Мик Джаггер: «Хочу быть любимым»

Кто на горяченького?

Интервью: Джон Дж. Миллер

1978  — High Society

Зал "Palladium", Нью-Йорк, июнь 1978

Эта ночь была горячей – даже горячее, чем девушки, столпившиеся в квартире на Манхэттене, чтобы посетить вечеринку для “The Rolling Stones”. Они большей частью сняли свои майки-алкоголички или блузочки и фланировали с голой грудью от маленького бара до открытой террасы с видом на верхний Бродвей. Аромат травки и вонь амилнитритов наводнили воздух. Мик Джаггер, Кит Ричардс и другие “The Stones” только что закончили свое выступление в нью-йоркском театре “Palladium” (19 июня 1978). Гости вечеринки только и ждали их прибытия, чтобы начать собственное представление. Одна парочка, предположительно не настоящие любители музыки, уже начали комковаться на террасе. Видя это, я начал думать о том, что я уже дважды за эту неделю буду брать интервью у Джаггера – один раз в “Palladium” и один – в театре “Capitol” в Пассаик, Нью-Джерси (14 июня). Я нашел его охотно настроенным на сотрудничество – но невероятно непоседливым. Давка на вечеринке стал почти панической, когда Джаггер, наконец, просунул свою голову в дверь. Он посмотрел на всё это действо – красотки с голой грудью, душная комната, перегруженный бар, — издал леденящий кровь вопль, повернулся на своих каблуках и побежал вниз по холлу к лифту. Я старался пробить себе дорогу сквозь обнаженные соски и затвердевшие члены, чтобы добраться до него – но безуспешно. Король Извращений пропал в лифте перед тем, как  я мог настичь его. Немногие, если кто-либо вообще в том, что быстро превращалось в оргию, едва заметили его приход, и еще меньше – его драматический уход. Просто данная сцена для Джаггера была последней каплей. Может быть, вам это станет понятно после того, как вы  прочитаете это интервью.

- Ну вот, давай вернемся к нашим баранам. Как ты ебешься?

- Своим концом. Как ты ебешься?

- Что я хотел узнать: хорош ли ты в постели, и какова твое поле действий?

- Вау! Это опупеть. Я так привык, когда самые разные мудаки спрашивают меня о моих пластинках и моем выборе 40-ка лучших певцов, что я не ожидал такого вопроса. Я могу сказать,  что ты хочешь поиграться со мной в этом интервью — и если это то, что ты хочешь, то давай-ка продолжим, уёбок. В постели  я такой же, как и на сцене. В некоторые ночи я бесподобен. В другие ночи я просто жуток. Даже если я сижу в сортире, я не так уж и плох.  Лично для меня, кому какой хрен. Реально я не ебусь столько, сколько обо мне думают все. Это Фрэнк Синатра сказал: «Если бы я реально ебался столько, сколько обо мне говорят, то я сидел бы в спиртовой банке в Медицинской школе Колумбии». Не забывай, что последние 7 лет я был женатиком. Теперь я знаю, что ни ты, ни кто-либо еще, не собирается поверить в то, что все это время я был верен своей жене – но это было так! Я не жду, что мне поверят, потому что даже Бьянка не считает это правдой.

- О, да ладно уж, Мик. Ты хочешь сказать мне это после всех этих уродских маленьких групиз, которых ты трахал до усрачки?

- Я совал взад-вперед в постели – «на сене», кажется, это так называется здесь, в «колониях», — с гораздо большим количеством их, чем я могу сосчитать. Но Бьянка и я на сей момент вовлечены в то, что, кажется, станет сложным бракоразводным процессом. Так что, вместо того, чтобы просто стараться усилить мой сексуальный имидж, это – отличное время для того, чтобы расставить все точки над “ i ” : я, наверное, самый ебучий человек на Земле, но вся эта ёбля пришлась на время до моей женитьбы и после нашего расставания. Мои адвокаты могут это подтвердить.

- Как твои адвокаты узнали об этом?

- Потому, что это моя клятва в законном порядке, относящаяся к акту развода.

Маша Хант и Кэрис, дочь Мика

- Тогда как ты отнесешься к нынешнему иску об отцовстве, который подан против тебя в Лос-Анджелесе?

-Ну, это дело (открытое мисс Машей Хант и предполагающее, что Джаггер – отец её 7-ми летнего ребенка) по-прежнему на рассмотрении, поэтому я не могу его обсуждать.

- Хорошо, мне кажется, что против тебя, наверное, открыты еще несколько исков об алиментах. Как ты это объяснишь?

