Журнал “ZigZag”, ноябрь 1974.
Перевод: Анатолий Лазарев, 2013.
Использованы иллюстрации из оригинального издания!
Очень «подрывная» беседа Ника Кента с Китом Ричардсом о (кроме всего прочего) растафарианцах, Хайле Селассие, последнем императоре Эфиопии (с 1930 по сентябрь 1974; по легенде — потомке ветхозаветного царя Соломона), ямайкских публичных домах, наркотиках, сексе, “Ronettes”, альбоме “It’s Only Rock’n’Roll”, Филе Спекторе, Литтл Ричарде, Джеке Ницше и… о да!… Чаке Берри. Нам пришлось опустить момент о том, как одну из жён «Роллингов» изнасиловали в отеле на Ямайке – Кит хотел, чтобы это осталось за рамками журнала — но, с другой стороны, все остальные темы оставлены в неприкосновенности. Интервью было записано примерно за час до легендарного участия Кита в передаче “The Old Grey Whistle Test”, которая сама по себе заслуживает отдельной темы.
- Да… ну вот – «Это всего лишь рок-н-ролл», но он мне нравится…
- Правильно! Нам просто необходимо было издать именно этот трек в качестве сингла. По правде говоря… ну, ты, наверное уже слышал эту историю… оригинальный трек был записан дома у Ронни Вуда с ним самим, Миком и Кенни Джонсом.
- А разве Боуи там не поёт где-то?
- ( с глумливой усмешкой, нараспев) Только его хлопки в ладоши. Но даже их мы потом стерли, а поверх наложили новые (смеётся). Как бы то ни было, Мик забрал эту пленку в Мюнхен, и когда я послушал её, то подумал: «Круто!», понимаешь? Я просто почувствовал, что эта запись высказывает то, о чём она и должна была очень внятно заявить: то есть о том, что в нашем деле каждый встречный и поперечный только и думает, как сочинить самую безупречную рок-н-ролльную песню на свете. И это было сказано очень просто и прямолинейно. Так что мы немедленно решили её перезаписать, но была проблема в том, что Кенни Джонс (который, кстати, здесь отлично скопировал манеру Чарли) в этом номере просто превзошел себя самого. И вот Чарли пришлось «снять» игру Кенни Джонса, который «снял» его, и в конце концов он так испереживался по этому поводу, что я решил оставить оригинальную фонограмму как есть. Итак, мы построили всю песню на сейшнах с Кенни, и потом он пришел и наложил еще партию баса.
- Тебя в этой песне очень много, да?
- Ага, по крайней мере три или четыре наложения гитар. Мика Т. здесь вообще нет. Мик Дж. играет на одной гитаре, и, кажется, Ронни – на акустической.
- Мне приходит на ум мысль, что это тоже один ты играешь в “Fingerprint File”.
- Хочу тебя удивить: я играю лишь эту очень симпатичную партию с «квакушкой». Мик Джаггер играет на ритм-гитаре, и это у него так хорошо получается, что меня это начинает немного пугать! (смеётся) Да… Мик Т. на басу. Билл на синтезаторе – такой низкий рыкающий звук. На самом деле, нам очень повезло, что во время сессий мы приобрели-таки эту махину (пауза) - она выглядит как напольные весы… кажется, она называется «Хай-Флай» и позволяет издавать из гитар все эти классные звуки. Настоящая битва за качество в наши дни – это, видишь ли, как добиться «сырого» качества – этот рыхлый звук, который естественным путем получается из приличной гитары, который остается на пленке во время всего процесса микширования. Я хочу сказать, всё это дерьмо — «Dolby» и вроде него. Эти штучки кастрируют хороший грязноватый рок-н-ролльный саунд просто по самое «не хочу».
- На новых треках Чарли реально блистает.
- О да, определенно. Я бы сказал даже больше – возможно, это лучшая работа Чарли…
- Кстати, это вы вместе с ним вдвоем придумали «карибский» бит в “Luxury”, да?
