Кит Ричардс: «Чак Берри — это наше всё»

“The Los Angeles Times”, Рэнди Льюис,  26 марта 2017.

В стремлении запечатлеть непреходящее влияние Чака Берри, умершего 18 марта в возрасте 90 лет, множество некрологов и добрых слов, произнесенных в последние дни, склоняются к мысли, что огромное количество рок-н-ролльных групп, возможно, не были бы созданы вовек, если бы не его первопроходческая работа.

Но вполне реальным  предположением будет и такое, что “The Rolling Stones” могли бы никогда не существовать без своих тесных связей с Берри.

Гитарист Кит Ричардс, как это широко известно, впервые представился Мику Джаггеру, когда они были подростками,  которые случайно встретили друг друга  в пригородной электричке, идущей на Лондон.

«Нам посчастливилось очутиться в одном и том же железнодорожном вагоне, и Мик держал в руках две пластинки лейбла “Chess”, — рассказал Ричардс «The Times»  в эту пятницу (24.03.2017), выкроив время по ходу своих ранне-весенних каникул на Карибах, чтобы обсудить не поддающееся никаким расчетам влияние музыки Берри на него самого. Одной из тех пластинок Джаггера был альбом Берри, а другим – диск чикагского корифея блюза Мадди Уотерса.

«В те дни в Англии в вагон могло поместиться около 6-ти человек, и по какой-то непостижимой причине там оказался я, — говорит Ричардс. – Внезапно открылась дверь, внутрь просочился Мик, и я немедленно пронюхал, что он держал в своей руке».

Тот момент истины ознаменовал собой начало дружбы и артистического сотрудничества, которое длится 55 лет и еще чуть-чуть. Один из самых ярых музыкальных учеников Берри, Ричардс поговорил с “The Times” о своем любовном романе с музыкой Берри и о том, что она значила не только для него, но и для бесчисленного количества музыкантов, которые пошли по его стопам.

- Как музыка Чака Берри впервые попала на экран твоего радара?

- Я вроде как гадаю, то ли это была “Johnny B. Goode”, то ли “Sweet Little Sixteen”. Это было, скорее всего, точно тогда же, когда он записал их, хотя иногда американским пластинкам требовалось время, чтобы добраться до Англии.

- Помнишь ли ты, что именно  с первого раза захватило тебя, юного фана, в его музыке: его гитарная работа, грув, его голос или слова песен?

-Да, да, да и да (смеется).

Кажется, это была комбинация всех этих вещей. Для меня, в этом была некая кристально-чистая ясность того, что я хотел услышать, и к чему я стремился. Оглядываясь назад, это была “Chess Records”. Та студия – она была потрясающей. (Басист, композитор и продюсер) Уилли Диксон был в его группе вместе с (пианистом) Джонни Джонсоном, это была потрясающая коллекция музыкантов. И они веселились – это был аспект, лежавший в основе всего этого. Там был радостный энтузиазм, и они не были слишком серьезными. Что было самым серьезным, когда это происходило – они не относились к этому серьезно (снова смеется).

 - Какую первую песню Чака Берри ты выучил ?

- Первой, наверное, была “Sweet Little Sixteen”, когда мне было около 16-ти, или 15-ти, в то время. В ней есть этот ленивый бит и сладкая маленькая мелодия. После неё меня вышколила “Back in the USA”. ”The Beatles” тоже выучили её (смеется).


- Это именно Чак Берри был первым, кто заставил тебя узнать о “
Chess” ?

- Хороший вопрос. В моем возрасте, на моей стадии развития в то время – ага, я хотел знать, где были сделаны пластинки, откуда пришел парень, который делал их. Я увлекся всем этим. Для меня, это всё было важно – найти эти источники саунда. В то время это было моей миссией. Мое реальное познание “ Chess Records” пришло от Чака Берри, но я также слушал Мадди Уотерса, и я понял, что эти парни работали в одной и той же комнате… В то время информация была скудной, но каждый маленький кусочек был сокровищем.

- Само собой, это послужило огромным вдохновением для группы, потому что во время вашей первой поездки по Штатам в 1964-м вы в обязательном порядке посетили “Chess”, а также записались там.

- Мы были дико обрадованы, что это всё так сложилось  вместе, и особенно тем, что та комнатка была доступна для использования. В то время мы чувствовали типо: вау, ты думаешь, что ты уже скончался и отправился в рай.

- Есть ли хоть одна песня “Stones”, которую ты считаешь наиболее вдохновленной музыкой Чака ?

— О Боже, первое, что приходит мне в голову — я бы сказал «нет», потому что мы сознательно старались не «делать под Чака Берри»,  скажем так. Но на каждой, влияние Чака здесь, по-любому. И я обожаю тот факт, что он мог варьировать свою музыку. Когда ты слушаешь “You Never Can Tell” — он владеет ситуацией, он очень интересовался различными видами музыки. Он использовал кантри-музыку… и он был большим поклонником Хэнка Уильямса. Обычно мы часами сидели, обсуждая  сочинителей кантри.

- Некоторые циники говаривали, будто Чак написал  только одну песню, и что он просто переписывал её снова и снова.

- Видимо, они просто не слушают, чувак. Они – поверхностные слушатели, понимаешь.

- Но у него есть кое-какие несущественные похожести – расскажи о некоторых нюансах, которыми различаются эти фирменные вступления к “Johnny B. Goode”, “Carol” и “Little Queenie”.

