Номер 102 по Эдит-гроув был весёлым заведением… У нас были свои имена для каждого типа харчков: Зелёный Гилбертс, Красный Дженкинс, Габардин Хелмсман — это тот, о котором люди не подозревают: высморкнут, и он висит на лацкане, как медаль. Это был харчок-победитель. Жёлтый Хамфри — ещё один…
Наши прелюбодеяния были «не фонтан». Мы выработали очень аристократический взгляд на них. Обычно эти штуки бывали на один раз. В те дни было типа так. У нас были наши члены, но у кого их нет ? Ты стараешься и сохраняешь кое-что в единстве в течение 50-ти лет.
Не думаю, что я что-то из себя представляю. Просто рядовой рок-н-ролльный миф ? Ага… (1992)
- Чак — это замечательный кусок говна. Некоторые слова к его песням, доходчивость — вот клевейшая вещь в мире для меня. Я думаю, он владел чудесным способом синтезировать то, что происходит, и приводить это к самом необходимому. На пластинках Чака мало что происходит, но то, что происходит — это в нужном месте и в нужные времена. Я думаю, вы посчитаете его Номером Первым по сварливости… Он также — большой «переключатель настроения». Когда мы репетировали тот фильм («Hail! Hail! Rock’n'Roll», 1986), то было почти так, будто он старался похерить его. Внутри него было много всего, что он всегда держал под замком. Но я люблю придурка. (2015)
— Я никогда не вызывался быть примером для других… Всё, что я знаю — это я сам. И я — единственный, кому я могу доверять в реальности. У меня много, много друзей, и в конечном итоге я доверяю им, но когда дело доходит до вопроса жизни и смерти, то я — единственный, кому я верю.
- Пресса превращает тебя в того, кем она хочет тебя видеть. И насколько это небезразлично людям, настолько ты являешься таковым.
— Единственный способ, с которым я когда-либо был в состоянии переносить всю эту гадость в газетах — это говорить: «Что бы вы не поместили на первую страницу, мне всегда будет что добавить к этому». Потому что я дам вам реальную правду жизни, что гораздо более интересно.
- Я считаю, что сценобоязнь — это роскошь. Если ты хочешь играть для людей, то ты всегда знаешь, что преодолеешь её. Если от одной мысли о том, чтобы стоять там, тебя начинает подташнивать, то лучше не делай этого, или ты наживешь себе язву. В каждом из нас есть доля выпендрёжа, и лучше всего будет стимулировать его, если ты желаешь стоять на сцене перед сотней тысяч людей. Если ты сможешь пройти через одно шоу, то ты сможешь пройти через сотни.
- Для того, чтобы пережить то, что пережил я, нужно быть сумасшедшим. А быть сумасшедшим — это не так уж и плохо. Только если при этом ты не убьешь кого-то! (смеётся)
- С тех пор, как я поборол это и «очистился», меня всё время бомбят просьбами и предложениями сделать заявление об этом, или выступить перед судьями. Меня просят читать лекции судьям! Шанс, которого я так ждал — ИДИТЕ НА Х**!
- Не знаю, откуда черпает свое вдохновение «Metallica», но если у меня — то мне х*ёво…
- Я бывал близок к смерти чуть больше раз, чем многие люди. И я обнаружил: что бы это ни было — это заслуживает ожидания.
Интересно, какой именно была роль Брайана Джонса в ранней группе ? Стало ли это постепенной переменой, когда ты и Мик начали сочинять ? Было непривычно видеть его в подобной, явно подчиненной роли.
