10 жизней Марианны Фэйтфулл

(Продолжение)

Действительно, на «Why’d Ya Do It», переходящей с жестких, в духе Джими Хендрикса, гитарных аккордов на ритм реггей, можно услышать все или почти все матерно-сексуальные выражения английского языка: fuck, cock, cunt (не философ), balls, dick, pussy и многое другое, что сде­лало ее, если, конечно, можно так выразиться, песней «не для средне­го уха». Это произведение в свое наделало шороху в прессе, не поску­пившейся на возмущенные комментарии: «она опять взялась за свое» и «порядочные леди так себя не ведут». Вот и сейчас, когда я набираю эти строчки на экране своего компьютера, передо мной на письменном сто­ле справа рядом с «Историей его слуги» лежит компакт-диск «Blazing Away», снабженный угрожающим ярлыком «содержит выражения, не подходящие для младшего поколения». Разумеется, ох.ительное безо­бразие оскорблять вкусы молодежи иностранными выражениями «ко­гда вижу твой х.., представляю ее п…. в своей постели», «предал мою маленькую устрицу за такую низкую цену», которых она раньше ни разу не слышала, но почему-то, когда я слышу полюбившийся с некоторых пор нашей аудитории секс-пистолсовский «God Save The Queen», я вос­принимаю его не иначе как тявканье дворовой собачонки, а вот «Whyd Ya Do It»… Нет, ребята, вы как хотите, а когда матерится взрослая жен­щина, прошедшая через ЭТО – это производит впечатление… Тут уж и Константин Сергеевич Станиславский не сказал бы «не верю».

Альбом «Broken English» завоевал один платиновый и пять серебря­ных дисков. Популярности пластинки способствовали и три оригиналь­ных видеоклипа к песням «Broken English», «Lucy Jordan» и «Witches’ Song» впоследствии знаменитого британского авангардистского кино­режиссера Дерека Джармена (уже известного своим панк-фильмом «Юбилей» с участием Тойи Уилкокс), сильно опередивших свое время. Он также принес певице немалую сумму денег, в которых певица в то время крайне нуждалась, и помог ей обрести веру в себя. Дальше, од­нако, дела пошли отнюдь не столь блестяще. И причиной этому стали все те же наркотики.

Да, Марианна Фэйтфул так и не нашла в себе сил порвать оконча­тельно со своим пагубным пристрастием. Она собралась только на один, пусть и блестящий, альбом, после чего жизнь ее вновь начинает входить в черную полосу. Работа над следующей пластинкой не клеи­лась, полученные авансы тратились на кайф, к певице даже пристави­ли девушку из штата «Island» для наблюдения за ней и скрупулезных до­кладов о том, как продвигается новый альбом. Лонгплей «Dangerous Acquaintances» («Опасные знакомства») вышел осенью 1981 г. и был бледной тенью предыдущего. Самым печальным было от­сутствие в нем стержня и тематической цельности «Broken English», ощущение небрежной и спешной работы. Он «не идет» с само­го начала, даже в оформлении чувствуется отсутствие некой стильно­сти: фотография простоволосой Марианны на обложке – не портрет си­ятельной аристократки и не панковский имидж bad girl, а, скорее, дос­таточно серый образ поблекшей и изношенной бывшей модели. Под стать форме было и содержание. На «Broken English» тексты песен ярки и сильны, но их нет на обложке; на «Dangerous Acquaintances» тексты на­печатаны, но зато маловыразительны. «Я не хочу, чтобы люди плакали над моими пластинками, — сказала Марианна, представляя альбом жур­налу «Rolling Stone», — я хочу, чтобы они танцевали». Судя по результа­ту, «фокус не удался». Если предыдущий альбом певицы выражал нега­тивные, но сильные чувства, то этот стал оказался весьма бесцветным: неуместные фанк-ритмы и посредственные, непродуманные аранжи­ровки странно противоречат по-прежнему минорному пению вокалистки, никак с ним не сочетаясь и сводя на нет конечный эффект от воз­действия музыки. Даже лучшие песни диска «Dangerous Acquaintances» уступают худшим на «Broken English»; единственное, может быть, ис­ключение – красивая грустная баллада «So Sad», с мрачными клавиш­ными Стива Уинвуда и флейтой Мела Коллинза, известного мелома­нам по работе в King Crimson и с Ричардом Райтом. Резюме: «Опас­ные знакомства» – работа слабая, но в ней, однако же, присутствует проблеск таланта, который, к сожалению, развить до конца не удалось.

Не менее тяжко шла работа и над следующим альбомом «A Child’s Adventure» («Приключение дитя», март 1983 г.), который вписал новую страницу в причудливую творческую биографию певицы и также был создан «на наркотиках». Критика в целом невысоко оценила и эту рабо­ту. Так, например, авторитетный журнал «Q» ничтоже сумняшеся вле­пил ему двойку по пятибалльной шкале оценок. Но бывает так, что у критиков одно мнение, у слушателей – совсем другое, а у самого арти­ста – и вовсе третье. И сама Марианна считает, что это – очень выстра­данная и целостная работа, но признается, что она явилась признаком глубокого физического и духовного нездоровья, состояния «на грани нервного срыва», если воспринимать это выражение не в комедийном, а в драматическом контексте. «Это мой самый болезненный альбом, — говорит она, — как крик «Помогите! Вытащи­те меня отсюда!» Главная тема всей пластинки – отчаяние, оно как-то замаскировано, но всюду присутствует под внешним слоем».

