10 жизней Марианны Фэйтфулл

рок-хип-журнал «Забриски Rider», № 5, весна-лето 1997 года, стр. 42–59

Из коллекции В. Нифанина, с. Верхняя Тойма (Архангельская обл.)

Константин Арест-Якубович

«Я знаю, то, что я скажу, может выглядеть, как… романтическая бреднятина, – сказал он. – Но только когда ты побыва­ешь в заднице у смерти, да, да, в самой ее глубочайшей заднице, и коснешься ужа­са ее чрева, только тогда ты, может быть, только лишь «может быть» – найдешь его».

«LAST TANGO IN PARIS»

Если бы меня спросили, какая из выступающих до сих пор рок-певиц в наибольшей степени достойна уважения (подчеркиваю, именно уважения, а не любви: любить можно многих, уважение же – совершенно особое чувство), то я бы ответил: «Конечно же, Марианна Фэйтфул». Поскольку она достойна уважения за все: и за свое незаурядное творчество, и за долголетие на суровой и часто неблагосклонной к ветеранам рок-сцене, и за пробирающий до самых печенок Голос, который невозможно спутать ни с чьим голосом, а, главное, – как Личность. С большой буквы. «Позвольте, какая такая Марианна? Это любовница Мика Джэггера, что ли? Ну и, по совместительству, – может быть, вспомнит кто-нибудь, – эстрадная певичка, исполнившая «As Tears Go By?»… » Именно. Ибо все это так и… не совсем так. И для того, чтобы ответить на этот недоуменный, но неизбежный вопрос, а также и на вопрос о том, какое отношение имеют творчество и жизнь Марианны к тематике журнала, придется рассказать обо всем по порядку. Но для начала – одно замечание.

Популярность вообще – а тем более в такой по самой природе своенравной и капризной сфере человеческой деятельности, как рок-н-ролл – дама зачастую поведения труднопредсказуемого. Особенно, если речь идет о популярности в нашей стране, которую, как давно известно, «аршином общим не измерить», где рейтинги действующих на западной рок-сцене лиц к тому же были сильно искажены железным занавесом. Так, большинство рядовых слушателей упрямо продолжает ставить на одну доску Led Zeppelin и Deep Purple («а чего там, и то, и другое – забой»), в то время как в творческом отношении вторым до первых – большая Лестница В Небо; народные массы отлично знают и продолжают даже сейчас в полный рост тащиться от поседевших забулдыг Nazareth, тогда как работавшие на протяжении многих лет в тех же самых студиях более талантливые и уж куда более утонченные блестящие шоумены шотландцы Sensational Alex Harvey Band почитаемы лишь продвинутыми меломанами (да разве что кто-нибудь вспомнит, что в свое время они были любимой группой Ника Кейва…); опять же – ностальгически популярны (в силу своей непритязательной мелодичности?) невзрачные маленькие Smokie, о которых на Западе и слыхом не слыхать… а вот и примеры обратные: Ван Моррисон и Нейл Янг. Там они – фигуры исполинские, на своей Родине заслуженно пребывающие едва ли не в ранге Национальных Героев, калибр которых не уступает нашему Владимиру Высоцкому; здесь же их творчество особого энтузиазма не вызывает… Примерам этим на самом деле несть числа и, помню, был я в 1990 г. сильно удивлен, как резво расхватывали в Париже покупатели музыкального отдела у Лe Халля свежевыпущенные виниловые пластинки Марианны Фэйтфул (несколько экземпляров купили прямо при мне!), только что не осмелившись купить один из ее альбомов на Горбушке по совершенно смехотворной цене (25 рублей!)… Это загадочное событие заставило меня задуматься и заинтересоваться рок-певицей, которая у нас так до сих пор не приобрела широкой и более чем заслуженной популярности. Автору остается скромно надеяться, что после опубликования этой статьи число поклонников творчества Марианны среди забрисок и пойнтеров несколько возрастет.

Марианна Фэйтфул родилась 29 декабря 1946 го­да в Лондоне в весьма экстравагантной семье авст­рийской баронессы, внучатой племянницы самого Ле­опольда фон Захер-Мазоха, «изобретателя»‘ мазохиз­ма и автора нашумевшего романа «Венера в мехах» (вспомним знаменитую песню Velvet Underground «Venus In Furs» по его мотивам!), и видного английско­го ученого-сексолога. «Аристократический ребенок», – сказал бы, наверное, про нее капитан Лебядкин… И мать, и отец были людьми с сильными, но во многом противоположными характерами, в том числе и с со­вершенно разными взглядами на воспитание девочки: консервативными – у матери и либеральными – в духе времени – у отца. Мать настаивала на строгом католи­ческом воспитании юной мисс Фэйтфул, против чего решительно возражал отец («У девочки могут возник­нуть проблемы с сексом на всю жизнь»). Ни один из них не хотел поступиться принципами, в результате победу одержала мать, а родителям пришлось разой­тись… Итак, в возрасте семи лет Марианну отдают в школу при католическом монастыре Святого Джозефа в Реддинге. (Интересно, что ближайшей подружкой девочки вскоре становится Салли Олдфилд, сестра известного английского мультиинструменталиста Майка Олдфилда и в будущем тоже рок-певица).

Характер у Марианны с самого детства был весьма сложным. В нем парадоксальным обра­зом сочетались изысканность матери и неисто­щимая дерзость и любовь к самостоятельным похождениям, унаследованные, очевидно, от отца. Марианна вспоминает, как они с Салли чи­тали в школьные годы «по программе», правда, весьма своеобразной: брали книги в городской библиотеке из списка запрещенной литературы католического монастыря. Так были усвоены чернокнижник Элистер Краули, маркиз де Сад и многие другие скандальные авторы. Монашки истово обучали юную Марианну правилам хорошего тона, а она, приходя домой после занятий, ставила на проигрыватель Чака Берри… Впро­чем, к концу школы девушка смело могла похва­статься редкой образованностью в области ли­тературы и не понаслышке судила о творчестве Сартра, Симоны де Бовуар, Селина, Камю и Кафки, а учителя пения отмечали ее вокальные способности и отличное меццо-сопрано.