- Ага. Он никогда не подходил для сочинения. Я садился с ним пару раз и пытался сочинять с ним, но… Видишь ли, лично я верю, что люди, играющие на инструменте, всегда могут написать несколько песен здесь и там. Но они говорят: «Я пытался, я не могу делать это» и «забивают», и не пробуют снова. Они слишком расхолаживаются. Но для меня и Мика это стало вопросом почти что необходимости. Эндрю Олдхэм выявил это очень быстро. Он сказал, вам реально нужно засучить рукава и начать писать песни, потому что еще один альбом или два — и вы будете зависеть от благосклонности других композиторов. Вы всегда будете охотиться за новым материалом. Так что первая песня, «As Tears Go By», была огромным подспорьем, потому что, будучи по-своему старой балладой с плесенью, она реально вышла на пластинке и хорошо прошла. И вот это всё, что было нужно тебе, чтобы сказать: «ОК, я еще и композитор». Но Брайан был тем, кому наиболее повредил статус поп-звезды. Минуту назад он был реальным джаз-парнем из задней комнаты, а потом за очень короткое время стало казаться, что его главная работа — это быть поп-звездой. Он начал все меньше играть и все больше порхать. Он стал большим экспертом по прыжкам к вибрафону или ксилофону в студии, будучи в состоянии выколотить из него кое-что. И в этом плане он добавил много интересных текстур на некоторые из более ранних пластинок. Казалось, что он думал: «Я сделал это, я поп-звезда; вот то, что я реально делаю». Я предполагаю, что часть его внутри — ну, может быть, здесь был небольшой кусочек самоуничижения: «Я распродан, поэтому я больше не буду концентрироваться на исполнении».
- Я люблю мужика. Это не значит, что временами он меня не затрахивает, и у меня нет сомнений, что это происходит и с противоположной стороны. Но тебе нужно прощать и забывать, а еще я бы сказал, что 89% времени мы пребываем в полном единодушии. Но люди слышат только о 11%, знаешь, когда это обостряется. Какими бы были «The Stones» без этого ? Если у тебя совершенная машина и все в полном единодушии, то ты, наверное, был бы довольно пресным… Это чудесно, что мы оба живы. Я воздаю должное жизни Мика. Он всегда на 5 месяцев старше меня!
«The Stones» вернули блюз обратно в Америку и снова популяризировали его. Или не столько популяризировали, сколько опять привлекли к нему внимание. И поэтому я вечно горжусь этим, и это — наверное, единственное, за что я заслужил местечко в раю.
Я — чернокожий, как туз гребанных пик. Спроси это у любого брата. Я не знал, какого цвета была их кожа, когда был пацаном. Не думаю, что у блюза — какой-то особый цвет. Несомненно, это история. Но были и белые рабы. В далекие времена уже была куча рабочих песен. Возьми Египет. Немного еврейские, на самом деле. Понимаешь, люди поют это с тех пор, как началась история.
К концу 60-х, басистом в группах был самый плохой гитарист. И вот он делает плямк-плямк-плямк, и это очень по-европейски. Я хочу сказать, Джими Хендрикс… Люблю его, конечно. Невероятный. Он погубил гитару. Этот звук свистящей пилы… То же можно сказать и о Колтрейне с саксофоном. К сожалению, он погубил инструмент, потому что после него все начали рычать, а не играть.
- Мартин, старайся не приближаться к лицу Мика, насколько это возможно — потому что чем ближе к его лицу, тем жирнее грим.
- Если вы когда-нибудь найдете Мика мертвым, то это сделал не я. Я уже предостаточно пооткрывал свой рот.
- Только представь, что к нам на один день придет «Duran Duran», заявится на грёбанные сессии и скажет: «Что это вы делаете вместе в той комнате ?» Это называется играть музыку. Это — единственный способ, каким мы записываемся; ты, противная маленькая какашка!
- Во мне сидит демон, но я открыто признаю, что имею только одного из них. У Брайана, наверное, было на 45 больше… Наверное, он был таким воображулистым, потому что был коротышкой… Штука с Брайаном была в том, что едва он расправлялся с одним демоном, как тут же на поверхность всплывал другой… У меня есть только один демон, но он достаточно плохой… Моя политика — это выявить одного и уживаться с ним.