- О, бля! «Нескольких исков» не было; их были десятки! У меня было больше «досок», утверждавших, что они вынашивают моих детей, чем я могу сосчитать. Некоторые, возможно, были правы. Мы заплатили целой толпе, просто чтобы они отвяли. Другие были просто хитрыми щёлками, которые хотели меня наебать. Мы (“The Stones”) все имели эти проблемы. Когда ты – рок-звезда, это – часть издержек производства. Рок-звезда – это деньги, а деньги – это головная боль, когда ты смешиваешь их с сексом. Некоторые девчонки просто хотят сказать, что внутри них побывал золотой пестик Джаггера. Другие навешивают ценник на мой хер. Согласно некоторым, мой петух стоит целое состояние.

- Что насчет парней?  Как ты объяснишь невероятное количество фанов-геев у “The Stones”?

- Это есть, вот и всё.

- Почему?

- Потому что я бурлящий и сексуальный, иногда миролюбивый, а иногда – агрессивный. Почему ты не спросишь меня о том, что мы имеем невероятное количеств фанов-гетеросексуалов? Я привлекаю геев, традиционных, би, фриков и девственниц. Смею предположить, что я вызываю у всех них подавленные сексуальные желания. Фрики и девственницы могут вести себя по-разному, но все они имеют одинаковые проблемы в самовыражении. Другими словами, ни фрики, ни девственницы никогда не удовлетворены. Я апеллирую к ним всем, потому что я могу дотронуться до их сердец и одновременно — до их чувственных фантазий. Наша музыка и язык тела позволяют многим из них достичь оргазма. Это вытесняет из публики насилие и злобу. Это даже вызывает у них вытечение спермы, потому что мы апеллируем к их животным инстинктам и к интеллекту. Большая часть нашей музыки в реальности – это прикол. Кое-что из неё на самом деле – это шутка. Всё это имеет дело с символизмом, и когда ты затрагиваешь это, то публика может визуализировать и на самом деле чувствовать всё, что бы она ни захотела. Я могу петь о шлюхе или о невинном дитяти, и публика определит для себя свои значения этого. Многое из моего так называемого «гения» — это реально результат красочного, если не извращенного, видения моей публики.

- Ты берешь на себя ответственность за такое огромное влияние на  столькие миллионы?

- Я беру ответственность за то, что апеллирую к их внутреннему миру и мозгам, но я не могу взять на себя ответственность за их точки зрения. Я знаю, как включить то, что уже работает внутри их голов, но меня нельзя обвинять  или выставлять ответственным в том, что уже происходит в их мозгах. Если парень или девушка жаждут стать геями на протяжении нескольких лет, и моя музыка высвобождает энергию, которая требуется для совершения гомосексуального акта, то тогда я добился чего-то. Но я

1969

определенно не вызвал это. Причина уже была до меня. Простое прослушивание одной и той же музыки может просто вызвать желание пойти домой и позвонить маме с папой, чтобы узнать, как поживают старики.

- Что ты думаешь по поводу гомосексуальности?

- Это просто похоже на старую строчку из песни о разных приемах для разных парней. Гей – для кого-то это классно. Традиционал – это классно для других. Откровенно говоря, мне насрать. Если мы начнем волноваться по поводу любой формы сексуальности, то это должны быть чопорные, подавленные люди, которые никогда не наслаждались никакой формой секса. У меня столько же друзей-геев, сколько и обычных. Я не волнуюсь, что меня видят и с теми, и с другими. И давайте не будем несправедливыми к би. Бисексуалы, наверное – это самая быстрорастущая популяция в мире. Я не ограничиваю это заключение одной Америкой. В Европе бисексуальность – это практически принятый образ жизни. Американцы всегда думают, что они придумали все тренды – особенно в больших городах. Нью-Йорк и Лос-Анджелес и Чикаго увлекаются сексуальным «низом» не более, чем Монтана и Небраска. Люди ебут и сосут где угодно. В некоторых местах они просто не слишком придают этому большое значение. Я уверен, что в Монтане есть некий парень, который сосет хер своему быку и реально отрывается на этом. Представь, что он пойдет на какую-нибудь значительную публичную вечеринку в Нью-Йорке и скажет всем, что самый последний писк – это сосать у быка! В течение недели какой-нибудь тусовщик закажет себе быка на самолете. Очень скоро сосать быка – это будет большая вещь в Коннектикуте! Честно говоря, наверное, Монтане быкам попались люди лучшей категории. Как бы то ни было, есть и гей-фейки, и поддельные традиционалы. А еще есть откровенные геи и трады. Люди – это всё, что угодно, кем они хотят быть – и почему нет. И я знаю твой следующий вопрос.