Почувствовав сильную любовь к музыке, Марианна начи­нает петь в посещаемых битниками кофейнях, пабах и фолк-клубах Реддинга. Она исполняла a cappella популярнейшие пес­ни тех лет: «House of the Rising Sun», «Blowing in the Wind», «Baby I’m Gonna Leave You» из репертуара Джоан Баэз (задолго до ее появления на де­бютном цеппелиновском альбоме), красотки мексиканских кровей, признанной фолк-певицы номер один начала шестидесятых… Мари­анна вспоминает, что в Реддинге тогда было несколько Джоан Баэз местного значения, так что произвести на публику впечатление было не так-то просто… (Классное, однако же, было тогда время, место и классные вкусы! По мне, так лучше уж три ресторанных Джоан Баэз, чем десять «Секторов газа»). Тем временем, будучи не только талантливой и умной, но и по­трясающе обаятельной, начинающая певица не забывает про личную жизнь, и однажды на вечеринке в Кембридже встречает художника Джона Данбара (позднее управляющего из­вестной картинной галереей «Индика» в Лондо­не), привлекательного и шизоватого молодого человека, большого поклонника Чарли Парке­ра и Джона Колтрейна. Марианна влюбляется в него и выходит замуж. (В ноябре 1965 г. у них родится сын Николас). В свою очередь, богемный Джон приобщает Марианну к прелестям «high life» сто­личной артистической элиты. И вот на одной из вече­ринок на семнадцатилетнюю красавицу положил глаз «сам» менеджер Rolling Stones Эндрю Луг Олдхэм, че­ловек решительный и хваткий (Позднее он будет вспоминать об этом с долей цинизма: «Я встретил ан­гела с большими сиськами и заключил с ней конт­ракт»). «Как зовут это милое создание?» – осведомил­ся он у Джона Данбара. «Ее зовут Марианна Фэйт­фул», – ответил Джон. «Ну да, ври больше!» – рассмеял­ся Эндрю Олдхэм. (Юмор здесь заключается в том, что английское слово «faithful» означает «преданный, верный, правоверный»). «Да я и сам сначала не пове­рил, мэн!» «А может ли она петь?» «Да почему нет, ко­нечно же, она может!» Далее все было, как в мыльных операх со счастливым концом или женских любовных романах в мягких обложках: Фэйтфул получает приглашение на прослушивание и замечательно исполня­ет балладу молодых Мика Джэггера и Кита Ричардса — «As Tears Go By», позднее ставшую подлинным украшени­ем репертуара и Rolling Stones, и самой Марианны. Это была одна из первых песен, сработанных мощным творческим танде­мом Джэггер-Ричардс, но она не была, как ут­верждает легенда, написана специально для Марианны: просто не подошла первоначально к репертуару группы, да и осталась в загашнике на демонстрационной ленте. Наверное, потому, что для грубых «Стоунз» песня оказалась очень странной – не по годам меланхоличной и печаль­ной и (даже!) с налетом сентиментальности, ко­торой «Роллинги» явно чурались:

Вот и вечер настал

Я сижу и смотрю на играющих малышей,

Но они улыбаются не мне,

И я сижу, смотрю, а слезы льются…

Нежный девичий голосок Марианны, выпе­вающий чудную мелодию, произвел впечатление на Эндрю Олдхэма, песня была выпущена синг­лом в августе 1964 года и, несмотря на отмечен­ную критиками необычность лирики (а может быть, как раз бла­годаря ей), попала в первую десятку английского хит-парада.

Для Марианны наступила новая жизнь поп-звезды, со все­ми вытекающими отсюда последствиями. Конечно, удачливым артистам эстрада приносит деньги и славу, но прежде всего (и для них тоже!) это ежедневная тяжкая работа, повседневный изну­рительный труд, и часто неблагодарный. По­началу Марианна вовсе не хотела стать поп-певицей, считая это занятие непрестижным и рассматривая «As Tears Go By» лишь как за­бавное приключение: она собиралась из­брать для себя карьеру театральной актри­сы. Но у всемогущих продюсеров на этот счет было совсем другое мнение, они не за­хотели так просто упускать явную прибыль и настаивали на продолжении: если ты взялся за гуж, то, как гласит хорошая древнерус­ская пословица, будь так любезен — полезай в кузов. И Марианна, не успев закончить учебу в своей школе при монастыре, с корабля на бал попадает прямо в жернова чертовой мельницы шоу-бизнеса: концерт здесь, кон­церт там, студийные записи, телешоу… в об­щем, «не жди меня, мама». Случалось, что на отдых удавалось выкроить всего денька два в месяц.

Длительные турне, вспоминает Марианна, были для нее на первых порах сущим кошмаром: она гастролировала с «Джерри энд Пэйсмэйкерс», «Кинкс», «Холлиз», молодым и еще неиз­вестным Дэвидом Джонсом, солистом группы Manish Boys, еще не превратившимся в знаменитого Дэвида Боуи, неизменно удивляя спут­ников своим ботаническим пристрастием к книгам, которые всюду вози­ла с собой, и, когда все развлекались, смиренно уединялась в уголке. Конечно, ангельская внешность девушки делала свое дело, привлекая многих музыкантов, из которых особенно понравился Марианне Грэм Нэш: за начитанность. Не без сожаления вспоминает Фэйтфул также о несостоявшемся романе с неотразимым сердцеедом Роем Орбисоном. А вот со смазливым ухарем Джином Питни, оставшимся в истории по­пулярной музыки благодаря шлягеру «Something’s Gotten Hold of My Heart», перепетому жеманным Марком Элмондом и суровым Ником Кейвом, у нее вышел-таки блиц-роман, от последствий которого при­шлось потом срочно избавляться… А троица Rolling Stones – Мик Джэггер, Кит Ричардс и Брайан Джонс – те бы­ли уже потом.

Если же говорить о собственно творчестве Марианны тех лет, то, не погрешив против истины, приходится признать, что это была всего лишь очень приличная поп-музыка, вполне характерная для середины шестидесятых, правда, изящно приправленная фолк-роком. Наряду со вполне хорошими, запоминающимися песня­ми Марианне часто приходилось исполнять массу проходного и даже второсортного материала, и тогда ее …кный, очень теплого тембра голос, своей задушевностью напоми­нающий голос безвременно ушед­шей из жизни замечательной поль­ской певицы Анны Герман, компенси­ровал банальность лирических тек­стов. Поп-музыка в принципе тем и отличается от рока, что от исполни­теля требуются только (и то далеко не всегда) определенные артистиче­ские качества, способность к испол­нению тех или иных песен; реперту­ар же, как правило, определяется всеведущими продюсерами. (Что да­ет повод экстремистам из рок-андеграунда клеймить эстрадных певцов как «продажных». Справедливо сие или нет – другой разговор). Вот как описывает Марианна историю создания одного из своих самых больших хитов:

«Come and Stay With Me» была написана Джеки Де Шеннон. Это было во время моего третьего турне и я страдала от нервного переуто­мления. Я была истощена и тосковала по дому. В соседнем номере оте­ля вовсю крутили любовь Джимми Пейдж и Джеки Де Шеннон. Я знала Джимми, потому что он играл на записи «As Tears Go By». Он играл почти на всех моих студийных записях 60-х гг., только очень скучным он был в те годы – это уже после он изменился, стал интересным. Я думаю, куда интереснее было то, что он делал в соседнем номере… Тони (Тони Калдер – тогдашний продюсер М.Фэйтфул – прим. автора) постучал к ним и сказал язвительным тоном: «Эй, когда вы тут закончите, садитесь и напишите для Марианны хорошую песню». Что Джеки и сделала».

