Кит Ричардс: «Дерьмо не забывается»

Автор: Дилан Джонс.

Журнал “GQ” (британское издание), октябрь 2011.

Перевод: Анатолий Лазарев, 2015.

В 2010-м  Кит Ричардс опубликовал свою автобиографию “Life”. Она была встречена фанфарами, и до определенного момента реально заслужила эти овации. Тем не менее, прирожденная способность Ричардса нравиться людям, а также его классическая неисправимость заставили многих критиков проигнорировать такие накладки, как, например, тот факт, что этот отец троих дочерей называет женщин «сучками». Также как и то, что ему не удалось направить свою гордость за прожитые годы в нужное русло, когда он придал своей героиновой зависимости определенный шик  - и этим, возможно, погубил не одного своего ярого фаната.

Право Ричардса на причуды было достаточно продемонстрировано в интервью с Диланом Джонсом, организованным летом 2011 года в связи с появлением гитариста “The Rolling Stones” на церемонии вручения премии «Мужчина Года», где “Life” представила автора в феньке Писателя года. Интересный диалог, впрочем, несколько пострадал от слишком радостного оживляжа вроде «вот-он-какой!», который для многих является нынче единственной правильной реакцией на присутствие человека, не просто задрапированного в мультяшно-декадентский миф, но и также и на полу-ясном глазу играющего в него как репликами, так и своей реальной жизнью – мы имеем в виду роль, которая не очень далеко ушла от персонажа капитана Джека-Воробья, пирата из кино, черты для которого актер Джонни Депп более чем активно заимствовал у нашего героя.

***

У Кита Ричардса такое лицо, которое способно пробуждать в воображении самые разные вещи. Когда он входит в центральный манхэттенский офис менеджера Джейн Роуз, меня осеняет, что со своим кожистым лицом, изборожденным рунами-морщинами, он похож на несколько разрушившийся деревенский дом. Когда я жму ему руку, то думаю, что, наверное, именно так должен был выглядеть У.Х. Оден (1907-1973, великий англо-американский поэт XX века, лауреат Пулитцеровской премии), если бы он носил кожаные штаны или cape.  В другом  одеянии Кит также запросто мог бы сойти за вождя африканского племени – и это наверняка обрадовало бы его самого.

Мы встречаемся сегодня, в начале июня, для того, чтобы поговорить о том, как Кит Ричардс выиграл в этом году награду «Писатель Года» от “GQ” за “Life” — автобиографию, которую он наваял с помощью своего друга Джеймса Фокса. “Life” – это, наверное, лучшие рок-н-ролльные мемуары,  когда либо написанные,  запросто такие же классные, как «Хроники, том 1» Боба Дилана, только в 6 раз толще. Это результат усерднейшего исследования (в разделе благодарностей поименованы 140 человек, многих из которых Фокс проинтервьюировал для того, чтобы заполнить зияющие пробелы в памяти Кита), внимательных глаз и ушей в каждой детали и завораживающего жизненного пути рука об руку с анекдотом. О, и это также одна из самых великих рок-н-ролльных историй, когда-либо рассказанных и когда-либо прожитых. Вот почему, наверное, эта книга стала столь монументальной и успешной.

Здесь есть всё: секс, насилие, наркотики, мифотворчество, характерные штрихи к портретам некоторых известных людей этого мира и, конечно же, правда о «древнейшей форме плетения». В то время как повествование ведется хронологически, оно постоянно перепрыгивает в другое измерение тогда, когда ты ждешь этого меньше всего, и рисует правдоподобную, живую и цветастую картину. Здесь есть и особенно экспресивные пассажи, которые чертят длинную линию вдоль того длинного и извилистого пути, на котором Кит стал Кифом.

То, что поразило меня больше всего, когда я прочел эту книгу – и конечно же, когда мысленно составлял рецензию на неё – это тот отрезвляющий манер, с которым Кит говорит о своем монструозном употреблении наркотиков, не самоуверенно, а исключительно как констатация  факта. В книге присутствуют пронзительные описания того, на что это похоже – жить на героине; экстраординарные пассажи, подчеркивающие его мотивацию того, зачем ему надо было быть под наркотой; и чудесные рассказы о том, как Киф использовал наркотики так, как если бы это была… модная одёжа.