В музыкальном отношении «Приключение» – достойная, достаточно ровная, некоммерческая работа, с тщательными и очень продуманными аранжировками, в которой, пожалуй, только одна песня – фанковый номер «The Blue Millionaire» – несколько выбивается в худшую сторону, все остальные выполнены на высоком уровне. Конверт пластинки своим искусным и вычурным дизайном и вовсе напомнил мне продукцию некоторых «независимых»… В записи участвовали музыканты: Терри Станнард (ударные), Фернандо Саундерс (бас, очень известный музыкант, играв­ший на сольниках Лу Рида), Уалли Бадароу (клавишные, подпевки), Бар­ри Рейнольдс (гитара, подпевки), Микки Чанг (гитара), Бен Брайли (аку­стическая гитара, подпевки) и некто Рафаэль де Джизус (наверняка псевдоним) на перкуссии. Песни «Morning Come», написанная в Ямайке и навеянная стихами Эмили Дикинсон, и «She’s Got A Problem» на стихи Кэролайн Блэквуд, отличаются интересной лирикой («Увижу ли я виски как Матерь Божью в конце пути?», «Каждая проблема разрешается в конце»). И решение должно быть окончательным, / чтобы помочь та­ким беспомощным в конце»), «Running For Our Lives» рисует жизнь как бесконечное и бесцельное бегство, a «Times Square» описывает жизнь пе­вицы в Нью-Йорке. Среди восьми композиций альбома я бы особенно вы­делил запоминающуюся, привязчивую «Falling From Grace» и возвышен­ную, гимнообразную «Ireland», воспевающую зеленую страну друидов и долменов и содержащую злободневный политический комментарий:

Есть страна, куда я могу отправиться,

Когда есть время отдохнуть,

Там живут все, кого я люблю

И те, кто любит меня больше всего.

В эту страну я отправляюсь, когда я устала,

И нужно пройтись по зеленым просторам,

Там те, кто может смеяться и жить

И видеть то, чего не видят другие.

Есть другая сторона у этой чистой земли

Кровь, вина и боль!

Враги и друзья

И оскверненный домашний очаг.

Тогда я услышала ветер,

Зовущий из-за моря,

Говорящий: Ирландия, Ирландия, Когда же ты будешь свободной.

Однако самым сильным номером альбома я назвал бы открываю­щую вторую сторону песню «Ashes In My Hand» («Пепел в моей ладо­ни»), продолжающую линию драматичных и горьких баллад певицы, с ее до дрожи пронимающим вокалом, по которому так безошибочно уз­нается Марианна Фэйтфул, ассоциативной лирикой и напряженной, тревожной музыкой, выражающей мучительное, горестное отчаяние:

Оно надвигалось уже долго, это откровенное объяснение

Но вот оно пришло и полилось легко, как яд,

Принятый в крайнем отчаянии,

Принятый в крайнем отчаянии,

Принятый в крайнем отчаянии,

Принятый в крайнем отчаянии.

Не забывай писать часто,

Если у тебя есть, что сказать,

Но, прошу, не упоминай нежданого гостя,

Пристально смотрящего в пустые глаза,

Пристально смотрящего в пустые глаза,

Пристально смотрящего в пустые глаза,

Пристально смотрящего в пустые глаза.

Ты покидал нас,

Чтобы увидеть, сможешь ли найти это,

И когда ты вернулся, оно потекло легко, как яд,

Принятый в крайнем отчаянии,

Принятый в крайнем отчаянии,

Принятый в крайнем отчаянии,

Принятый в крайнем отчаянии.

Долгожданное доверие и гордость,

Вернись назад, вернись назад,

Отгони прочь тень

Для счастья, которое ощущается, как боль,

Для счастья, которое ощущается, как боль,

Для счастья, которое ощущается, как боль.

После выпуска «Приключения» у Марианны вновь наступает длительный перерыв в работе, срывается запись очередного студийного альбома, положенного по заключенному певицей с фирмой «Island» контракту. «Многие люди болтают, но немногие из них знают», что в те го­ды артистка опять, как и в начале семидесятых, переживает жесточай­ший душевный кризис. Пристрастие к наркотикам вновь доводит ее до самого края: «я больше не могла жить ни с ними, ни без них». Читать страницы воспоминаний Фэйтфул, посвященные тому периоду, просто физически тяжело. Осенью 1985 г. певица совершает в Нью-Йорке вторую попытку самоубийства, введя сверхдозу героина. Ее сердце остановилось, она потеряла сознание, упала и сломала че­люсть. Однако воля организма к жизни вновь победила смерть: каким- то чудом сердце вновь слабо заработало и у женщины достало сил крикнуть «Помоги!» своему очередному любовнику… В больнице Мари­анну возвращают к жизни, и вновь она проходит изнурительный курс реабилитации, после которого, наконец, твердо решает: «С наркотика­ми надо покончить, и покончить навсегда». Марианна начинает обре­тать любовь к жизни, она помогает в клинике другим наркоманам, за­тем выписывается, и здесь ее подстерегает новое тяжкое испытание.