Как утверждает еще одна древнерусская народная пословица, «куй железо, не отходя от кассы». И за два с небольшим года, с осени 1964 по весну 1967 г., фирмой «Декка» были выпущены (не считая многочис­ленных синглов) четыре лонгплея певицы: «Marianne Faithfull» (1965), «Come My Way» (1965), «North Country Maid» (1966), «Love In The Mist» (1967). Пластинки похожие, выстроенные по одному и тому же рецепту (комбинация фолк- и поп-музыки), с некоторым различием в деталях: «Come My Way» была записана на фолковой основе, a «Marianne Faithfull», наоборот, на попсовой: аль­бом «‘North Country Maid» отличался лаконизмом инструментального со­провождения (на многих вещах – одна акустическая гитара), a «Love In The Mist», напротив, музыкальным богатством (включая арфу и клаве­син). Послушав марианнину кавер-версию знаменитой песни «House of the Rising Sun» талантливой, но безвест­ной нью-орлеанской проститутки середины прошлого века (кому только не открывала двери на Олимп эта беспроигрышная «жестокая» балла­да! И Джоан Баэз, и Бобу Дилану, и, разумеется, группе «Энималз»), можно получить ясное представление о том, как продюсеры изготавли­вали из семнадцатилетней девушки конфетку-леденец: эффектное вступление a cappella, оркестр, мужской хор… в общем, расстарались что надо. О будущем таланте драматической рок-певицы, видимо, никто еще не догадывался, и потому Марианну поставили в один ряд с таки­ми представительницами британской поп-сцены 60-х, как полузабытые сейчас Лулу, Дасти Спрингфилд и Сэнди Шоу. Среди самых удачных песен, записанных Марианной на этих пластинках, можно назвать доновановскую «Sunny Goodge Street», «With You In Mind», «Tomorrow’s Calling», «The Sha La La Song» и традиционную мелодию «Scarborough Fair», известную также меломанам по пластинке «Parsley, Sage, Rosemary & Thyme» Саймона и Гарфункеля.

Об одной, несомненно, самой яркой и запоминающейся песне то­го периода, надо сказать особо. Это короткая романтическая баллада «This Little Bird», написанная Джо­ном Лаудермилком по мотивам мо­нолога Вэла Зэвьера из пьесы Тен­несси Уильямса «Орфей спускается в ад»‘ о маленьких птичках, которые живут только высоко в воздухе: «У них совсем нет лапок, у этих ма­леньких птичек, вся жизнь – на крыльях, и спят на ветру: раскинут ночью крылышки, а постелью им – ветер. Не чета другим птицам – те на ночь складывают крылья и спят на деревьях… А этим птицам посте­лью ветер, и они никогда не слета­ют вниз, только мертвыми падают на землю!..» Даже самое очерствев­шее сердце способен тронуть неж­ный, задушевный голос Марианны, выводящий необыкновенно изящ­ную, хрупкую мелодию песни «о птичке, которая летела-летела да вдруг упала на землю и умерла», по­добную полету этой самой диковинной птицы. Марианне, конечно же. пришелся по душе неприкаянный и гордый герой Теннесси Уильямса (сам, кстати говоря, музыкант, странствующий блюзмен, украсивший свою гитару именами Ледбелли и Бесси Смит), трагически погибающий на последних страницах пьесы от рук оголтевших линчевателей, и при записи этой песни ее осенило подлинное вдохновение…

У них совсем нет лапок, у этих маленьких птичек,

Вся жизнь – на крыльях, и спят на ветру:

Раскинут ночью крылышки, а постелью им – ветер.

Не чета другим птицам – те на ночь

Складывают крылья и спят на деревьях…

А этим птицам постелью ветер,

И они никогда не слетают вниз,

Только мертвыми падают на землю!..

С середины шестидесятых до наших дней выпущено огромное количество сборни­ков раннего периода творчества Марианны: «Marianne Faithfull’s Greatest Hits», «The Best of Marianne Faithfull», «As Tears Go By» и мас­са других, из которых имеет смысл приобретать только альбомы, содер­жащие этот шедевр (персональный выбор — вполне добротная компиля­ция «Greatest Hits», выпущенная в 1987 г. американской фирмой АВКСО. Единственный ее недостаток: бедноват буклет, в нем отсутст­вует информация о музыкантах, участвовавших в записях. Впрочем, вполне возможно, что не все эти данные и сохранились).

За два изнурительных года, проведенных внутри машины шоу-бизнеса. у Марианны сложилось о нем совершенно четкое и крайне нега­тивное представление. «Никого не интересует, что ты представляешь из себя, как творческая личность, что собираешься сделать». Очевидно, что вполне удачно складывающаяся карьера поп-звезды певицу не прельщала. Тем временем со второй половины 1966 года ее жизнь на­чинает плавно переходить в следующий и (до самого конца 70-х годов) наиболее знаменитый период – Марианна становится спутницей, а очень скоро и любовницей Rolling Stones. Точнее говоря, троих из них.

Марианна Фэйтфул познакомилась с «Роллингами» задолго до нача­ла всех своих в охотку расписанных желтой прессой сексуально-нарко­тических похождений. Впервые они встретились на все той же достопамятной вечеринке в марте 1964 года, на которой Марианна очаровала Эндрю Олдхэма. «Стоунз» не понравились тогда Марианне, и немудрено: разносторонне образованной, интеллигентной девушке они показались просто неотесанными, хамоватыми типами (ко­торыми они тогда, в сущности, и были), скрывавшими за напускной бра­вадой свою подлинную робость и неопытность дебютантов, истово по­читавших в глубине души «Битлз»… Марианна вспоминает, что на Мика Джэггера она бы вообще не обратила внимания, если бы тот не ругал­ся громогласно со своей тогдашней подружкой, манерной Крисси Шримптон (это про нее он позднее споет свое «Baby, baby, baby, you’re out of time», т.е. «Ты выглядишь так несовременно»). Впоследствии де­вушка обратит на себя внимание Мика, и тот, чтобы познакомиться с ней поближе, не найдет ничего лучшего, чем в пьяном виде пролить бо­кал шампанского ей на платье. Видимо, тогда он считал это остроум­ным… В конце 1965 года Марианна провела совместное турне с Rolling Stones, но настоящее сближение произошло уже позднее. К тому вре­мени Марианна, как и Мик, станет уже очень известной.