Я и Кит проговорили два часа в номере офиса, наполненного производственным инвентарем из мира “The Rolling Stones”: кукла по мотивам его персонажа в «Пиратах Карибского Моря: На краю света»; постер, рекламирующий документал Мартина Скорцезе “Shine A Light”; стопочки туровых футболок; акры золотых дисков; постер с автографами, рекламирующий их печально известный тур 1972 года; пробные экземпляры “Life”; бриллиантовая награда, презентованная Джейн Роуз в связи с тем, что диск “Hot Rocks 1964-1971” был продан в Америке в количестве 12 млн. копий; и огромная картина, изображающая Величайшего рок-н-ролльного гитариста, мемуариста и рассказчика. В  то время как мы общались, я был переполнен ощущением невероятной и немного потусторонней  сенсации, которую я редко переживаю в этой жизни – это, как я сам, привилегия для меня.

Как всегда.

Когда бы критики не начинали скулить поводу отсутствия у “Stones” стоящего современного материала, я сразу начинаю вспоминать о том, что обычно говорил Джозеф Хеллер (1923-1999, американский прозаик-романист)  в ответ на критику по поводу того, что он не написал еще  один такой же хороший роман, как его дебют “Уловка 22”. В ответ на все нападки он глубокомысленно кивал, спокойно смотрел своему  насмешнику в глаза, улыбался, а потом говорил с малой толикой иронии: «А кто же тогда написал?»

- Кит, у нас с тобой один и тот же агент – парень, которого ты окрестил Эдом «Долбаным» Виктором. Ты проводил среди своих агентов конкурс красоты?

- Нет. Эд был тем человеком, которого я хотел. Естественно, я набросал примерный список, но в нем всегда был Эд «Долбаный» Виктор. А потом он начал работать, и это было прекрасно. Я не участвовал в бизнес-части этого дела, но Эд сделал всё, и даже больше, чем мы у него просили. А еще мне надо  постоянно притрагиваться к шляпе по поводу Джеймса Фокса за то, как эта книга была собрана воедино. Это мои рассказы, но то, как он обработал их… Лично я так ни в жизни не написал бы.

- Вплоть до “Life” «Хроники» Боба Дилана установили новую планку для рок-автобиографий.

- Вот это еще одна штука, через которую я не смог пройти – это стараться кого-либо перегнать. У каждого есть различные способы рассказывать истории – и различные истории, которые можно рассказать. Но «Хроники» — это была фантастика. Эта та печка, от которой надо плясать. Когда мы начали работать, я рассказал Джеймсу несколько историй и сказал, что это — всё, что я помню. Но в течение недели Джеймс нашел того парня, о котором я рассказывал, и получил от него подтверждение, что эта история – правда. После этого я стал более уверенным в своей памяти. Я хочу сказать, что её как следует прожарили.

- Почему ты решил написать книгу ?

- “The Stones” только что закончили последний тур, будучи вдали от дома 3 года, и я знал, что наверняка выдастся неизбежный перерыв, когда мы все сядем и будем думать о том, что случится в следующий раз. И в этот момент мне как раз пришла эта мысль, и мне показалось, что это – наилучший способ, как  занять самого себя делом. Просто мне это показалось нужной точкой в собственной истории, типа того.  А еще подгадались кое-какие другие вещи, и я понял, что у меня в общем-то есть пара лет на то, чтобы реально сделать это.

- Что ты хотел этой книгой достичь?

- Я просто хотел рассказать её со своей точки зрения, как и  о невероятных эскападах, в которых нам довелось участвовать. Для большинства людей хватит на всю жизнь, если с ними произойдет хотя бы что-то одно из этого. Но я не ожидал того невероятного приёма, который книга получила. Она перенесла меня в разряд полуграмотных –  а ведь раньше все думали, что я просто тупой бандит. За последний год я даже начал любить критиков! Это вроде: «Вау, спасибо, друг, давай я закажу тебе что-нибудь выпить!» Я думал, что меня обваляют в грязи, к чему я уже давно привык, но на самом деле это вроде как подняло мою самооценку. Я не хочу строить из себя шибко умного, потому что я всегда играю на понижение, но я был обрадован. Для меня, мой самый большой страх – это стать умным, как раз в этот момент я беру в руки молоток. Потому что в этой игре очень просто поверить в то, что ты из себя что-то представляешь. Просто посмотри на Брайана Джонса – он умер от этого.