В больнице Марианна познакомилась с музыкантом Ховардом Тоузом, тоже наркоманом, ставшим ее очередным партнером. Ховард был симпатичным, но очень больным, находившимся в тяжелой депрессии и очень слабохарактерным человеком. И, когда Марианна решилась, нако­нец, объясниться с ним начистоту и сказала, что дальше так продол­жаться не может, он выбросился из окна тридцать шестого этажа небо­скреба… Хотя Марианна не была прямо виновна в самоубийстве неурав­новешенного Ховарда, смерть близкого человека произвела на нее сильнейшее впечатление, она сделала вывод: нужно стать добрее.

Марианна возвращается в мир музыки, успев до записи своего но­вого студийного альбома дважды напомнить о себе меломанам. В 1986 г. выходит звуковая дорожка к фильму «Trouble In Mind» («Сумятица в Мыслях») стильного американского режиссера Алана Рудольфа («Вы­бери меня», «Модернисты»), показывавшемуся в московском Музее Кино. На ней в исполнении Марианны звучит несколько песен Марка Айшама и Криса Кристофферсона. Она участвует также в записи, на­до сказать, просто великолепной пластинки «Lost In The Stars (The Music of Kurt Weill)» продюсера Хэла Уилнера (в течение многих лет этот диск издания фирмы AMIGA свободно и очень дешево можно бы­ло купить в магазине «Мелодия» на Новом Арбате), над созданием кото­рой работало целое созвездие таких замечательных артистов, как Лу Рид, Том Уэйтс, известный американский композитор и аранжировщик Ван Дайк Паркс, звезда альтернативной сцены Джон Зорн, знамени­тые джазовые исполнители Карла Блей, Чарли Хаден, Гари Уиндо, немецкая авангардная певица Дагмар Краузе (Slapp Happy, Henry Cow и множество других проектов, в том числе и работы в классиче­ском вокале) и другие, не менее известные, музыканты. Она исполнила «Балладу о жене солдата» на стихи Бертольда Брехта, ставшую од­ним из лучших номеров альбома, и получила предложение от продюсе­ра создать целую пластинку кавер-версий известных песен, включая стандарты ритм-энд-блюза и довоенные песни кабаре 30-х гг. Нужно сказать, что Марианна Фэйтфул в целом отнюдь не жалует продюсе­ров, многие из которых, по ее мнению, только мешали ее музыкальной работе, но Хэл Уилнер оказался слепленным совсем из другого теста. «Он начал с того, что спросил, какие песни я хотела бы записать сама». В свою очередь, на самого продюсера сотрудничество произвело са­мое наилучшее впечатление: «У нее получились замечательные ин­терпретации».

Strange Weather

Альбом «Strange Weather» («Странная непогода») вышел в июле 1987 года и стал одной из самых больших творческих удач Марианны Фэйтфул. Он посвя­щается памяти Ховарда Тоуза, «с любовью и благодарно­стью». В записи диска принимали участие очень извест­ные музыканты: авангардный гитарист Билл Фризелл, Фернандо Саундерс, гитарист Роберт Куин, аккордеонист Уильям Шиммел (сот­рудничал с Томом Уэйтсом); знаменитый пианист и автор Мак Ребеннак (артисти­ческий псевдоним Доктор Джон) и ряд других, причем записанного в студии материала с лихвой хватило бы на два лонгплея. Пластинка получи­лась безупречно тематически целостной, хотя это и не кон­цептуальный альбом, а очередной диск Мариан­ны Фэйтфул, только на сей раз с песнями других авторов. По богатству, утончен­ности и оригинально­сти аранжировок – ее можно сравнить с поздними работами То­ма Уэйтса. Кстати, именно он является автором заглавной песни, давшей назва­ние всему альбому, Марианна познакоми­лась с Уэйтсом, как с близ­ким по духу человеком, и вела с ним длительные переговоры о более тесном сотрудничестве, на которое у американского музы­канта, занятого собственными про­ектами, просто физически не хвати­ло времени. Тематика ее песен также вплотную перекликается с творчест­вом Уэйтса: это мир неприкаянных странников и бродяг, одиноких, пе­чальных, но также и счастливых светом своего душевного тепла бесконечных путников, видящих всю изнанку сияющего мира лиму­зинов, ярких огней, нарядных вит­рин и фешенебельных особняков. Многие песни альбома могли бы украсить фильмы американского «независимого» режиссера Джима Джармуша. Это очень осенняя, пышная сентябрьская пластинка, слушая которую, хорошо наблю­дать за кружащимися на ветру желтыми и бурыми кленовыми ли­стьями. В музыкальном отношении «Strange Weather» — весьма разно­образная работа, стилистически песни охватывают широкий диапазон, включая не только ритм-н-блюз, но так­же и кабаре (в том числе и довоенное), в них чувствуются непосредственные джазо­вые влияния. Голос певицы вдохновенен и при­обретает неслыханный прежде новый шарм, расцвечиваясь изумительными красками: он ни­зок и надтреснут, как никогда, но в то же время абсолютно неотразим! В творчестве Марианны, начи­ная именно с этой пластинки, появляется новое качество, при­дающее ему особенную привлекательность: мудрость. Сорокалет­ней певице по голосу легко можно дать за семьдесят, выглядит жен­щина на обложке (прости, Мариан­на!) также куда старше своих лет — сказались невзгоды и драмы, но, странное дело, при прослу­шивании песен альбома это вы­глядит еще одним, особенным достоинством. И эта пластинка совсем другой личности, очи­щенной и обогащенной. Мариан­на становится одухотворенна умудренной бесценным опытом женщиной, познавшей то, что знают немногие, и в целом пластинку можно сравнить с дорогим выдержанным ма­рочным вином, которому время идет только на пользу. Действительно, альбом «Strange Weather’ преисполнен особенной, волшебной красоты существуя вне поверх­ностных канонов «современно/несовремен­но», по которым оценивается поп- и рок-продукция. Музыка этого альбома всегда найдет отклик у слушателей, всегда бу­дет модной, подобно тому как всегда модно творчество Шекспира и Лер­монтова. Можно сказать, что, сплавляя силой своего таланта известные жанры, Марианне Фэйтфул удалось создать на альбоме неподвластную тлену новую классику.