В 1974 году в знаменитом скандальном интервью «Нью Мюзикл Экс­пресс» Марианна скажет: «Я всегда хотела заполучить одно­го из «Роллингов» себе в партнеры. Я переспала с тремя из них и остановилась на вокалисте». Но, как из­вестно, эпатируют обыкновенно с целью самоутверждения, к тому же Марианне в то время было очень плохо, так что попробуем тщательно отделить подлинные факты от фактоидов и не будем уподобляться иным «акулам пера».

Итак, если верить воспоминаниям самой Марианны, первым ее партнером из троицы «Роллингов» был Брайан Джонс, по утверждениям многих очевидцев лондонской рок-сцены середины шестидесятых, изначально в квинтете самый талантливый, к тому же ставший отцом двух незаконнорожденных детей уже в то время, как Мик и Кит только еще набивали себе цену. От других «Роллингов», кроме действительной, а не показной, порочности, Брайан в то время отли­чался своей образованностью, утон­ченностью, которая под действием наркотиков затем быстро превратится в декадентскую, болезненную изне­женность, а также своими универсаль­ными музыкальными способностями: если только верить словам Марианны, он был в состоянии в совершенстве ос­воить все инструменты всех народов мира. Как бы то ни было. Джонс произ­вел на Марианну Фэйтфул серьезное впечатление и первым из «Роллингов» стал ее любовником. Правда, никуда не годным, как без всяко­го оттенка недоброжела­тельства замечает певи­ца, но это не омрачило их тесных дружеских отно­шений, основанных на ду­ховной близости. А вот Кит Ричардc и впрямь оказался любовником эк­стра-класса, но близка она с ним была только один-единственный раз и на протяжении многих лет никому в этом не при­знавалась. Но обожает Ричардса певица и по сей день: музыкант вышел из юношеского образа отча­янного пирата-головореза и стал на самом деле крутым человеком. Настоящим мужчиной, и, по мнению многих, – идеальным воплощением рок-н-ролла. Длительный, бурный роман, приведший в конце концов к разводу певицы с Джоном Данбаром и имевший множество других пос­ледствий, о которых речь пойдет впереди, завязался у Марианны толь­ко с лидером-вокалистом «Роллингов» – Миком Джэггером (которому до­тошная Марианна, в целях выяснения, стоит ли идти с ним в постель, устроила тест на IQ по собственной оригинальной системе, успешно вы­держанный Миком: даже в очень удолбанном виде он помнил, как назывался волшебный меч Короля Артура! (сноска 1) ). Но сделаем оговорку: Марианна Фэйтфул никогда не стала для группы настолько своей, чтобы заво­евать звание «шестой Роллинг Стоун», как называли одно время соперницу Марианны – нордическую красотку Аниту Палленберг, бывшую на протяжении многих лет последовательно любовницей Джонса, Ричардса и Мика Джэггера и их неизменной спутницей во всех гастролях. (Ки­номаны должны помнить ее по примечательной роли в знаменитом фильме «Диллинджер мертв» режиссера Марко Феррери). На первых порах та даже отпугивала Марианну своей вызывающей богемной ис­порченностью. Впрочем, Марианна оказалась талантливой ученицей, быстро усвоившей окрашенный флером романтической запретности и вызова обществу привлекательный образ жизни: наркотические и сек­суальные оргии (в том числе и гомосексуальные; так, Марианна очень тепло отзывается о своем лесбийском опыте с некоей изящной особой родом из Индии по имени Сайда) следовали одна за другой. Не то что­бы это был сознательный либертинаж в духе маркиза де Сада, расчет­ливое антиобщественное поведение (которым отличался, например, Сальвадор Дали, поставивший в свое время себе задачу нагрешить как можно больше), нет, просто жизнерадостность, гедонизм молодости. Однако вскоре события приняли отнюдь не веселый оборот.

12 февраля 1967 года про­изошел знаменательный эпи­зод, положивший начало целой серии инспирированных прессой скандалов и многочисленным судебным разбирательствам: во время оче­редной гулянки на дом Кита Ричардса был совершен рейд с облавой, в ре­зультате которого полиция обнаружила наркотики, а Джэггера и Ричардса арестовали (в июне им впаяли соответственно три месяца и год тюрьмы, замененные на условное лишение свободы). Кроме того, в момент совер­шения налета в доме находилась некая особа самого предосудительного вида, на которой ничего не было, кроме мехового пледа, обернутого вокруг голого тела. Последнее обстоятельство и разожгло сильнее, чем найден­ные пилюли, любопытство борзых щелкоперов. Неизвестной особой оказа­лась Марианна Фэйтфул, которая, однако же, начисто отрицает сексуаль­ный характер происходившего: «Этим полицейским просто было не понять естественного поведения человека, находящегося в приподнятом состоя­нии».

Дружба, как говорится, дружбой, а табачок врозь. И наибольшей тра­вле в этой истории подверглась как раз Марианна: лихая вечеринка с наркотиками в одночасье разрушила ее репутацию. «Если женщи­на употребляет наркотики, для людей это означает, что она одновременно – автоматически – шлюха, плохая мать и плохая жена. Я ужасно заботилась о своем добром имени и потеряла его очень надолго. Долгое время я воспринимала себя одним из ре­бят, вот почему я не придавала такого большого значения тому, с кем спа­ла, это делалось просто по дружбе. Но я никогда не была парнем, я была женщиной, ангельскую внешность которой все помнили, поп-мадонной… Может быть, я зашла слишком далеко – а может быть, наоборот, не слиш­ком», — неожиданно полуфилософски-полуугрожающе заканчивает она. Что тут добавить – разве только то, что женщине в шоу-бизнесе (да и не только в нем, а и во многих других ситуациях) объективно всегда приходит­ся тяжелее…

