Сегодня ночью умер роберт джонсон
и дельта без него осиротела
с гитарой желтою он жил альфонсом
а та его как мальчика имела
в обнимку с нею на второй чеченской
в отхожей яме он горланил блюзы
у сердца мокнул комсомольский членский
на пятках голубые с замши шузы
За лесом кактус гнил у перекрестка
Там повстречал он бабку в френче сером
Из рук её гитарный полужесткий
Что марокканским кифом пах и серой
Схватил, к авто шагая деловито
Его в трико, куря, Валгалла ждАла
Державши канделябр перед анитой
Что за углом браЯна бичевала
он роки пел, своим вращая телом
На разогреве перед Нордом-Остом
Его в Беслане школьница согрела
И кот трехлапый, вшивый, у блокпоста
И прикурив от Дома Профсоюзов
В салоне на коленках Лизы Глинки
Шептавшей: «Чуви, чуви! все там будем»
Он резал мелко киви ржавой финкой
сегодня ночью роберт джонсон крякнул
я слышал за стеною его стоны
рукой своей слабеющей он брякнул
аккордик с дисков «зепилен» и «стоунов»
я трое сут качал его бутлЕги
а в вене догорали миллилитры
едва забывшись в лапах сонной неги
под звуки верной и седой Унитры
и видел в сне невнятном негритянку
сидела в ванной, громко что-то пела
Её душа сушилась наизнанку
Наполнив воздух ароматом тела
Просила всё забрать ее гитару
Один дружок когда-то ей оставил
Но он исчез кальяна мутным паром
И только раз, по-моему, ей вставил
Спасибо, бейби! Все… я ухожу….
Ты подарила инструмент прекрасный!
Я о любви печальный блюз сложу
любви в крови, бессмертной и напрасной
