«Надо быть тщеславным»

Журнал «Parade», апрель 2008

Джеймс Каплан

Я гляжу Мику Джаггеру прямо в глаза и задаю вопрос: приносит ли ему какие-либо сюрпризы его почтенный возраст ? «Оо…», — говорит он, морщась. «Это что, такой страшный вопрос ?», — спрашиваю я. «Нет, не страшный», — отвечает Джаггер. — Хотя ответить на него вроде будет трудно». Он задумывается. «Возраст…, — размышляет он, словно услышав об этом в первый раз в жизни, — Его необходимо осознавать. Я имею в виду, что нужно четко понимать ограничения, налагаемые им на тебя, как в физическом, так и в моральном плане».

Мы с Джаггером сидим на верхушке башни Манхэттенского отеля и говорим с ним – ну, о ком же еще ? – о Мике Джаггере. Повод для этого – новый фильм-концерт Мартина Скорцезе ”Shine A Light”. Спешу сообщить, что нам всем бы так стареть, как Мику Джаггеру. Его лицо, очерченное резкими линиями, чрезвычайно выразительно, на голове у него полно отменно блестящих и, кажется, некрашеных волос, и в его теле ни грамма жира. Он гибок и элегантен в своей нарядной рубашке и небесно-голубом свитере, костюмных брюках и черных ботинках. Его лицо изобилует расселинами, но ниже шеи Джаггер выглядит на 30 лет.

Многие могут посмотреть фильм и подумать: «Эти парни должны были разбежаться сто лет назад.» Но послушайте музыку «Роллингов» еще раз, и вы забудете о том, что рок-н-ролл создан только для молодых… Мик Джаггер- чудо природы. И часть истории. Но он определенно не собирается быть реликтом.

Также как и тело, душа Джаггера молода и гибка: он веселый, любопытный, думающий и очень спонтанный. Он легко выносит бремя своей легенды. Во время разговора он ерзает на стуле, потом встает и торопливо ходит туда-сюда, как школьник перед экзаменом. Но он не выражает скуки или нетерпения. А когда Мик улыбается своей знаменитой широкой улыбкой, он похож на подростка.

«Как вы хотите, чтобы о вас думали другие?» — спрашиваю я. «Имеется в виду – после моей смерти ?» — говорит он, выпучивая глаза. «Я это не имел в виду !» — протестую я. «О, я не хочу этого знать, — отвечает он и смеётся, — Я в эту область не ступаю.»

Широко известно, что почти 40 лет назад он сказал: «Если мне придется петь “Satisfaction” в 40 лет, то я застрелюсь». Сейчас он не просто по-прежнему исполняет эту песню: она до сих пор пользуется сногсшибательным успехом.

Время работает на Мика Джаггера, а не разрушает его, как нас – простых смертных. Он смотрит в прошлое, глядя в будущее. «Я рассуждаю так, что если не стараюсь постоянно двигаться вперед, то, скорее всего, просто утону в пучине ностальгии», — признается Джаггер. «Я не привык оглядываться назад. Я имею в виду, что я не прочь позабавиться разговором о прошлых вещах, но я стараюсь не увлекаться этим. В противном случае можно стать как тот футболист, что сидит в баре и рассказывает, как он здорово забил гол в 1975 году. Не хочется оказаться на его месте…»

Ему это не грозит. За последние 45 лет они с Ричардсом создали песни, не стареющие и по сей день: «Sympathy for the Devil,» «Gimme Shelter», «You Can’t Always Get What You Want.» «Будет ли ностальгией говорить о том, чем в своей жизни вы больше всего гордитесь ?» — спрашиваю я.

«Хороший вопрос. – отвечает Джаггер ,- по поводу достижений, значит. Но когда поешь в группе, на самом деле не задумываешься об этом. Я имею в виду, что я не тот человек, который любит чем-то гордиться. Я самоуверенный, но пусть это анализирует кто-то другой. Моя цель – движение вперед».

«Как акула ?» Его лицо расплывается в гигантской улыбке. «Надо двигаться, и все!» — восклицает он. «Я – странник. Это уже привычка. Я думаю, это из-за гастролей, знаете – на это постепенно «подсаживаешься». Но когда я не на гастролях, я вроде как стараюсь оставаться на одном месте.»

«Можете немного прояснить, на что похожа ваша жизнь, когда вы не на гастролях ?» «Я стараюсь сохранить творческий настрой во всем, что я стараюсь делать, — говорит Джаггер. – Мне пришлось много поработать над фильмом – микшировать звук и переслушивать все песни в нем. Мне нравится сочинять что бы то ни было. И у меня куча детей, за которыми надо присматривать, кроме всего прочего. Просто у меня очень насыщенная жизнь, — добавляет он. – Но во многом она самая обычная».

Да ладно, Мик! Обычная ? “Вас считают человеком, который полностью изгнал скуку из своей жизни», — говорю я. Он озорно улыбается в ответ: «Да, я не скучаю». «Я еще вот о чем должен вас спросить: не возникало ли у вас хотя бы малейшая идея тогда, в самом начале, как всё это повернется для вас ?» Джаггер отрицательно качает головой. «Нет, тогда это не планировалось надолго. Мне тогда едва исполнилось 20. И в то время английской рок-группе в общем-то никак нельзя было сделать карьеру…У меня абсолютно не было мыслей о том, что впереди меня ждет великая карьера». (Скажем так – величайшая, но я промолчал.)