В том, что произошло с Марианной, присутствовала большая доля несправедливости, лицемерия, тем более, что к подлинной истории с меховым пледом охочие до сенсаций газетчики примешивали грязные инсину­ации, не имевшие с действительностью ничего общего, но… «Ты этого хо­тел, Жорж Данден». Интересно, что инцидент, пагубным образом отразившийся на репутации Марианны Фэйтфул, самих «Стоунз» только возвысил, вознеся их в ранг романтических героев вне закона. Европейские гастро­ли весной 1967 года проходят с невиданными аншлагами, при этом неис­товое рвение проявляют отнюдь не только девчонки – малолетки: в Риме концерты посещают Брижитт Бардо и Джина Лоллобриджида. Тусуясь с лощеными денди и приобретая вкусы лондонской аристократической эли­ты того времени, «Стоунз» парадоксальным образом из шпанистых «моло­дых негодяев» становятся сливками того самого общества, в облике борцов с которым они представали. Меняются они также и внутренне: Мик Джэггер приобретает расчетливость и вообще деловые качества бизнес­мена, Кит Ричардс же после судебного процесса окончательно осваивает­ся в роли этакого мрачного демонического отщепенца с электрогитарой. Что же касается Брайана Джонса, то, погруженный в депрессию, он опускается на глазах. Музыка Stones расцвечивается новыми красками и впервые, пожалуй, приобретает некую прежде не характерную для них завернутость. В течение второй половины 1967 года творчество «Стоунз» вступает в психоделическую фазу: вовсю идет работа над опусом «Their Satanic Majesties Request» («По требованию их Сатанинских Величеств»), первоначально озаглавленным «Her Satanic Majesty» («Ее Сатанинское Величество»!!!) (Вот вам, «Секс Пистолз энд Компани»: ничто не ново под Лу­ной!). Пластинка, оригинальная для творчества Stones, но наверняка созданная в пику битловскому «Сержанту Пепперу», была вовсю напичкана заковыристыми сюрными текстами, написанными явно под действием становящегося модным ЛСД… Она также впервые дала повод обвинить Rolling Stones и Мика в сатанизме, причем эти нападки и домыслы только усилились после выхода следующего альбома группы «Beggar’s Banquet», открывавшегося скандальной «Симпатией к Дьяволу», в которой Мик Джэггер примерял на себя артистический образ Люцифера. «Это был иг­рушечный, кичевый сатанизм, — вспоминает певица, — просто своего рода выплеск избыточной энергии. Правда, не все это поняли». Кстати, именно Марианна вдохновила певца Roiling Stones на создание «Симпатии», познакомив его с романом Булгакова «Мастер и Маргарита». Передовые вкусы были у лондонской элиты тех лет…

Что же, однако, сама Марианна? Вспоминая о своей жизни в 1967- 1969 гг., певица очень тепло отзывается о Мике Джэггере (это был его творческий расцвет) и очень прохладно — о себе самой. «В сущности, в то время я жила чужой жизнью, а надо было жить своей, выступать, записы­ваться». Правда, в 1967 г. она снимается в двух фильмах: «I’ll Never Forget Whatshisname» и «Girl on the Motorcycle» со смазливым Аленом Делоном. Однако же эти ленты никак нельзя назвать серьезными творческими достижениями, они послужили скорее укреплению скандальной репутации Фэйтфул: в фильме «Я его никогда не забуду» певица удостоилась сомни­тельной чести стать первой персоной в легальном британском кино, про­изнесшей с экрана излюбленное нашей молодежью английское слово из четырех букв, а «Девушка на мотоцикле» и вовсе была мягкой порнушкой. В тот же период артистка пробует себя и на театральной сцене в куда бо­лее значительных и серьезных ролях: сначала Ирины в «Трех Сестрах» А.П.Чехова (дебют — март 1967 г.), а затем и Офелии в «Гамлете» в поста­новке известного режиссера театра и кино Тони Ричардсона (март 1969 г). Это были сильные, запоминающиеся работы, судить о которых мы можем, к большому сожалению, только по отзывам британской прессы, отметив­шей впечатляющее исполнение Марианной роли Офелии. При этом рабо­та над трагическим образом шекспировской героини, с которой актриса в то время отчасти идентифицировала себя, приведет Фэйтфул к несколь­ким нервным срывам. Но все же и статус «плохой девчонки» в кино, и интеллектуальный в «high art», ока­зались для Марианны в те годы сугубо вто­ричными. Первичным был для нее ста­тус любовницы и спутницы Мика Джэггера. Таинст­венный и притяга­тельный бурный «Ве­селящийся Лондон» расстилался перед ними во всем своем великолепии. Для ро­ка это было револю­ционное время, вре­мя стремительных радикальных пере­мен, и Марианна становится завсегдатаем лондонских ночных музыкальных клубов и вольно или невольно – свидетельни­цей интереснейших собы­тий: первых концертов Pink Floyd с Сидом Барретом, становления в клу­бе UFO загадочного психоделического андеграунда, легендарных британских гастролей Джими Хендрикса. («Он разнесет этот мир в клочья», — сказал про него Мик Джэггер, кото­рый, как известно, нечасто кого-то хвалил). Кстати, сам Хендрикс обратил на англий­скую красавицу самое пристальное внимание и сделал попытку отбить ее у певца Rolling Stones, после концерта нашептав ей на ушко массу со­блазнительных комплиментов, и даже при­знался, что это про нее он написал знамени­тую песню «The Wind Cries Mary»!.. В те же годы Марианна много ез­дит по свету и даже участ­вует в путешествии «Битлз» в Индию к Махариши Махеш Йоге («Шарла­тан и мошенник, — скажет она). И все эти приключе­ния, естественно, сопровождались приемом наркоти­ков и открытыми пропове­дями свободной любви. За хранение наркотиков и непристойное пове­дение певицу несколько раз арестовывали, и имя Марианны гораздо чаще встречалось на страницах скандальной хроники, чем в музыкальной или театральной прессе.

К началу 1969 года душевное со­стояние, как и состояние здоровья Марианны уже оставляли желать много лучшего, причем ее наркотическая за­висимость, в том числе и от «тяжелых» наркотиков, героина и кокаина, неук­лонно усугублялась. Правда, сама ар­тистка даже себе в этом не признава­лась, считая, как водится, что зелье нужно ей лишь для вдохновения. Именно в то время на свет явится са­мая кошмарная и зловещая песня, сочиненная когда-либо Марианной, пес­ня, с которой, собственно, только и на­чинается подлинная творческая судь­ба Фэйтфул, песня, созданный в которой образ будет преследовать певицу на протяжении без малого двадцати лет, ее демон, ее Франкенштейн, но песня, авторские права на которую она будет неутомимо отстаивать – я гово­рю, конечно же, о «Sister Morphine».