- Я смотрю на это как на некий боевой призыв, его манеру говорить: «Я здесь». Вот почему эти знаменитые вступления к “Johnny B. Goode”, “Carol”и “Little Queenie”  вроде как одни и те же. Это была почти что его личная монограмма на чертовой вещи перед тем, как он начинал.

Люди стараются выискать одинаковости. Как Джимми Рид – ты хочешь говорить о парне, который играл одну и ту же песню снова и снова, и при этом красиво! Но тут не то –  все дело в вариациях на тему. Также — непринужденная простота этого ритма, от которого отталкиваются все остальные. Люди не понимают, что Чак использовал все свое тело, а не просто свои запястья для того, чтобы сыграть рифф. Я по-прежнему работаю над этим.

- Когда бы ты не сидел на его концерте, или смотрел старые киносъемки, ты реально видишь, как много «языка тела» было в его исполнении.

- Всё было синкопировано и синхронизировано с его телесными движениями. Мы все знаем «утиную походку» — она очень знаменитая, а еще она хорошая. Но если ты просмотришь его старую хронику, когда он играл в те времена, те древние фильмы, “Jazz on a Summer’s Day,” то ты увидишь что-то типа почти демонической силы в том ритме и в том, как он преподносил его.

- Ты часто говорил, что «ролл» в рок-н-ролле – это ключевая вещь для тебя. Я снова слушал его версию “Route 66” и замечал, как гитара и фортепиано играют довольно прямолинейный ритм, в то время как бас и ударные реально «раскачивают» бит. То, как эти штуки  «возбуждаются» друг от друга на той пластинке,  вызывает у меня мысль, что это – отличный пример «ролла».

- Это вещь, которая очаровала нас. Это было 8 ударов в такт против «свингового ощущения» 4-х ударов в такт. Этого можно было добиться, если у тебя был контрабас.

Когда пришел электрический бас, то получилось так, что практически каждый стал гитаристом, и обычно в стародавние времена на басу сидел самый плохой гитарист (Он хмыкает). Также басист автоматически играл 8 ударов в такт, как гитарист. Это смещает всю вещь, и это также смещает ударника, потому что теперь на хай-хэте у него была другая работа. Потом бит истончился, и это стало роком. До этого, контрабас «раскачивал» его, и это было в общем 4 удара в такт. Вот это и был «ролл» в роке.

- В словах Мика по поводу кончины Чака была очень интересная строчка: «Его стихи сияли полуденным солнцем поверх всех остальных и проливали странный свет на “американскую мечту” ». Какова была твоя осведомленность о расовых трениях в Штатах перед тем, как ты впервые приехал туда – замечал ли ты их следы на пластинках, которые слушал ? 

- Лишь едва-едва. Чак  к  тому времени обращался главным образом к белой публике, и он не желал никого сталкивать лбами. Мне надо бы поискать эту любимую мозоль там и здесь, которая у него определенно была, особенно после тюрьмы (он сидел по обвинению в транспортировке несовершеннолетних по стране «в аморальных целях»). После этого он вышел оттуда другим человеком, и я не виню его. Мне потребовалось время, чтобы закрыть на это глаза, но мы справились.

- Говоря о его любимой мозоли, почти каждая история жизни Чака упоминает ту сцену в документале Тейлора Хикфорда  “Chuck Berry: Hail! Hail! RocknRoll” (1987) , где он «обрабатывает» тебя по поводу твоего неправильного гитарного хода в одной из песен, которые вы разучивали. Как ты теперь смотришь на этот «обмен мнениями» ?

- В то время я сказал: «Я руковожу группой, я разрешу Чаку шутить шутки со мной, и я покажу остальным парням в группе, что мне начхать». Потому что он просто играл со мной. Каждый раз, когда я играл, он передавал мне другой рифф.  Я мог сказать: «На самом деле, я предпочитаю играть это вот так». Но  я просто подумал, что пусть уж он «оторвется» на мне.

- Когда ты в последний раз встретился с ним ?

- Последний раз, когда я видел Чака – это было в Бостоне (в 2012), он получал награду (“PEN New Englands Song Lyrics of Literary Excellence”).  Вероятно, это был первый раз, когда они вроде как признали, что сочинение песен, наверное, можно назвать литературой (смеется). Чак был первым, кто получил её, и для этого я был там вместе с ним, и это был последний раз, когда я видел его. Но с тех пор мы обменялись несколькими записками.

- Это была не та церемония, где также наградили Леонарда Коэна, и Коэн сказал: «Все мы – это сноски к словам Чака Берри» ?

- Ага, было такое.

- Боб Дилан как-то сказал: «Люди не всегда понимают, насколько всесильны инноваторы. Возьмите кого-нибудь вроде Чака Берри. Когда вышли его пластинки, они были опасными. На радио не звучало ничего похожего на них, это было нечто вроде стихийного бедствия. Теперь все эти группы просто играют их громче и быстрее, и реально ничего к ним не добавляют. И вот так Чак Берри, создатель, теперь выглядит  «чудаковатым» и «старомодным»… Эти записи – важные предметы искусства, а искусство нельзя рассматривать как нечто старое или новое, его можно рассматривать как что-то, что движет тобой». Ты согласен ?

- Это — правда. Предполагаю, что именно поэтому тебе приходится развиваться за пределы имитации. Во мне есть определенная часть, в которой по-прежнему есть моя ниша Чака Берри, особенно в части ритма – больше, чем что-либо. С годами я учился у него все больше и больше — предварительным ласкам моей гитары (смеется).

Добавить комментарий