Альбом открывается коротким вступлением – темой «Stranger Intro», сыгранной Биллом Фризеллом на гитаре, за которой следует чудная «Boulevard of Broken Dreams» («Бульвар раз­битых грез», 1931 г.) с волшебной скрипкой Майкла Левина, напомина­ющей о цыганских скрипачах довоенных будапештских кафе. Песню эту исполняла еще Марлен Дитрих, названная в свое время «Blue Angel» («Голубой Ангел») по знаменитому одноименному фильму. Сценарист Терри Саузерн пишет на конверте альбома, что певицу можно было бы назвать «Rhythm and Blue Angel», если бы репертуар исполняемых ей песен не был существенно шире. Эта песня повествует о разбитых ожи­даниях тех, кто приехал в Голливуд в надежде стать кинозвездой, но так и остался ни с чем на Сансет-бульваре.

Я бреду вдоль улицы печали.

По Бульвару Разбитых Грез,

Где Жиголо и Жиголетта могут поцеловаться без раскаяния

И позабыть свои разбитые мечты

Ты смеешься сегодня ночью и заплачешь завтра

Созерцая свои разрушенные планы

И Жиголо и Жиголетта просыпаются с глазами,

Мокрыми от слез разбитых грез

Ты всегда найдешь меня здесь.

Всегда прогуливающуюся туда-сюда,

Но я оставила свою душу позади,

В старом кафедральном соборе города

Радость, которую здесь найдешь, выпрошена,

И кажется, тебе не удержать ее надолго.

Но Жиголо и Жиголетта все еще поют и танцуют

На Бульваре Разбитых Грез

За «Бульваром» следует короткая «Ain’ Goin’ Down То The Well No Mo’» знаменитого американского блюзмена Ледбелли, спетая a cappella, после которой звучит еще одна подлинная жемчужина пластинки «Yesterdays» («Вчерашние Дни»), расцвеченная соло на флейте Криса Хантера и струнными аранжировками Майкла Гиббса, служившая в свое время украшением репертуара великой джазовой певицы Билли Холлидей.

Вчерашние дни, вчерашние дни

Дни, которые я знала как счастливые, сладкие, утраченные дни

Старые дни, золотые дни

Дни безумной романтики и любви

Тогда веселая юность была моей

Правда была моей

Радостная свобода и пылкая жизнь,

Тогда правда была моей,

Теперь печальна я, рада я,

Что сегодня я вспоминаю о вчерашних днях

После этой, исполненной Марианной Фэйтфул с огромным чувст­вом, песни, следует негритянский спиричуэл «Sign of Judgement», а вслед за ним – еще один подлинный музыкально-поэтический шедевр альбома – мудрая заглавная песня Тома Уэйтса и Катлин Бреннан с Гартом Хадсоном на аккордеоне, закрывающая первую сторону:

Возьмешь ли ты меня к каналу,

Где ниспадает Лондон Бридж,

Незнакомая женщина пытается спасти

Какого-то мужчину, пытающегося утопиться,

И идет дождь, который предсказывали,

Его предсказывают каждый раз,

Роза умерла, потому что сорвана,

И я верю, что брэнди – мое.

Мир становится все сумрачнее,

Небо опускается все ниже,

И ничто не имеет значения,

Поэтому я никогда не плачу в городе,

И такая любовь, как наша, мой дорогой,

Лучше всего измеряется, когда она внизу (сноска 4)

И я никогда не покупаю зонтов,

Потому что один всегда найдется рядом

И ты знаешь, что это начало,

И ты знаешь, что это конец.

Когда мы снова чужестранцы,

И сгущается туман

И по всему миру скитальцы

Говорят только о непогоде

По всему миру одно и то же,

Одно и то же, одно и то же.

Вторую сторону диска открывает ритм-энд-блюзовый шедевр «Love, Life and Money» («Любовь, жизнь и деньги») с Маком Ребеннаком на фортепиано:

Любовь, ты заставила меня

Заплатить ужасную цену

Я пыталась играть с тобой

Но ты играла со мной нечестно

Деньги, вы добыли мне

Нескольких отличных друзей

Но как найдешь,

Так и потеряешь в конце концов

Я имела свою долю Любви, жизни и денег

Потеряла их все

И сообщаю вам, что это совсем не смешно

Я и деньги расстались,

Я и любовь — тоже,

Жизнь ничего не значит,

И мы хотелось бы умереть

Жизнь, ты наплодила

Уйму дураков,

Потому что ты всегда учишь чему-нибудь,

Чего они никогда не проходили в школе

Кто-то должен страдать,

Кто-то — чувствовать боль,

Но если падает дождь несчастий,

Почему же всегда на меня?