- Ты достаточно справедливо описал вклад в общее дело тебя и твоего соавтора Джеймса, и это должно завоевать тебе дополнительное доверие.

- Я бы просто не смог рассказать историю без него. В некотором  сверхъестественном смысле он запечатлел всю силу и охват моей истории. Мы с Джеймсом друзья уже много лет, и он отлично приноровился к моему ритму рассказа. В копилку пошло и то, что он также очень хороший блюзовый гитарист. Так что когда меня покидали идеи, или когда какая-нибудь история уже была записана, то мы садились и начинали играть блюзы. Но это очень странно и мистично – тащиться по всей твоей собственной жизни, потому что в процессе ты начинаешь переживать эту чертову штуку дважды. Когда мы двигались дальше, я поймал себя на шокирующей мысли: «Как через всё это мог пройти один-единственный парень?» И потом  понимал, что это был я! Работа представила моё прошлое в более логически последовательной перспективе. Перед тем, как писать книгу, я смотрел на свою жизнь как на невероятные разрозненные эпизоды, но в процессе написания книги я пришел к некоему общему знаменателю. Когда же я закончил, то почувствовал себя более опустошенным, чем за 3 года туров со “Stones”. Я почувствовал, как с моих плеч спал многолетний груз.

- Что нового ты узнал о себе, когда писал книгу?

- Что я гораздо более злобный ублюдок, чем я думал. Но в то же время, я понял, как много для меня значит дружба, и как много значит моя дружба для других людей, о чем я раньше и не задумывался. Это – рок-н-ролльная жизнь, и тебе приходится изобретать её, когда ты двигаешься дальше. У меня не было книги-руководства, которая бы сказала, как управлять этой механикой. Ты и не подозревал, что ходишь по краю неприятностей, и здесь нет никого, кто повернулся бы к тебе с улыбкой и спросил: «Как ты себя чувствуешь?», потому что раньше на этой территории никто не был. Это было очень радостно. И по–своему, сейчас – тоже. По-прежнему остается много всего, чего люди хотят, чтобы я сделал, и некоторые вещи, которые и я хотел бы сделать! Ты становишься персонажем мульта, и я могу поиграть в это по полной программе,  и я знаю, что люди приходят с хорошей историей, и они говорят: «Он не сделал этого, но если бы он подумал об этом и был там, то он сделал бы».

- Ты также очень самокритичен в этой книге…

- Я рос до этого постепенно. Когда тебя поддерживают миллионы по всему миру, то можно либо спятить, либо постараться использовать свою репутацию в корыстных целях. Дать им то, что они хотят. Мне всегда казалось, что это моя работа – отдавать им столько, сколько я могу. Я хочу делать еще лучшие пластинки, еще лучшие шоу. Так что все дело в овзаимообмене – здесь миллионы фанов, и если ты получаешь ту обратную связь, особенно с ранних лет, то это просто невозможно описать словами. То же самое с Битлз, особенно с Джоном Ленноном. Это – нечто, с чем необходимо идти рука об руку все время. Я никогда не воспринимал это как должное. Просто случилось так, что я оказался в нужном месте в нужное время.

- Ты много места уделил описанию Лондона после Второй Мировой Войны.

- Даже несмотря на то, что мои военные воспоминания в некотором роде не существуют в природе, так как мне было только 18 месяцев, но во мне по-прежнему живет память звуков сирены и коллективных страхов. Но когда ты растешь в 50-е, то думаешь, что это измениться, это очень тесно, эта атмосфера, она полна запретов. Другие, кто командует общаком, хотят, чтобы мы вернулись в 30-е, а мы не можем. И я думаю, что когда я подходил к возрасту 15 лет, 16, у тебя появлялась эта энергия, и ты всеми силами мечтал и стремился слинять оттуда. Плюс, я влюбился в блюзовую музыку, и это было то, где ты находил корни и форму самовыражения, которых не было в Англии. Но когда я рос, моя мама много слушала Билли Холлидея и Эллу Фицджеральд. Ты слышишь что-то по Би-Би-Си, а потом начинаешь внедряться к другим парням, которым это тоже нравится; ты считаешь, что это не просто ты один сидишь в своей муниципальной квартире. Здесь есть другие парни, которые слушают музыку, и у кого-то появляется новая пластинка из Америки, и ты немедленно попадаешь к ним в дом. Ты приносишь бутылку пива – это была твоя плата за вход – и сидишь и слушаешь пластинки, которые очень сумасшедшие, но это красиво. Это все было очень невинно.