Несмотря на то, что песня «Сест­рица Морфий» прочно ассоциируется с образом самой Марианны, сама певи­ца, автор ее текста (музыка к ней бы­ла написана Миком Джэггером), при­держивается на этот счет несколько иного мнения. «Я была большой поклонницей Velvet Underground, постоянно слушала их пластинки и наизусть знала «Sister Ray» и «I’m Waiting For The Man», которые, конечно же, послужили для меня источником вдохновения», — вспоминает певица. — «Эта песня похожа на описание того, что случается с наркоманом, но в действительности это песня о человеке, попавшем в ужасную автокатастрофу. Он умирает, страдая от чудовищной боли, и обращается к своей сиделке».

«Сингл «Sister Morphine» был выпущен в феврале 1969 года, — продолжает Марианна. – Но через каких-нибудь два дня «Декка» психанула и безовсяких объяснений убрала злополучную пластинку с витрин магазинов. А еще через два года песня благополучно вышла на диске «Sticky Fingers» респектабельных «Роллингов» и миллионными тиражами разошлась по всему миру. Возможно, потому, что Rolling Stones были мужиками. А может быть, все из-за этого моего проклятого имиджа. Как бы то ни было, «Декка» проявила бдительность и не позволила мне совращать молодое поколение».

Boт я лежу на своей больничной койке

Скажи мне, Сестрица Морфий, ну когда же ты придешь ко мне снова?

О, я не думаю, что выдержу слишком долго

О, ты видишь, как сильна моя боль…

Все, что я знаю – это санитары и боль

Скажи мне, Сестрица Морфий, ну когда же ты придешь ко мне снова?

О, я не думаю, что выдержу слишком долго

О, ты видишь, как сильна моя боль…

Завывание «Скорой помощи» отдается в моих ушах

Скажи мне, Сестрица Морфий, сколько я здесь лежу?

Что я тут делаю, в этом месте?

Почему у доктора нет лица?

О, я не могу проползти по полу,

Сестрица Морфий, разве не видишь, как я пытаюсь выкарабкаться?

И вот настало время показать все не так, как все выглядит,

Пожалуйста, Сестрица Морфий, обрати мой кошмар в сон

О, не засну, пока мне не станет хорошо

И эта доза не будет в моей вене (сноска 2)

Пожалуйста, Кузен Кокаин, возложи свои холодные ладони на мою голову

Эй, Сестрица Морфий, приготовь мне мое смертное ложе

Потому что, знаешь, между ночью и утром нового дня

Ты сядешь и увидишь, как белоснежные простыни окрасятся кровью.

Когда я открыла глаза, первым, кого я увидела, был Мик.

- Ты вернулась! – сказал он, взяв меня за руку.

- Тебе не удалось избавиться от меня так легко, — ответила я.

- Ну, не глупи. Все эти дни я только и думал о том, что потерял тебя.

- Wild horses, — сказала я, — wouldn’t drag.

Поклонники творчества «Роллинг Стоунз» отлично помнят памятную версию песни со второй стороны «Sticky Fingers» с ее напряжением и тягучим гитар­ным соло Рая Кудера, ставшую одним из лучших номеров самого, как мне кажется, сильного альбома в почти уже тридцатипятилетней карьере мамонтов «Стоунз». Обратимся же к версии самой Марианны Фэйтфул, которую можно услышать, например, все на том же сборнике 1987 г. «Greatest Hits». Слушатель сразу почувствует, что голос певицы начинает заметно меняться, становиться более низким, хриплым, надтреснутым. Но самое главное – это первая песня, в которой явственно появляются драматические и даже трагические интонации, свидетельствующая о превращении прежней легкомысленной эстрадной звездочки в новую Марианну – прямую наследницу традиций великих Марлен Дитрих и Эдит Пиаф. Продолжение последует, однако, уже через много лет.

События развивались неумолимо. 9 июня 1969 года обессилевший и полностью потерявший трудоспособность, находящийся в глубокой депрессии Брайан Джонс будет изгнан из Rolling Stones и заменен Миком Тэйлором, впоследствии гитаристом «Аквариума» (шутка!), а 3 июля – найден мертвым в бассейне своего дома. 5 июля состоится памятный открытый концерт в «Гайд Парке», в котором, между прочим, вме­сте с «Роллингами» выступят Туrаnnosaurus Rex и King Crimson, а уже на следующий день Мик с Марианной вы­летают на «континент антиподов» – в Австралию, где Мик снимается в вес­терне под названием «Нед Келли» словно не замечает, что его спутник находится в тяжелом душевном состоянии, угнетена и охвачена манией: ей всюду мерещится покойный Брайан. В сиднейском отеле Марианна предпринимает попытку самоубийства, почти (какое счастье, что лишь почти!) увен­чавшуюся успехом: она принимает ра­зом сто пятьдесят успокоительных пи­люль и на шесть дней впадает в кому. «Брайан стоял передо мной как живой, он разговаривал со мной и призывал: «Смерть – это следующее большое приключение. Добро пожаловать в смерть!» – рассказывает певица. Марианна была спасена жарким летом 1969 года только благодаря профессиона­лизму австралийских врачей, чудом вы­тащивших певицу с того света.

Марианна вернулась к жизни, в ко­торой, однако, ничто не менялось к луч­шему. Пристрастие к героину продолжа­лось, за несколько месяцев до австра­лийского инцидента Марианну постигло еще одно горе: у нее произошел выки­дыш, погиб будущий ребенок от Мика Джэггера, которого она очень хотела. Ошельмованная прессой, она казалась сломленной и безнадежно плывущей по течению в Никуда. Можно зло констати­ровать, что если бы она умерла в тот день в Австралии, из нее неизбежно сделали бы мученицу и героиню, как это произош­ло с несчастным бесхарактерным Куртом Кобейном – при жизни ей пришлось до­вольствоваться ролью изгоя… Несколько лет вплоть до середины семидесятых бы­ли ужасающими. В 1970 году в судебном порядке был официально оформлен раз­вод певицы с Джоном Данбаром (по на­стоянию Данбара – «за супружескую изме­ну»), с которым она, впрочем, де факто уже давно не жила. Газеты вышли с шапками: «MARIANNE WASN’T FAITHFUL» (т.е. «Марианна была неверна»), усмотрев в происходящем лишь еще один повод для травли артистки. То, за что мужчин молва превозносит, женщине почему-то не прощается… Происходит разрыв и с Миком Джэггером, для которого певица, как Брайан Джонс в свое время, становится только обузой. (Интересно, что сейчас, после бурных лет испытаний, падений и взлетов, Марианна относится к Мику Джэггеру, как и ко всем Rolling Stones, тепло, с уважением, проявляя великодушие человека с сильным характером). Мик утверждает, что посвятил Марианне проникновенную балладу «Wild Horses». Этот «подарок» прозвучит все на том же альбоме «Sticky Fingers», на первой стороне, так что при желании диск можно с известной натяжкой считать заключающим в себе своего рода конфронтацию.