Далее звучит дилановская «I’ll Keep It With Mine» (известная меломанам также по кавер-версиям Нико и группы Fairport Convention), в которой Марианна подстукивает на тамбурине. За ней следует короткая поэтичная песня «Hello Stranger» («Здравствуй, незнакомка») Дока Помуса и Мака Ребеннака, отличающаяся джазовой трактовкой:

Здравствуй, незнакомка

Здравствуй, незнакомка

Кого это я вижу в зеркале?

Это не я.

Что случилось с той, кем я была раньше?

Неужто она — только угасающие воспоминания?

Каждую ночь ты всегда в моей постели

Каждый день ты остаешься в моей голове

О, как бы хотела быть там я в вмecтo

Какой-то печальной незнакомки,

Какой-то печальной незнакомки,

Здравствуй, незнакомка.

Альбом продолжает довоенный шлягер «Penthouse Serenade (When We’re Alone)» с аранжи­ровками Билла Фризелла и Майкла Гиббса, за которым звучит еще одно подлин­ное украшение диска – да, старая знакомая роллинговская «As Tears Go By», с которой и началась артистическая карьера Мари­анны. Но как не похожа она ни на первую версию певицы, ни на версию Rolling Stones! В устах Марианны 1987 года она превращается из песни, слегка подернутой флером меланхолии, во что-то очень осо­бое – в нутряную, суровую, наливающуюся осенней увядающей красотой балладу об одиночестве и приближающейся старости. И завершает альбом песня «A Stranger on Earth» («Чужестранка на земле») с уже зна­комой нам по началу пластинки гитарной темой Билла Фризелла, с ее такими сов­сем простыми и такими мудрыми заключи­тельными словами, выражающими новое, устойчивое душевное состояние певицы, обретшей наконец после долгого и мучи­тельного пути твердую почву под ногами:

Теперь я живу наилучшим образом,

Пришли дни, когда я доказала свою цену

И больше не буду чужестранкой,

Больше не буду чужестранкой

На этой земле.

«Strange Weather» – пластинка уже совсем новой Марианны, не похожей на себя прежнюю, хотя и впитавшей весь предыдущий жизнен­ный опыт. Занятно, что в конце восьмидесятых, спустя много лет, бес­путное прошлое певицы отзовется совсем неожиданным образом: Ва­тикан официально проклянет Марианну как ведьму! Великий и Непогрешимый противный старик нашел-таки очередного сильного и злокоз­ненного врага… (сноска 5)

Как бы там ни было, это не помешало певице выпустить в 1990 г. концертный альбом «Blazing Away» («Жаря напропалую»), записанный в нью-йоркском кафедрале Святой Анны, цветной витраж которого запе­чатлен на буклете компакт-диска. В записи принимали участие следую­щие артисты: Дуги Баун (ударные), Гарт Хадсон (аккордеон и клавиш­ные), Мак Ребеннак (фортепиано и ритм-гитара), Барри Рейнольдс (ги­тара, подпевки), Марк Рибо (знаменит в кругах альтернативной музыки, играл у Тома Уэйтса и со множеством других музыкантов – гитара). Фер­нандо Саундерс (бас, подпевки), Лю Солофф (труба, флюгельгорн). Альбом достойно представляет многие лучшие песни Марианны разных лет и включает четыре новые работы, среди которых особенно выделя­ются «When I Find My Life», выражающая новое душевное состояние пе­вицы, вернувшейся к жизни, и версия традиционной ирландской балла­ды «She Moves Through The Fair». Что же касается старых песен, то они исполнены певицей с максимальной самоотдачей, она отлично ощущает себя в роли драматической актрисы и явно в ударе: чувствуется, что Ма­рианна подводит итог прошлому, длительному периоду своей жизни, что ей требуется выплеснуть все обуревающие ее эмоции, поставить убеди­тельную точку и начать новую главу в своем творчестве. Очень впечат­ляюще звучит на альбоме «As Tears Go By». А вот «Why’d Ya Do It», на мой взгляд, проигрывает студийному оригиналу. Вообще, музыкантам, пожалуй, несколько не хватает энергии и их инструментальные джазо­вые импровизации временами кажутся затянутыми и не всегда уместны­ми, что, впрочем, почти не снижает общего впечатления о работе как о вполне удачном альбоме (Специально для любителей острых ощущений: включайте начало песни «Sister Morphine». Это будет пострашнее, чем Joy Division! Таким безумным, раздирающим внутренно­сти голосом может петь только человек, одной ногой побывавший Там и все-таки нашедший в себе силы возвратиться и поведать слушателям о своем ужасном опыте).