- Ну да, сначала здесь игралось чистой воды регги «он-бит» — и неважно, что тебе скажут об этом другие. В общем-то это моя песня. Она пришла ко мне, когда я ехал на машине из мюнхенского «Хилтона» в студию, весь обдолбанный по уши, и по радио передавали этот соул-номер, который до сих пор не знаю как называется, но в нём была та самая последовательность аккордов… и позднее она превратилась в “Luxury”. Я просто сыграл её как типично рок-н-ролльную вещь, пока Чарли полностью не изменил в ней бит, и тогда она спонтанно превратилось в то, что получилось – где Мик воет свой Вест-индский кусочек и т.д. Это – в первую голову чисто «роллинговский» трек, когда всё получилось по воле случая. Я имею в виду то, как на тебя кто-нибудь влияет. Это – процесс медленной ассимиляции, но то, что от нас ждали все, когда мы полетели на Ямайку, чтобы записать “Goats Head Soup”, - это что мы начнем играть регги. На самом деле я очень много играл на Вест-индской гитаре с растафарианцами, когда был там. Обычно я играл часами напролет. И то было никакое не регги, а больше эти этнические песнопения, которые в общем-то африканского происхождения, но в них есть инъекция спиричуэлс и баптистов с Юга.
- Типа “River of Babylon” ?
- Да, но… Я имею в виду, Боже – их так много! Для начала я хочу определенно сказать, что сейчас Ямайка – самая музыкально ориентированная страна мира. Гораздо в большей степени, чем Африка. Тут такая штука, что большая часть этих песнопений никогда не была записана. Как-то раз они так хорошо пели, что я погрузил весь их скарб – эти барабаны и некоторые свои усилки – в «Рейндж-ровер» и отвез в студию “Dynamic Sounds”, чтобы записать их. В конце концов, я понял, что их подавляют все эти студийные машины, так что в следующий раз – и это будет моей большой миссией – я сделаю это как надо, то есть подберу к ним нужное оборудование. Также будет интересно узнать, кто к тому времени из их группы останется в живых, а кто, наконец, выйдет из тюрьмы.
- Когда ты был там, то Аниту арестовали?
- Да, но тут был тот еще финт с протоколом, так как мы жили в престижном «белом» районе, и в то же время все эти раста были с нами. Она провела три дня за решеткой просто потому, что вовремя не просекла Великий английский план. Конечно же, главное дело было в травке, которая реально принадлежала растам. Как бы то ни было, мы освободили её под залог в 600 долларов, и нам посоветовали поскорее убраться оттуда – не навсегда, но на какое-то время. Но я бы сказал так: повод вернуться всегда остается. Кстати, я купил здесь бывший домик Томми Стила.
- Одержимость растафарианцев Хайле Селассие…
- Ах, очень интересно, что ты это упомянул, потому что я сам очень заинтригован тем, как они относятся к Селассие сейчас. То есть, все эти штуки растафари не являются чисто спиритуальными или чем-то еще, хотя постепенно становятся более всеобъемлющими: их дети бунтуют, начиная со школы и растят себе космы. На самом деле здесь существует неофициальная иерархия, которая основана на том, что чем длиннее волосы, тем более почитаем данный человек. И я хочу сказать, что они очень любят подолгу трепаться о своем Селассие как о «Царе царей» и все такое, но все это крутится вокруг музыки и травки, которая здесь намного лучше, чем где-либо. Такая свежая… очень классная. Часть моей религии (смеется). Может показаться, что в этом климате от неё может очень здорово «торкнуть», но у неё определенно тот же эффект, что и у лучшей мексиканской травы, кульминация которой – большой прилив энергии. Я имею в виду, что мне попадался совсем «эфирный» кокаин, а здесь он очень жгучий, и здешний смэк может запросто свалить с ног.
- Ямайка очень знаменита тем, как крупно здесь любят накалывать доверчивых иностранцев.
- В этом плане мне повезло, так как они с респектом врубились в то, что я играю, и, в общем-то, приняли меня. Конечно, бывали случайные ссоры из-за лишних 10-ти долларов. Я платил растам за студийную работу, что они сделали для нас. Кстати, дошло даже до того, что они удостоили меня великой чести оставить свои барабаны у меня дома.
- Те самые, что из козлиных шкур?
- Маленькие у них сделаны из козлиных шкур, но большие – из бычьих. Как я уже говорил, их музыка совершенно не похожа на регги. Для начала – пульс этой музыки направлен против биения человеческого сердца и украшен всеми этими песнопениями.