Одинокая, неприкаянная, выброшенная из мира искусства, Марианна вконец опускается на самое дно и становится уличной наркоманкой, поселившись, как она вспоминает, «на стене» – развалинах разбомбленного фа­шистами здания в Сохо, где собирались такие же, как она, бродяжки, потерянные и несчастные, ширялись и рас­пивали спиртное, а по вечерам разводили костер. «Это было пределом падения, дальше некуда, — скажет она, — но поразительно, что ничего плохого за эти два года со мной не случилось. Большую часть времени я проводи­ла в состоянии полной отключки, но меня ни разу не изнасиловали, не ограбили, не нападали, не били и даже не угрожали. Даже полиция меня не арестовывала. Я похудела до шести с половиной стоунов (приблизительно 40 кг. – прим. автора) и стала почти невидимой, и никто из этих людей даже не пытался меня обидеть». Мир Мари­анны свелся почти к одной формуле: достать наркотиков и забыться. Из кипучего и огромного внешнего мира цивилизации до нее время от времени доносились страшные вести о поочередной гибели ее прежних кумиров: Дженис Джоплин, Джими Хендрикса, Джима Моррисона, с которым еще недавно она хотела встретиться… Бе­зоблачная, волшебная иллюзия счастья всех хиппи конца шестидесятых развеивалась в дым прямо на глазах. Даже собственная мать не смогла пере­нести того, что случилось с дочерью и перестала с ней разговаривать…

Wild Horses

Жить детской жизнью — это очень легко

Все, что ты хотела, я тебе покупал

Неблагодарная женщина, ты меня знаешь,

Ты знаешь что я не позволю тебе просочиться сквозь пальцы

Я видел тебя страдающей от тупой длительной боли

Теперь ты решила отплатить мне тем же

Ни бурные разрывы, ни закулисные финты

Не смогли меня огорчить или заставить думать о тебе недоброе

Я знаю мне снилась ты, грешная и лживая.

Теперь у меня есть свобода, но мало времени

Вера была разбита, слезы должны были пролиться

Давай немного поживем после смерти

Дикие кони не смогли утащить меня прочь

Дикие кони — мы еще поскачем на них когда-нибудь.

В начале семидесятых у Марианны не осталось ни­кого, кроме эфемерных товарищей по не­счастью, бродяг, ютившихся на тех же развалинах. Охваченная манией самораз­рушения, певица становится отталкивающей противоположностью прежней красавицы, изрезав свое лицо бритвой. По горькой иронии судьбы, единственными деньгами, на которые Марианна смогла в те годы продержаться, был полученный наконец, крупный гонорар за авторство в песне «Sister Morphine»… В 1972 г. фирма грамзаписи вспомнит о ней и попытается записать пластинку, бестактно и безвкусно названную «Rich Kid Blues» («Блюз богатого дитяти»), о чем Марианна вспоминает с крайним отвращением: «Ме­ня тогда было невозможно слушать, и я не выношу эту запись. Фотография на об­ложке дает понять, как дико выглядела я в то время, бледная, исхудавшая и боль­ная. А что за голос! Это еле слышный го­лос человека, зависшего на самой грани жизни и смерти». Закончилась вся исто­рия тем, что Марианна, с трудом собрав­шись с силами, ложится в больницу и про­ходит многомесячный изнурительный курс лечения от героина. «Если бы мое здоровье было бы хоть чуть слабее – я бы не выкарабкалась».

Broken English

Когда Марианне стало несколько лучше, её имя впервые после долгих лет забвения вновь появилось на страницах музыкальных изданий: в 1974 г. Сам Дэвид Боуи приглашает певицу выступить на совместном концерте в клубе «Марки», отснятом на видеокамеру и показанном в американской программе «Midnight Special». На этом концерте она исполнит несколько песен. Событие не стоит переоценивать, это было всего лишь подтверждением того, что певица жива. Подлинным годом возвращения артистки на сцену стал 1975-й, когда Марианне Фейтфул удалось, после нескольких отказов ряда известных компаний, подписать контракт с фирмой NEMS и выпустить сингл «Dreaming My Dreams», медленную кантри-балладу, неожиданно для всех взлетевшую на первое место в хит-параде Ирландии и остававшуюся там на протяжении семи недель. В январе 1977 года выходит и одноименный лонгплей, в записи которого участвовали довольно известные музыканты ансамбля Джо Кокера «Grease Band» Нил Хаббард (гитара), Алан Спиннер (бас), Крис Стэнтон (клавишные) и Джим Керстейн (ударные). Эта пластинка стала первой большой работой певицы в грамзаписи после десятилетнего перерыва. Марианна много слушавшая в то время Хэнка Уильямса и Уэйлона Дженнингса, хотела сделать соответствовавший её изменившемуся голосу солидный кантри-альбом, который, однако же, был здорово испорчен продюсерами NEMS, напихавшими в него много собранных с бору по сосенке легковестных и нестоящих попсовых вещиц. В результате на свет явилось нечто довольно невнятное и маловыразительное, где хорошие номера потерялись среди бесцветного, невдохновляющего материала. В марте 1978 г. альбом будет переиздан с несколькими новыми композициями под умным титулом «Faithless» («Без веры»), а в 1991 г. Будет издан одноименный компакт-диск, объединивший материал обоих пластинок. Самой яркой и запоминающейся песней с этого альбома можно считать пронзительную и горестную балладу «Lady Madelaine» с её щемящим рефреном «И я иду по улице и тоскую по тебе, леди Мадлен», написанную самой Марианной и посвященной памяти её ближайшей подруги Мадлен д’Орси, женщины легкого поведения, скончавшейся от передозировки наркотиков. Это была сильная песня, свидетельствовавшая ещё не раскрытом творческом потенциале артистки. Но настоящий и сногсшибательный триумф пришел к Марианне в ноябре 1979 г., когда на прилавках появился её следующий альбом – «Broken English».