Марианна Фэйтфул живет сейчас в своей любимой стране, зеленой Ирландии, в сельской местности, в старинном коттедже причудливой архитектуры с комнатами в форме правильных многогран­ников. Временами певица встречается с друзьями – коллегами по артистическому делу Ван Моррисоном, Китом Ричардсом… Очистившись внутренне, оздоровив­шись духовно и физически, она пребывает в хорошей форме и делает то, что считает не­обходимым. Так, совсем не случайно она в компании других известных музыкантов участвовала в создании альбома патриар­хов ирландской народной музыки группы The Chieftains «Long Black Veil» с интерпре­тациями традиционных мелодий: с возрас­том человек часто начинает ощущать не­одолимую власть древних традиций, даже самый заядлый авангардист, которым, к слову, Марианна никогда не была. И уча­стие в альбоме «Long Black Veil» – своеоб­разное признание в любви к древней земле Эйре. Певица также участвует в создании благотворительного сборника песен в поль­зу ирландцев – жертв AIDS (вместе с Бьорк и Шинед О’Коннор), причем можно быть уверенным, что это искреннее движение широкой души, а не лицемерие выходящей в тираж бывшей звезды, стремящейся только напомнить о себе, как случается сплошь и рядом. Она принимает участие и в гигантском представлении «Стены» в Берлине, поставленном Роджером Уотерсом по одноимен­ному альбому (Специально для скрупулезных фанатов группы Pink Floyd: она появляется в роли Матери главного героя в песне «The Trial»). Актриса возвращается и на театральную сцену, с большим успехом ис­полняя роль Пиратки Дженни в «Трехгрошовой опере» Бертольда Брехта. В 1994 г. она также надиктовывает Дэвиду Дальтону, автору книг о Дженис Джоплин и Джиме Моррисоне, книгу своих воспомина­ний. А в 1993 г. она стала бабушкой: у ее сына Николаса с женой родил­ся малыш, названный по имени любимого писателя Марианны и Никола­са, Оскара Уайльда. Так что дела у нее обстоят вполне благополучно, и только вот в личной жизни пока нет определенности: с Беном Брайли развод состоялся еще лет десять назад, с третьим мужем тоже вышли какие-то нелады… Возможно, Марианна просто очень любит искусство и не хочет становиться Люси Джордан, героиней исполненной ей некогда песни? А может быть, все еще впереди – ведь то, о чем говорил главный герой «Последнего Танго в Париже» (см. эпиграф), теперь уже совер­шилось… Во всяком случае, так хочется думать.

Так кто же она, Марианна Фэйтфул – девочка из аристократической семьи, ученица в католическом монастыре, поп-звездочка, веселая и легкомысленная хиппушка, спутница Мика Джеггера и неисправимая грешница, зловещая наркоманка, пациентка госпиталей, агрессивная панк-певица, суперзвезда кабаре, театральная актриса или писательница?

В своей новой жизни она, похоже, все прочнее утвер­ждается в неамбициозной и мудрой роли – просто Женщи­ны, самообновленной. «Я почти не испытываю больше бур­ных эмоций — они все в прошлом». Марианна теперь не при­нимает наркотиков, не пьет и курит гораздо меньше, чем раньше. За­то она больше не испытывает ненависти, неприязни к окружающему миру и обо всех своих прежних спутниках и коллегах склонна отзывать­ся с теплыми чувствами.

Бурных перипетий, которые испытала артистка, с лихвой хватило бы на десять жизней обычного человека. Нет сомнения, что Марианна Фэйтфул могла бы до конца дней обеспечить себе безбедное сущест­вование выпуском мемуаров, которые, к тому же, так и просятся для эк­ранизации, и благополучно пожизненно стричь купоны. Но нет, она про­должает записываться. Последним на сегодняшний день музыкальным посланием Марианны своим слушателям стал вышедший в марте 1995 года альбом «А Secret Life» («Тайная жизнь»), явивший пример того, что творчество певицы вступило в новую фазу. Похоже, что бурной Мари­анны семидесятых-восьмидесятых больше не будет, по крайней мере, в студийных работах: такие чувства, как ненависть, ярость, боль, отчая­ние на пластинке отсутствуют полностью, что, в общем-то, способно за­стать врасплох знатоков прежних альбомов Фэйтфул. Доминирующим чувством здесь становится спокойная, философская мудрая созерца­тельность, обращенность к извечным проблемам бытия (и не случайно прологом и эпилогом альбома служит великая классическая поэзия, выдержки из «Божественной комедии» Данте Алигьери и «Бури» Шек­спира, что для другого артиста, возможно, показалось бы надуманным и претенциозным). Пышные, хотя и холодноватые, оркестровые аран­жировки (для участия в записи альбома был привлечен струнный ор­кестр и группа духовых) композитора Анджело Бадаламенти (хорошо знакомого нашим слушателям по музыке к популярному телесериалу «Твин Пикс») создают атмосферу отстраненности, фактически, это лишь номинально работа в жанре рок-музыки. И хотя Марианна призна­ется, что «после определенного возраста каждый артист изранен» («Bored By Dreams»), похоже, что больше людских взаимоотношений ее сейчас занимают смена времен года («Flaming September»), эпич­ность и таинственность мироздания («The Stars Line Up»):