- Ты слышал альбом “Count Osi And His Mystic Revelations”?
- Да, но он, наверное – лишь примерное приближение к той музыке, и это не в коем разе не реальная штука. Я помню, как ходил на концерт “The Wailers” в “Speakeasy”, когда они пробовали спеть пару таких песнопений, и было похоже, будто это исполняет тетушка Милли. В какой-то мере когда один я играл с ними – это было как церемония посвящения «незаконнорожденного».
- Ты просто играл ритм?
- Да, эти фанковые риффы, ковыряния, я накидал несколько вкусных аккордов, а потом отделал гармонические подпевки в песнопениях. По завершению, думаю, этот проект будет похож на проект Брайана “Joujouka”. На этот раз я хочу совершить некую полевую экспедицию вместе с Маршаллом Чессом. Я понял, что, к сожалению, нужно быть очень осторожным в дружбе с растаманами – просто потому, что тогда начнется очередная канитель с арестами (Прим. автора – население Ямайки с презрением и великим страхом относится к движению Раста). Не знаю, не принято ли это у них или как раз наоборот – например, Руфуса, местного туза, который тоже был с нами, не приняли в их клан, так как он оказался геем. Понимаешь, ямайкцы очень гетеросексуальны. Cовсем в духе мужского шовинизма. Но тут не принято давать бабе в рот – никакого тебе извращенного реггея, дружище (смеется). На острове можно придти в самый задрипанный бордель, и если ты попросишь телку сделать это, то она немедленно выпихнет тебя пинком под зад. У них специально для моряков есть «розовые дома» — так они их называют.
- А местные очень торчат от белых телок?
- Ну, не более, чем некоторые белые парни – от черных. Умммм… как я когда-то…. ух… трахался с Ронни Спектор в былые дни. Из этого надо вырасти (пауза). Мы здесь подошли к интиму… Оставят ли это в твоем журнале или нет? (смеется)
- Ты ходил на “Ronettes”, когда они недавно приезжали сюда?
- Ага… это было прекрасно. Знаешь, Ронни выглядела лучше, чем когда-либо – по крайней мере, мне так показалось. Мне никогда не нравились эти дебильные «пчелиные ульи» на головах.
- Думаю, всем уже порядком надоело, как она продолжает опускать своего экс-супруга…
- Да, но она хочет опустить Фила Спектора как можно ниже плинтуса.
- Очевидно, так оно и есть, но я читал, что он здорово расстроился из-за всей этой истории с их расставанием?
- Ну, Фил Спектор есть, был и всегда будет абсолютным чудилой. Начиная с “To Know Him Is To Love Him” и далее по тексту. Я ведь еще тогда уже зависал с Ронни — конечно, на самом деле она была его девчонкой; он тогда был мощен – эдакий крутой мэн-гипнотизёр, но в то же время когда мы с Миком впервые прилетели в Нью-Йорк, то первое, что мы сделали – это взяли такси в Гарлем, на 127-ю Авеню — это было вроде: «Айда, возбудимся?», так сказать. Но в то же время мы должны были записываться с Джеком Ницше, который, как мы знаем, являлся аранжировщиком Фила. Спектор – просто очень, очень ревнивый парень.
- А каким был Джек Ницше, этот человек-загадка?