Стоить напомнить, что конец семидесятых стал для британской (и мировой) рок-сцены временем почти таким же бурным, как и вторая половина шестидесятых. Молодая и яростная волна панк-движения накрыла и поглотила претенциозных и монументальных стареющих динозавров «прогрессивного» рока, увлекшився нелепым воздвижением помпезных памятников самим себе, китов эмерсонов и риков уэйкманов, которые страшно далеки было от народа. Как и во времена раннего рок-н-ролла, музыка снова стала драйвовой, ритмичной и эмоциональной. Более того на рок-сцене произошло ещё одно существенное изменение: на ней появились женщины, ни в чем не уступавшие представителям противоположного пола. Если и раньше певицы (Грейс Слик, Дженис Джоплин) подвизались на рок-подмостках, то это, во-первых, было лишь исключением, подтверждавшим господство «мужского шовинистического» рок-н-ролла, а во-вторых, при всем их таланте они никак не рассматривались как личности властные, сильные, боевитые. Панк-рок же привнес в рок-движение демократизм. Появились женские панк-группы («Slits»), а Патти Смит в США и Сьюзи Сью в Англии стали примерами яростных и темпераментных рок-амазонок, вовсю конкурировавших на сцене с мужчинами и заставивших их потесниться. Все это, несомненно, послужило для Марианны своего рода катализатором, способствовало созданию альбома, впоследствии единодушно признанного её шедевром. Она и сама начинает принимать участие в панк-движении, в 1976 г. познакомившись с панк-артистом Беном Брайли, который играл лишь чуть лучше, чем Сид Вишес, но был талантливым автором и энергичным человеком. В июне 1979 г. она вышла за него замуж, причем свадьбу почтил своим присутствием не кто иной, как «сам» Джонни Роттен. Существует живописная фотография Марианны тех лет, выходящей из сквата на Лотс Роад, где они с Брайли жили с 1976 г…

Под впечатлением от альбомов Лу Рида и молодых панк-ансамблей Марианна собирает собственную группу, в которой особенно выде­ляется своим мастерством гитарист Барри Рейнольдс, и начинает выступать и гастроли­ровать (турне по Британии и по Голландии), па­раллельно исподволь подготавливая новый материал. Это было серьезное и верное реше­ние. Марианну начинают рассматривать не как поп-звезду, а как рок-артистку, и она приобре­тает культовую популярность. Демозаписи пе­вицы приглянулись боссу могущественной пла­стиночной корпорации «Island» Крису Блэкуэллу, отличавшемуся смелостью и широтой взглядов (в те годы он занимался продвиже­нием на британский рынок реггей-музыкантов, в том числе и таких ярых противников истеб­лишмента, как Линтон Квеси Джонсон), кото­рый подписывает с артисткой контракт и дает добро на выпуск альбома. Записанный в 1979 г. «Broken English» (‘Ломаный английский»), для работы над которым был привлечен такой именитый музыкант, как Стив Уинвуд (Spencer Davis Group, Traffic и ряд других проектов), заслуживает многих эпитетов в превосходной степени. Рок-критики единодуш­но назовут альбом самым блистательным возвращением на сцену за всю историю рок-музыки. У меня он ассоциируется с образом канато­ходца, со стиснутыми зубами, «на последнем дыхании» балансирующе­го над бездной, того самого, о котором пел Владимир Высоцкий:

Посмотрите! Вот он без страховки идет!

Чуть правее наклон – упадет! Пропадет!

Чуть левее наклон – все равно не спасти…

Но зачем-то ему очень нужно пройти четыре четверти пути!

С обложки диска синим по черному на нас смотрит жесткое, изло­манное лицо Марианны. «Отчаянием сорванный голос» певицы, если ци­тировать того же Высоцкого, понизился на целую октаву, под действием виски, никотина и наркотиков он огрубел и сделался надтреснутым, хри­плым фальцетом, в котором, однако, явно присутствует сила и неотрази­мая притягательность. Если говорить о собственно музыке альбома, то это – созданный под непосредственным влиянием панка dance rock, в ко­торый Марианна вложила экстраординарную мощь и энергию. Он весь переполнен через край бьющими эмоциями женщины, прошедшей через многие передряги, и в значительной степени автобиографичен. Даже та­кая, казалось бы, далекая от ее судьбы вещь, как заглавная песня альбома, рассказывающая о знаменитой немецкой террористке Ульрике Майнкоф («Скажи это на ломаном английском» – подлинные слова Ульрики):

Теряя отца, мужа, мать, детей,

За что ты борешься?

Это не моя безопасность…

За что ты умираешь?

Это не моя peaльность

«Это очень просто, — поясняет певица, — чувство не­приятия общества, долго сдерживаемые эмоции об­ращают одних в наркоманов, других – в террори­стов». (Напомним, что отношение к нашумевшей на весь мир «банде Баадера-Майнхоф» было далеко не однозначным, и что она в свое вре­мя привлекла к себе интерес своим романтическим революционным ореолом и вызвала определенное сочувствие многих представителей левой интеллигенции, в том числе и знаменитого немецкого прозаика Генриха Белля, личного друга самой Ульрики Майнхоф. Наверное, здесь будет справедливо привести переиначенную дипломатичную формулировку «Оправдать нельзя, но понять можно»)

Помимо самой «Broken English», к лучшим песням альбома я бы от­нес динамичную «What’s The Hurry» и «The Ballad of Lucy Jordan» – горькую песню о до­машней хозяйке, запертой в четырех стенах, погруженной в рутинные обыденные дела – уборку, готовку, и понявшей, что мечта ее молодости – стать звездой – уже никогда не осуществится. «Это вариант того, что со мной могло бы случиться, если бы я стала, к примеру, миссис Питни и обосновалась в большом пустом доме в Коннектикуте».

В возрасте тридцати семи лет

Она поняла, что ей уже никогда не прокатиться

По Парижу с теплым ветром в волосах

На альбоме присутствует и суровая кавер-версия песни Джона Леннона «Working Class Него». Но самая потрясающая песня диска (а, возможно, и во всем творчестве М.Фэйтфул) – это завершающая альбом «Why’d Ya Do It», настоящий шквал ярости, ненависти и ревности. Песня эта была написана на стихи поэта Хиткота Уильямса, с ко­торым певицу познакомил друг Криса Блэкуэлла. Как только Марианна услышала эту поэму, она поняла, что это Ее Песня и больше ничья. И хотя сам поэт долго придерживался совсем другого мнения (он хотел, чтобы ее исполняла Тина Тернер), сумела настоять на своем, убедив Уильямса, что якобы крутая, но на деле неукоснительно придерживаю­щаяся всех правил шоу-бизнеса Тина, застремается и никогда не станет петь таких слов!

Дальше

Добавить комментарий