Звезды выстраиваются,

Звезды выстраиваются для нас сегодня ночью

Чтобы увидеть, кто мы есть

И вписать наши имена

Высоко на небосклоне

Совсем другое впечатление производит Марианна на сцене. Кон­церты ее редки, но в них она то и дело напоминает себя прежнюю. На одном из выступлений певицы, в лондонском зале «Шепардс Буш Эмпайр» в июле 1995 года, мне удалось побывать, и об этом стоит расска­зать – но лучше бы это видеть собственными глазами! Без малого два часа разношерстную аудиторию поклонников таланта певицы разогре­вала занудноватая, чем-то похожая на Lindisfarne, но хуже, фолк-группа, исполнявшая затяжные песни по семь-восемь минут каждая, одна­ко с появлением Фэйтфул все мгновенно переменилось. В роскош­ном черном вечернем платье Марианна была истинной примадонной, в ее сценическом присутствии явственно ощу­щалось подлинное величие, редкое качество, которое сразу оценила аудитория, до того не скупившаяся на неджентльменские выкрики в ад­рес предыдущей рок-группы. Вот она отпивает глоток прохладительно­го и произносит, слегка улыбаясь, «It’s really hot today, isn’t it?» – нет, слова бессильны, все это надо ви­деть: королева, да и только! Когда Марианна переходит к исполнению своих знаменитых драматических баллад, она становится похожей на легендарных артисток кабаре из прошлого, но, черт возьми, ни у Мар­лен Дитрих, ни у Эдит Пиаф никогда в жизни не было такого рок-драйва, как у Марианны в песнях «Broken English» или, тем более, «Why’d Ya Do It»! Что еще сказать? – Это были полтора часа суровой, без дураков, работы на износ, при полной отдаче сил. Она вновь набрала совсем но­вых, молодых музыкантов в свой аккомпанирующий состав, в том чис­ле двух ударников, отчего быстрые рок-номера стали звучать жестко, с мощным акцентированным ритмом. Были исполнены и совсем новые песни с альбома «A Secret Life», и приобретшие свежее звучание ста­рые, создавшие славу артистке, и роллинговская… нет не «As Tears Go By», а не менее знаменитая «Ruby Tuesday». Особенно при­ятным сюрпризом стало блестящее исполнение Марианной замечательной песни «Ghost Dance» («Танец Призраков») из репертуара Патти Смит. Зал бушевал так, что после концерта пришлось немного остудить пыл и проветриться – пройтись по вечерним улицам Лондона.

Да, друзья, вспомнил тогда я историю давних взаимоотношений пе­вицы и Мика Джэггера и подумал, что это еще неизвестно, кто кому честь оказал… Я нормально отношусь к Rolling Stones, ценю их энергию и долголетие, мне нравится альбом «Steel Wheels», но вот смотришь на Мика в поздних концертах и думаешь: конечно, по жизни он совсем дру­гой, но на сцене он – губошлеп, паяц, вечный потный похотливый под­росток, так до старости лет и не вышедший из пубертатного возраста. А Марианна…

Из истории жизни и творчества Марианны Фэйтфул можно сделать несколько выводов. Прежде всего, певица – яркий пример рок-звезды, счастливо избежавшей очень широко распространенного явления «артистического тупика». Мекка хиппи – Калифорния шестидесятых – давно уже в прошлом, а артисты тех лет поразбросаны судьбой кто куда. И в том, чтобы не измениться, а продолжать цепляться за ушедшее старое, нет ровным счетом ничего хорошего: послушайте только записи Мелани или, к примеру, «Джефферсон Эйрплейн» образца шестидесятых и девяностых годов, и почувствуйте разницу… Кто, кроме редких знато­ков, сейчас помнит вундеркинда конца шестидесятых обаятельную Мэ­ри Хопкин (бросившую, кстати, музыку и живущую частной жизнью)? Ну разве что только по единственной песне «Those Were The Days» – из­вестной англоязычной версии «Дорогой длинною». И Марианну, остань­ся она на уровне середины шестидесятых, могла ожидать бы подобная участь – полузабвение. Но она рисковала резко измениться, стать же­сткой панк-певицей, а затем – исполнительницей рок-кабаре, и не пре­вратилась в самопародию.

Второе. О романтичности и притягательности наркотиков. Она есть, есть действительно, нельзя не признать, как есть романтичность в преступной жизни, но давайте остынем и задумаемся, чем это конча­ется. Как правило, без сантиментов, одним и тем же: саморазрушени­ем, физическим и творческим истощением и далее – смертью. Или пре­вращением в полуовоща, как в случае с Сидом Барретом. Я, как свои двадцать пальцев, знаю все аргументы «за» и все же я решительно «против». В свое время новосибирская музыкальная газета «Энск» напе­чатала большой список великих людей, злоупотреблявших теми или иными наркотическими средствами, ну и что? Да, это были приятные люди, веселые… вот только где они теперь, как говаривал одноногий пират Джон Сильвер? Никто никогда не узнает, на какие высоты они смогли бы подняться, не разрушив себя соблазнительной дрянью. И идиотский лозунг «ЖИВИ БЫСТРО – УМРИ МОЛО­ДЫМ» тоже пора закопать навсегда и немедленно. И это бред, что старение жалко и карикатурно: только послушайте мощь поздних записей Нейла Янга: человек просто пышет огнем, да он деся­терых молодых заткнет за пояс! (А Генри Миллер творил до девяноста, пылая, как Везувий, до самой смерти своей). Икона хиппи (которым он НИКОГДА не был!) Джим Моррисон за пять лет на сцене выгорел из­нутри дотла, обратившись в жирную, обрюзгшую развалину. Потому я предпочитаю ему живого здесь и сейчас музыканта (которого часто с ним сравнивают) – излечившегося от гадости Ника Кейва, чей «рабо­чий» стаж уже приближается к двадцатилетию. Творческий потенциал Кейва уже оказался куда выше потенциала Моррисона, а он еще умуд­ряется только расти, нисколько не жертвуя своей крутизной. Его альбо­мы девяностых, взрослые, совершенные, тот же «Murder Ballads» – да они ГЕНИАЛЬНЫ. «Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя» – довольно, честное слово! Хватит тревожить покой мертвецов, которые уже никогда ничего не докажут. Пора обратиться к живым людям, по­ка они еще здесь рядом с нами. Не будем романтизировать смерть и разрушение, будем жить. А наркотики – это не сила, а слабость челове­ческая. Ведь виртуальная реальность, в которую погружаются при по­мощи разного рода средств, кто как сумеет, наркотиками, видаком, на­ушниками (надев их, чтобы отгородиться от своего ближнего… песней «о разобщенности людей в окружающем мире»), в том числе и модная сейчас компьютерная – всего лишь от неумения людского жить в реаль­ности подлинной, естественной. А можно по жизни летать и безо всех вспомогательных стимуляторов. От бытия, как такового.