- Были ли такие моменты, которые тебе не хотелось описывать?

- Я реально не хотел заново проходить через это и вспоминать смерть моего сына. Ты проводишь кучу времени, стараясь похоронить в себе это дерьмо, не вытаскивать это снова. Это было для меня трудновато, заново пережить это. Такое дерьмо не забывается.

- В книге ты описываешь, что использовал наркотики как модный прикид. В каком прикиде ты в наши дни?

-  В довольно  нейтральном.

- Сколько еще историй ты не мог включить?

- Их было много по причинам, связанным с законом. Особенно имея в виду семьи, где никто никогда не подозревал, что один из их родственников был наркодилером. Многие мои друзья были очень хорошо воспитанными мальчиками, и я не хотел бы огорчать семью, просто называя кого-либо по имени. Каждый экспериментировал, и каждый был пиратом, особенно в те дни. В клубной субкультуре, да и на самом деле в любой культуре, всегда есть несколько очень интересных людей, но это как большой просеиватель, когда ты понимаешь, кто – твой человек, или кто полон дерьма; кто останется на твоей стороне в трудной ситуации, а кто тебя сдаст. Это – не самый приятный мир для жизни, но я точно считаю, что это вроде как обязательно – стоять одной ногой в отстоях.

- Почему?

- Потому что я никогда не доверял тротуару.

- Дало ли это тебе вкус к тому, чтобы пописать еще немножко?

- Ага, мы обсуждаем это сейчас, но в общем я хочу снова собрать вместе “Stones”  и замутить с ними им еще одну оргию. Я думаю, он уже есть в них. Но все дело в правильном выборе времени и немеряной куче очень бережной дипломатии.

- Мику (Джаггеру) книга не полюбилась, не так ли?

- Очевидно, Мик был несколько обижен, но это было вчера, а теперь наступило сегодня. Мы – два парня, разделенных жизнью.

- Ты читал книгу Ронни Вуда?

- Ну, я думаю, что он её сварганил наспех. И даже сам Ронни признал бы это. У Ронни есть гораздо более интересная история, чем эта книга, вот что я могу сказать. Книга Чарли – вот что я реально хочу прочитать.

- Ты не гламуровал гастрольные будни.

- Это вообще была не самая гламурная жизнь; здесь пришлось много вкалывать, много тяжелой работы. Мы очень бережно относимся к тем двум часам на сцене и всему остальному, что с ней связано; я бы не пожелал такого никому.

- Как ты чувствуешь себя, когда возвращаешься в Британию?

- Это – единственное место в мире, где я ощущаю себя туристом, просто из-за очевидных изменений. Я всегда ощущаю себя чужаком, но я уверен, что если бы я остался там на год, то это чувство испарилось. Просто это так, что я бываю здесь очень мало. Но я реально люблю эту старую деревню. Привезите меня в Сассекс – и потом вам придется меня оттуда откапывать.

- За полгода до того, как книга вышла, я столкнулся с Дэвидом Ремником, редактором “The New Yorker”, и всё, о чём он мог говорить – это лишь о твоей книге. Он сказал, что надеялся на то, что ты наконец-то расскажешь всем секрет открытой настройки в соль мажоре. Что ты и сделал!

- Я очень доволен этой частью книги, а также тем, сколько откликов я получил от гитаристов всего мира. Это очень трудно – поместить на одну страницу то, как ты играешь на инструменте, и я был приятно удивлен тем фактом, что я могу это, и мало-помалу я сделал это достаточно ёмко. Здесь представлено много советов, и это была единственная трудность для меня и Джеймса – я просто не знал, как всё это облечь в слова: «Я знаю, что тебе надо сделать это и написать это здесь, но на одной странице это будет выглядеть как сказанное по пьяни». Но перевод сработал.

- И будет ли кино по книге?

- Да, в текущую минуту есть некие мыслишки. Но я не спешу в данный момент. А еще – где они собираются найти меня? Мысль о втором пришествии Кита Ричардса меня ужасает. Может быть, когда я умру и исчезну, только тогда они смогут сделать из этого кино.

Добавить комментарий