И мы сказали: «Мы понимаем. Мы приедем повидать тебя через пару недель и посмотрим, как ты себя чувствуешь. Тем временем, что ты хочешь сказать ? Ты хочешь сказать, что уходишь ?» И он ответил: «Да, так и сделаем. Давайте скажем, что я покидаю, а если захочу, то смогу вернуться».

Чарли: Брайан покинул группу; по-моему, он собирал свою группу. По-моему, Митч Митчелл должен был стать ударником; он был очень воодушевлен этим. Было ли это только разговорами, или это была бы еще одна группе 60-х ? Не знаю, но это была хорошая компания, которая была у него.

Мик: Он был недоволен собой, и это достигло той стадии, когда нам пришлось сесть и поговорить об этом. Так мы и сделали, и решили, что будет лучше для него, если он уйдет.

Ронни: Я присоединился к Ронни Лейну и  Маку и Кенни после того, как ушел Стив Марриотт. У нас тогда не было вокалиста: Род был слишком робок, он прятался за лестницей в Бермондси. Ян Стюарт разрешил нам использовать место для репетиций, где он держал все оборудование, так как у нас не было денег. И тогда Мик позвонил и спросил: «Будет ли Ронни заинтересован в том, чтобы присоединиться к Стоунз ?» И Ронни взял трубку и сказал: «Нет, спасибо, он счастлив с теми, где он сейчас». Я узнал об этом 5 лет спустя. Если бы Мик дозвонился до меня, думаю,  что я проявил бы лояльность и сказал: «Я не хочу их расстраивать».

Мик: Брайан решил заняться своими делами, но ничего не сказал об этом нам.

Добавить комментарий