И, наконец, есть еще третье. О Настоящем Искусстве. Андрей Бухарин в статье «Добро пожаловать в кислотный дом» (см. «Easy Rider») убийственно характеризует господству­ющую сейчас модную техно-музыку: «Культ анонимности в ней доведен до предела. Основная масса техно-групп принципиально неразличима.

Появление сэмплера, с помощью которого прак­тически любой может делать свою музыку из кусочков чужой, открыл новую эру (сноска 6). А что прикажете делать автору, у которого есть что-то свое, личное, и потому считающему нелепым и глупым следовать за ка­ждым колебанием ка­призной моды (которая, того и гляди, вновь скоро изменится), тем более если сейчас модно – ни­велировать личность?.. Существует также по­служившая фундамен­том для весьма популяр­ного ныне постмодер­низма гипотеза о том, что в так называемом первичном искусстве – литературе, кино, музы­ке – все уже сделано и остается только перета­совывать уже извест­ное. Господа Постмодер­нисты, я бросаю вам вы­зов: а ну-ка, кто из вас отважится это зыбкое, основанное на принятии иллюзорной системы ко­ординат вашего между­собойчика утверждение, мне ДОКАЗАТЬ? Никто, потому что ерунда это все. Придет какой-нибудь Эмир Кустурица и разметает все фальшивые декорации в клочья. Есть (и будет) только НАСТОЯЩЕЕ и НЕНАСТОЯЩЕЕ. И личности с собственным вну­тренним миром, талантливые артисты, писатели, художники, музыкан­ты, которым есть, что сказать людям от своего имени, а не изголяясь над другими, всегда будут модны, всегда актуальны, всегда будут в цене. С позиций конъюнктурных, сиюминутных, да, есть и модное, и немодное – но ни один постмодернист не властен отменить категорию Вечности. Дмитрий Александрович Пригов сколько угодно может считать десятки тысяч своих виршей вечным, как тараканы, ис­кусством, разрабатывая мудреные проекты их увековечения – но поглядим, выдюжат ли его «милицанеры» и «съезды комсомола» против шекспировского «роза пахнет розой»… А Марианна Фэйтфул в бирюльки не играет, она давно доказала, что она – Лич­ность, что ей есть, чем поделиться с людьми «третьего камушка от Солнца», есть, какие мысли и чувства выразить – и вот за то мы ее знаем и любим.

Накануне нового, 1997 года, Марианне Фэйтфул исполнится пятьдесят лет. Что же, здоровья ей и долгих лет творческой жизни. Между большим и ука­зательным пальцами ее руки вытатуирована птица. Это маленькая птичка Вэла Завьера, о которой она некогда спела трогательную песню, или метерлинковская Синяя Птица? «О нет, — улыбает­ся певица, — даже я не так претенци­озна. Это просто ласточка. Я сдела­ла эту татуировку в девятнадцать лет в уверенности, что она символи­зирует свободу. Синяя Птица Нес­частья, может быть…» Слушая запи­си Марианны Фэйтфул разных лет, мне кажет­ся, что она, оставившая столько отличных песен, конечно, иронизирует насчет несчастья… И я уважаю Марианну, замечательную женщину, и чувствую ее величие… Знаете, как заканчивает она книгу своих воспо­минаний, чем делится с миром на последней ее странице?

Рецептом:

«Цыпленок жареный с лимоном и чесноком». Значит, так. Цыпленок, масло, чеснок, свежая зелень эстрагона (обязательно свежая) – мелко нарезать. По­солить и поперчить цыпленка по вкусу снаружи и изнутри. Положить половинку лимона внутрь цыпленка с куском масла и свежим эстрагоном. Снаружи поло­жить чеснок, масло и облить лимонным соком. Прожарить как следует. И не за­быть о картофельном пюре со щепоткой мускатного ореха».

В статье использована книга «FAITHFULL» by Marianne Faithfull with John Dalton (Penguin Books, 1994), материалы журналов «Q», «Rolling Stone», «Time Out», а также «All Music Guide To Rock» by Michael Erlewine, Vladimir Bogdanov & Chris Woodstra.

ЗАМЕЧАНИЕ. Книга «MARIANNE FAITHFULL» by Mark Hodkinson (Omnibus Press. 1991) посредственно написана, содержит поверхностные оценки и НЕ ОДОБРЕНА самой Марианной Фэйтфул.

______________________________Сноски___________________________

1   Эскалибур

2   на концертном альбоме М.Фэйтфул 1990г. «Blazing Away» звучит другой вариант:

О, видишь, как быстро я увядаю

И этот укол, должно быть, станет моим последним уколом.

3   Строчка из будущей песни Rolling Stones.

4   обыгрывается афоризм: «дерево лучше всего измеряется, когда оно внизу»

5   Я бы его, распространителя СПИДа (путем запрещения противозачаточных средств), и не так еще! Невзирая всякую там политкорректность.

6    Парадоксально, но факт: покойный «цепп» Джон Бонэм сейчас записывается не менее активно, чем при жизни! Ритм его игры заложен в память компьютеров и передирается новыми рок-исполнителями.

В начало

Добавить комментарий