- Я Кит Ричардс. Я пробую все на свете один раз.
- Блюз… Это внутри каждого из нас… А там может быть темно, чувак.
- Чтобы остановить людей, можно возвести стену, но в конце концов, музыка — она пробьет эту стену.
- Для меня монархия далеко не так важна… Чесслово, пусть кто-нибудь из них только приблизится ко мне с мечом! Я не склоню колени ни перед кем.
- Синтезаторы и Интернет — это те изобретения, которые реально следовало бы хранить в секрете.
— Талант есть у каждого. Но скольким людям удается обнаружить, каков их талант перед тем, как их засосет система ? Я хочу сказать, обычно это заканчивается в виде их хобби, что наверное и есть то, в чем они реально хороши… они работают кишками наружу, делая что-то, что они реально не любят делать… и по вечерам они приходят домой, и по выходным у них есть хобби. Они работают, чтобы получить эти несколько часов, которые можно потратить на свое хобби, в то время как это — та область, где они должны реально работать… Если тебе удается обнаружить свой талант перед тем, как тебя засосет дело, которое ты не хочешь делать… Это — большое западло. Если бы все делали то, что они реально хотят делать, то они делали бы это раз в 10 лучше.
- В конце концов мне таки пришлось ужиться с самим собой… И теперь я пойду за этим парнем куда угодно.
- Музыка - эта штука больше нас всех. Кто мы такие ? Мы просто лабаем. И неважно, насколько хорошо.
- Мы — «The Rolling Stones». Никто не говорит нам, что делать. Мы крякнем, когда сами почувствуем.
- Это в общем-то группа Стю. Мы все работаем на мертвеца.
- Играть «живьем» со «Stones» — это как жить в собственной стране. Империя без территории.
- Вступить в «Stones» непросто. Но покинуть — еще труднее.
- Ронни Вуд — это гремучая смесь таланта с говном.
- Ронни никогда не смотрит на темную сторону жизни, и тогда ты думаешь: «Заткнись, Рон, мы не хотим быть счастливыми!»
- Я не могу вспомнить ни единого момента, когда Ронни наставил бы на меня пушку. Он даже не знает, каким концом это делать.
- Вы меня еще не знаете. А я — знаю!
- Моя внутренняя реакция — это что никто не покидает группу, кроме как в ящике. Мику Тейлору повезло — потому что такое милое личико совсем неохота портить фингалом.
- Мой отец сказал мне на смертном одре: «Мы никогда не перестаём расти…» Это были его последние слова — а потом я закрыл ему глаза. Он всегда говорил, что молодые думают, будто старые всё знают, но на самом деле старые знают, что не знают ни о чем ни х**.
- Этот педик-доктор подключил ко всему моему телу электроды, направил на меня столько мониторов, сколько нет на сцене у самих “The Rolling Stones”, а потом сказал мне, что я – нормальный! То есть, вы можете себе представить человека, который говорит Киту Ричардсу, что он – нормальный ?!
- Если обо мне вдруг начнут писать как о добром, нежном, любящем отце семейства, то это наверняка причинит мне еще больший ущерб. И будет такой же абсолютной неправдой!
- Я ходил в арт-школу. То есть, я ни хера не знаю об искусстве, но зато знаю, как делать рекламу.
- Правда в том, что чем больше ты отдаешь, тем сильнее становишься.
- Чем, по-твоему, шоу отличается от секса ?
- Первое я делаю с гитарой, а второе – без. Но, по крайней мере, у гитары красивая форма.
- Я хочу сильного исполнителя на разогреве. Если он хорош, то это заставит меня работать еще более интенсивно.
- Вокруг полно выскочек… Но они лишь позируют с гитарами. Играют плохо, выглядят плохо , в общем – не я. Как же чудесно, что меня пытаются копировать так много разных людей!
- Быть Китом Ричардсом не просто. Но в то же время — и не особо сложно.