- О да, это просто очень одержимый… прекрасный… урод. Вот так. У него всегда были очаровательные заскоки. Например, много, много лет назад он увлёкся каратэ и всякими Кунг-Фу. Он во многом похож на Брайана – такой «американский Брайан Джонс», если хочешь. Эти громадные всплески неистовой иррациональности. Правда, с ним всегда было чертовски приятно работать. Я до сих пор помню, как играл “Let’s Spend the Night Together” на пианино одним пальцем – такие вот вещи. Лично я всегда считал, что ему никогда не отдавали должное за его работу со Спектором. То есть, когда ты сам отдаешь себе отчет в том, насколько важен был аранжировщик в продукции того времени. Нужда в понимании пространства инструментов и «вес» самого звука… И вот опять, Спектор с тех пор не сделал ничего реально выдающегося. Что произросло из его нью-йоркских тусовок с Джоном Ленноном? Или с Джорджем Харрисоном, раз уж на то пошло? Все эти парни без групп на самом деле –все какие-то потерянные, насколько я вижу это сейчас. Мне очень обидно за них. Я лучше послушаю, как Спектор возродит “Teddy Bears”. Но, с другой стороны, американские музыканты – это совершенно особая раса. Самые лучшие из них просто… одержимые. И это вполне можно соотнести с такими парнями, как Чак Берри, который – самый большой чудак на букву «м» из всех, кого я когда-либо встречал. Кстати, это давно известный факт! Но в то же время он – самый очаровательный мудак в мире, и я буду любить его всегда, даже если он останется таким же скупердяем и не соберет себе хоть мало-мальски приличную группу! Когда недавно я давал интервью на радио, тамошний парень спросил меня, что я думаю по поводу заявления Бо Диддли в прессе о том, что будь он белым, то стал бы таким же успешным, как “Rolling Stones”… Это, канеш, туфта, потому что глянь-ка: “Jackson 5” сейчас более успешны, чем мы. Вопрос в способности к адаптации. То, что сейчас происходит с блюзовыми парнями – и Господи Иисусе, это – грёбаная трагедия, когда Джуниор Уэллс и Бадди Гай открывали наши шоу в европейском турне несколько лет назад и бывали неизменно освистаны! Правда, из этого списка можно исключить Бо Диддли и Чака Берри – они все-таки смогли приспособиться. Но все равно – это очень грустный вердикт, когда самый большой хит Берри — просто песня дрочуна!
- Успех “My Ding-A-Ling” тебя очень расстроил?
- Ага… хотя нет, реально нет. Я хочу сказать, что он всегда откалывал подобные песенки в пору кризисов своей карьеры. “Anthony Boy” и… “Broken Arrow”, например. И о да, это – его слабина, но он всегда старался подходить к року с известной долей юмора, и видит Бог, это необходимо року сейчас. Но я имею в виду снова, что это – тот самый парень, что сочинил “Carol”…”Schooldays”…”Let It Rock”…
- Ты слышал на его альбоме “Back Home” песню “Tulane”?
- А как же, да – она отличная. На этом альбоме есть еще один трек… что-то с “baby” в названии, где тоже есть этот его дух. Веришь или нет – если у кого-то еще остался экземпляр “Run Rudolph Run” – Боже, что бы я только не отдал за него!
- Говоря о других артистах, были слухи, что ты временами не ладил с разными музыкантами. Однажды ты чуть не сцепился с Раем Кудером, что общеизвестно. А потом пару лет назад кто-то рассказывал о том, как один из «Роллингов» поссорился со Стиви Уандером.
- Не знаю, откуда только все эти слухи берутся. Не представляю, как это только могло произойти, потому что в последнем турне с нами играли Тревор Лоуренс и Стив Мадэйо из его старой группы. Это – очень деликатный вопрос, вот что я могу сказать, и это более относится к тем людям, что непосредственно окружают Стиви. Не хочу в это углубляться, но у этих людей есть свои причины говорить ему то, что они говорят ему, и заставлять его верить этому, потому что он сам этого не видит. И все-таки я люблю Стиви. Вообще, всё что я знаю – это то, что в конце тура он подарил мне серебряные четки, и каждый раз, когда я вижу его, то мы всегда хорошо ладим. Я имею в виду, что мы даже записывались вместе.
- А не было ли у тебя однажды сейшена с Литтл Ричардом? Что-то такое мелькало в «Заметках на полях» в журнале “Rolling Stone”.
- Нет, мы никогда не записывались… ой, подожди минуту - однажды, когда он был еще в соку, у нас была замечательная всенощная рок-н-ролльная сессия. Он тогда одел платье из люрекса и сыграл все свои старые номера. Вообще же его очень трудно было склонить сделать что-нибудь внятное, когда он просто носился как угорелый и орал всем и каждому: «Заткнись… Заткнись!» Боже, мне даже пришлось сесть за рояль и наиграть мимо нот “Miss Ann”, пока он, наконец, не угомонился и не столкнул меня со стула, сел на него, и все вздохнули с облегчением: «Чу… ну, вот и слава Богу!»