«Можете ли вы объяснить невероятное долголетие «Роллинг Стоунз» ?» Джаггер поднимает брови. «Ну, я думаю, в этом большая роль случая, — говорит он. – Нужное место, нужное время, нужные лица. И у нас была огромная уверенность в том, что мы делаем, по сравнению с остальными. Мы говорили себе : «Мы – лучше их. Они – никто, но у них хорошо получается.” Одно из преимуществ нашего занятия – это то, что люди всегда считали, что все поп-певцы глупые и недалекие. Но Джон и Пол не были такими, и потом – они понимали, что мы тоже не такие. И это работало на нас. Но в общем мы очень много и тяжело работали».

Да, невероятно, но факт — Мик Джаггер, кажется, откровенен как никогда. «Так вы пренебрегаете своим возрастом ?» Он опять качает головой. «Уже нельзя делать столько всего, сколько ты делал раньше. Я имею в виду, что нельзя вечером веселиться на вечеринке на всю катушку, а на следующее утро выходить на сцену ! Так что же остаётся делать ? Либо веселиться до упаду, а потом выйти на сцену и выступить плохо, либо не веселиться до упаду, а потом выходить и выступать хорошо, — улыбается Мик. –Но сейчас, пока я не на сцене, можно и походить на вечеринки. Но и то, и то делать я не могу». Только и всего, чтобы быть Миком Джаггером ?

О новом фильме «Shine a Light»

«Это похоже на то, что когда пишешь песню, она не всегда выходит такой, какой ты её представляешь в уме, часто – лучше, чем её представляешь, или она выходит просто другой, но тоже хорошо. То же – с фильмами. У меня в общем-то не было особого желания снять фильм во время турне, потому что для этого требуется много работать, и мне не хотелось работать сверх нормы. Но, как видите, я все равно работаю… Это — одна из причин, по которой я не хотел заниматься этим. Потому что в фильме я делаю всё то же самое, что и всегда. И, знаете, это хорошо. Вот в чем цель. Цель – много работать».

О роли музыки 60-х сегодня

«Очевидно, что не всякая музыку можно слушать до сих пор. Это зависит от вашего музыкального вкуса. Много таких видов музыки, как, скажем, Боб Дилан, на тот период была действительно фантастической и интересной, да и другие стили… В то время было много отличной музыки. Много ритм-энд-блюзовой музыки того времени, наверное, слушают и по сей день. Лично я не слушаю много музыки 60-х. Не думаю, что все эти бубблегумные бит-группы актуальны до сих пор. Но кое-кто с этим может не согласиться. Кто-то её любит».

О музыке и памяти

«Она может напоминать тебе о каком-то моменте жизни. Музыка может делать это с людьми. И эти моменты могут быть вовсе не стародавними. Это может быть что-то, что случилось две недели назад. Ты услышал песню при какой-то ситуации, и у музыки есть эта способность – как у запаха – переносить тебя в определенное место».

О своем теле

«В нем нет ничего особенного, все мои пропорции – такие, какими они и должны быть, что бы там ни было. Но я на самом деле много ем. Мне говорят: «Ты же ничего не ешь!», а я ем много. Я отвечаю им: «Я только что съел в два раза больше, чем вы. Я же видел, сколько вы съели…»

О тщеславии в шоу-бизнесе

«Нужно всего-навсего быть очень тщеславным. В шоу-бизнесе много тщеславия, и в общем-то это хорошо – это бизнес, основанный на тщеславии. Но этому качеству нельзя предаваться всегда, иначе можно спятить. Люди сходят с ума в стремлении хорошо выглядеть. Они действительно сходят с ума. Просто слетают с катушек. Так что остается только это чувство».

О маме

«Она любила много танцевать. Она научила меня этому. Она много пела. Её семья была родом из лондонского Ист-Энда, потом они переселились в Кент, и это была очень жизнерадостная, достаточно музыкальная семья, и весёлая, почти все они. Мне кажется, что я унаследовал её joie de vivre и любовь к популярной музыке. Она любила музыку. Она любила танец. Она любила популярные песни.Она любила кино. Она была очень хорошей матерью. Так что я многое унаследовал именно от неё».

О папе

«Он был очень дисциплинированным. Особенно в плане работы. Я перенял многие его убеждения о… знаете, как надо… методы работы, и так далее. Также он привил мне любовь к физической культуре, каким должно быть твое тело в течение всей жизни…В детстве он говорил мне: «Твоему телу предстоит долгий путь, поэтому заботься о нём». Мои родители очень хорошо относились ко мне, и я думаю, что они очень хорошо воспитывали меня, соединяя дисциплину с фривольностью».

Об уходе на покой

«Не думаю, что надо стремиться к этому. Я имею в виду, что можно время от времени подумывать об этом, но я считаю, что не стоит серъезно помышлять об этом, когда у тебя столько работы».

Перевод с английского: Анатолий Лазарев

Добавить комментарий