- Ну, это очевидно, что ты не гей. Но ты бисексуал?

- Я псих, потому что я знал, что мы заговорим об этом. Люди всегда хотят знать, но обычно у них нет яиц, чтобы спросить. Я не сосу хуёв и никогда не совал свой хер в жопу парню. Это ответ на твой вопрос?

- Это  предположение беспокоит тебя?

- Бля, нет – я знаю, что самые разные люди думают, будто я провожу все свое время, слоняясь от одной оргии к другой. Некоторые думают, что я ем говно и ссу на маленьких девочек, чтобы заполнить скучные моменты в своей сексуальной жизни. Я реально просто обычный парень, который гений, и у которого миллионы долларов. Причина, по которой мне все равно, что люди считают меня геем – это просто потому, что быть геем просто не есть плохо – если это то, что делает тебя счастливым. Я не гомосексуален и не бисексуален, но я тусуюсь с кучей тех и других. И я апеллирую к ним в том же смысле, как я апеллирую к гетеросексуалам. Не говори мне, что каждый парень, кто любит “The Stones” – это гей или извращенец! И не говори мне, что каждая девчонка, которая приходит увидеть нас – это фрик, или лесбиянка, или девственница. Где-то в публике есть частичка любого стиля жизни – в том числе крестьянин из Монтаны, который сосет быка. Я не могу полностью объяснить нашу публику больше, чем она может объяснить нас.

- То, что говорят и пишут о тебе, тебя как-то беспокоит?

- Черт, нет. Большей частью – львиная доля всего этого – это полная херня. Мне все равно! Меня волнует, когда какой-то гондон пишет плохой отзыв о моем выступлении. Тогда это может меня достать – особенно если это бездоказательно. Я знаю, когда я классный, когда я – обычный и в особенности – когда я гнилой. Но если они хотят сказать, что я сру на стол в ресторане, то мне начхать. В первую голову, я бы годами мог ходить по судам, просто надирая им жопы. Что бы я выиграл? Мне все равно. Если они собираются написать обо мне ложь, то я просто надеюсь, что  это вызовет во мне звуковое возбуждение. Вот так я храню свою репутацию. Вот как получилось, что ты застиг меня, чтобы провести это интервью.

- Что делает тебя несчастным?

- Столько же всего, что делает меня счастливым. На это очень трудно ответить, потому что в жизни очень много вещей, которые вызывают и счастье, и горе. Что беспокоит меня больше всего – это мирские аспекты. Типа этого интервью. Я должен сказать, что по крайней мере мы не провели все время, обсуждая «скрытый смысл» третьей строчки или что-нибудь там в песне. Честно говоря, в них обычно нет скрытого смысла, но каждый хочет думать об обратном, так что иногда я придумываю этот смысл. Это помогает отвечать на глупые вопросы.

- Иногда ты выглядишь так, что тебе всё это скучно, даже неприятно. Достиг ли ты точки убывающей отдачи в своей карьере?  Делаешь ли ты это сейчас «только ради денег»?

- О Боже, нет. Я устал ото всей этой банальности и её повторений, но я потерялся бы в этом мире без моей музыки и без “The Stones”. Скажем прямо: мы не распадаемся; мы не деремся друг с другом; мы не пресыщены славой  и удачей; мы даже не устали ото всех этих клише. Я – и другие – планируем продолжать еще долгое, долгое время. Я думаю, что у нас это получится, потому что  получая пинки, мы катимся вперед и меняемся со временем. Более важно – наша аудитория расширяется. Дети, к которым мы апеллировали много лет назад, теперь имеют своих детей, к которым мы апеллируем. Мы делаем что-то правильное, и мы собираемся держаться этого курса. Предположим, если я прекращу, то какого черта я еще смогу делать?  Как бы то ни было, я не хочу ходить на оргии целыми днями, но я всегда рад приглашениям, чтобы мне можно было продолжать
приходить. Если я не был бы в лучах софитов хоть пару лет, то я бы даже не смог потрахаться.Я лучше скажу «нет» 12 раз на день, чем какая-то обычная девчонка скажет мне «нет» лишь раз.

Кое-кто может сказать, что я не уверен в себе.

Может быть, я просто хочу быть любимым…

 

Один комментарий: Мик Джаггер: «Хочу быть любимым»

  1. Kinky говорит:

    Классное интервью!!!

Добавить комментарий