- Поглядите на Джона Ли Хукера: ему 75, а у него 50 подружек. Для того, чтобы так было в этом возрасте с нами — нам должно очень повезти!
- Как жаль, что приходится вечно др*читься со всеми этими юными (стареющими, лысеющими – ненужное зачеркнуть) парнями, которые ревнуют к тебе потому, что ты по-прежнему делаешь своё дерьмо, и которые именно из-за этого желают тебе смерти… Это печально.
- Никому невозможно залезть в чужие мозги. Правда, кое-кто однажды влез в мои… Но делать это было совершенно необязательно.
***
- Джими был очень похож на меня в том, что он тоже вечно искал себе место, где можно было спрятаться ото всех и вся. Беда в том, что в конце концов он спрятался слишком глубоко…
- Три ноты, два пальца, одно очко – и у тебя есть всё, что нужно, чтобы лабать любую лажу. Но что с этим потом делать – это уже другой вопрос.
- Мудрец после шоу расслабляется, медленно переваривает свой ужин, а потом бережно доносит себя до кроватки. Но потом может невначай раздаться стук в дверь. И что – разве мудрец реально захочет прое*ать хорошую вечеринку ?
- Если бы Джонсон был бы немного более ласков со своими бабами, знал немного больше о том, как обращаться с ними – то тогда он сидел бы здесь вместо Мадди.
- Я просто хочу стать Мадди Уотерсом. Даже несмотря на то, что я никогда не буду таким же талантливым и таким же черным.
- У меня никогда не хватит таланта выступить на разогреве у Чака Берри — даже если его кремируют первым.
- Я никогда не горел желанием записывать сольники – пока не начинал над ними работать.
- Если ты смог написать одну песню – то сможешь и девятьсот. Они уже все в ней — по умолчанию.
- Нет ничего более неприятного, чем две тёлки, нашёптывающие одна другой что-то на ушко.
- Покажите мне хоть одну женщину, верную в любви – и я первым брошу в вас камень.
- Женщины – это прекрасные неприятности. А я вечно ищу неприятности на свою голову…
- Если ты ищешь для себя подходящего гуру – забей на это. Пусть гуру находят тебя, а не ты – их.
- Да, я такой. Я делаю то, что я делаю. Не повторяйте это у себя дома!
- Мне нравится двусмысленность. Побуждения и намёки – это более глубокий способ воздействовать на людей, нежели матюгаться как сапожник… Не думаю, что рок-н-ролл создан для проповедей.
- Ненавижу односложности. Я бы хотел, чтобы слова спускали курки.
- Поверьте мне, деловые таланты Мика сильно преувеличены – скажем так. Лучше всего у нас получается вести дела, когда Мик молчит.
- Что ты думаешь о сольниках Мика ?
- Я вообще них не думаю. И мне почему-то кажется, что он – тоже.
- Что, на твой взгляд, изменилось в Мике больше всего за все эти годы, и на сколько ?
- Его кальсоны – три раза.
***
- На сцене я не думаю — я чувствую. Если у тебя хватило сил и куража забраться туда, что ж… Там ты — это просто ты, и никто другой. Такой кусок мира и покоя… Никаких расчётов и подсчётов. Тихо — идёт чувство!
- Люблю я Брюса… Он — не великий артист. Он прикрывает тылы, пока в Штатах не появляется что-либо хорошее. И если это «хорошее» всё-таки появилось бы, то Брюс до сих пор пел в каком-нибудь захудалом баре в Нью-Джерси. Да он первый согласится со мной в этом вопросе! Но в отсутствие лучшего Брюс заполняет собой большую брешь. А что еще нам, середнячкам, остается, а ??
- Титул Сэра наконец-то заставил его как следует взяться за ум, так как это звание в группе как-то не получило кворума… Поверьте, у нас для Мика есть другие, ничуть не менее шикарные титулы.
Класс! И юмор хорош у Кита.