Журнал «Pelo» (Аргентина), 1988.
Перевод с испанского: Елена М.К. (Gata), 2014.
На днях во всём мире спустя четверть века после сценического дебюта “Rolling Stones” наконец-то вышел в свет первый сольный альбом Кита Ричардса «Talk Is Cheap». Кроме Стива Джордана, барабанщика из Нью Йорка, вместе с которым он сочинял и записывал альбом, группа Кита “The X-Pensive Winos” состоит из гитариста Уодди Уохтела, клавишника Айвена Невилла и басиста Чарли Дрейтона. Однако имеется и длинный список приглашённых артистов, среди которых клавишники Чак Ливелл и Берни Уоррелл, пианист Джонни Джонсон, гитарист Мик Тейлор, саксофонисты Мейсио Паркер и Бобби Киз, басисты Джой Спампинато и Бутси Коллинз, духовики «Memphis Horns», скрипач Майкл Дуче и аккордеонист Стэнли Дьюрэл по прозвищу Гречка. Диск можно рассматривать как образец музыкальных истоков и предпочтений Кита: от cajun из «Locked Away» до фанка из «Big Enough», от Мемфисского соула из «Make No Mistake» до рокабилли из «I Could Have Stood You Up». И, разумеется, рокешники с отголоском “Stones”: такие, как «Take It So Hard», «How I Wish» и «Whip It Up». Однако одна песня, «You Don’t Move Me», содержит в себе изрядную толику горечи, которую Ричардс испытывал в 1986-м: именно тогда Джаггер решил погрузиться в сольную карьеру вместо того, чтобы поехать на гастроли с “Rolling Stones” для раскрутки «Dirty Work».
Ричардс, который вскоре собирается поехать в турне со своей собственной группой, полон воодушевления. Он чувствует облегчение, закончив работу над диском, и охотно готов пообщаться обо всем на свете. Он называет себя семейным человеком (кроме двух подростков - Марлона и Анджелы – родившихся в результате его связи с актрисой Анитой Палленберг, он имеет двух малолетних дочерей от своей нынешней жены, фотомодели Патти Хансен из Нью-Йорка) и объявляет о том, что в ближайшем году “Stones” планируют новый диск и гастрольный тур.
- Как ты чувствуешь себя после 25 лет с «Роллингами», завершив без них, родимых, свой первый сольник ?
- Это что-то вроде… (проводит рукой по лбу) Фу-у-уx! (выдыхает) Всё это странно, потому что его никто не ждал, я совсем не собирался его записывать. Кроме того, в моём понимании, сольный альбом - это, в некотором смысле, работа неудачника. Единственная причина, по которой я хотел сделать альбом — это только потому, что не мог играть вместе со «Stones».
- Считаешь ли ты, что «Грязная работа» пошла не очень хорошо из-за того, что “Stones” не поддержали её гастрольным туром?
- Ну… тогда в группе не наблюдалось никакого движения с тылов. Когда этот диск вышел, все вокруг говорили что-то вроде: «Ну, они распались», или: «Они не собираются больше работать вместе». Так что это был большой негативный опыт.
- Кажется, что последний альбом “Stones” был выпущен на фоне бури и хаоса…
- Это так, и я думаю, что это было в основном связано со смертью Стю (Яна Стюарта, пианиста «Роллингов» с самого начала и их роуд-менеджера). Как будто расклеился клей, на котором всё держалось. Немногие люди понимали его значение в группе. Когда я впервые пришёл в паб в Сохо, Лондон, на первую репетицию группы, которая впоследствии стала «Rolling Stones», единственным человеком, которого я там увидел, был Стю. Он уже играл на фортепиано, ожидая остальных чудаков. На первый взгляд, он очень отличался от нас. У него была постоянная работа, а все остальные из нас были сборищем бродяг. Стю был тем, кто не мог лгать. Кажется, одной из первых фраз, что он мне сказал, было: «О, так ты — эксперт по Чаку Берри? » А тогда Чака Берри еще не было в его списке предпочтений… Он любил ребят вроде Лайонела Хэмптона, Лероя Карра или Биг Джо Уильямса – из мира свинга, буги-вуги. Таким образом, Чак Берри был для него легкомысленным рок-н-роллом — пока я не заставил Стю послушать его диски, и он открыл для себя Джонни Джонсона (пианиста Берри). На самом деле, одной из последних вещей, что Стю сказал мне перед смертью, было: «Никогда не забывай, Кит — Джонни Джонсон жив и играет в Сент-Луисе». И случилось так, что через несколько месяцев я встретился с Джонни, и он даже принял участие в записи моего диска.
- Таким образом, смерть Стю была частью проблемы. А что произошло потом? Мик не хотел ехать на гастроли?
- Честно говоря, Мик решил, что он мог бы … Я не знаю, насколько подходит фраза «он мог бы сделать лучше», но он чувствовал, что «Rolling Stones» были для него как камень на шее. Это – реальная насмешка, и я ему об этом так и заявил.
- Он правда тебе так сказал?
- Да-да, он мне сказал: «Мне не нужна эта группа стариков». Это он говорил тогда, а теперь он хочет вернуться в “Stones” – видите ли, ему некуда больше идти. И я не критикую его. Ссоры между мной и Миком не такие, как они воспринимаются прессой или другими людьми. Они гораздо сложнее, потому что мы знаем друг друга на протяжении большей части нашей жизни — я имею в виду, с четырех -пяти лет. То есть, здесь очень много тонкостей, которые сложно объяснить. Но я думаю, что у Мика есть небольшой комплекс Питер Пэна. Это тяжелая работа — быть фронтменом. Для этого нужно считать себя полубогом. Но если ты зайдёшь слишком так далеко в данном чувстве, что тебе станет никто не нужен, то у тебя может получиться, как с Миком, который перестал осознавать, насколько для него важны «Роллинги». Он-то думал, что смог бы просто арендовать других «Rolling Stones» и таким образом контролировать ситуацию, а не бороться со мной. То, как я проявил себя в эпоху «Грязной Работы» — это было время, когда “Stones” реально могли что-то сделать. Они могли вырастить в себе эту музыку, сделать её зрелой и верили, что смогут унести её с собой даже в мир иной. Не нужно возвращаться назад, чтобы стать Питером Пэном и пытаться конкурировать с Принцем, Майклом Джексоном или «Wham!» и «Duran Duran». Я думаю, что это вопрос самоощущения. Мик воспринимал себя так, как будто ему еще предстояло что-то кому-то доказать на этом уровне. Поэтому для меня 25 лет сотрудничества с ним отправились коту под хвост.
- Ты записывался сольно на протяжении многих лет — у тебя большой запас песен?
- Нет, все песни с этого альбома были написаны в прошлом году, а еще остался большой запас песен от “Stones”, который я не трогал. Я бы хотел, чтобы он вышел как-нибудь отдельно. Конечно, определённый стиль остаётся. Со «Stones» я сочинял то, что смог бы спеть Мик; что, по моему мнению, было наиболее приемлемо для него. Но в этом альбоме песни не так уж и отличаются друг от друга ни по структуре, ни по содержанию. Мне удалось-таки запечатлеть некоторые вещи, которые у меня со “Stones” сделать не получилось бы: я бы сказал им: «О нет, я не могу это играть. Слишком сложно». И я понял это, работая со Стивом Джорданом. Это было еще одно большое везение: я нашел кого-то другого, с кем можно реально работать – а для меня работа в команде очень важна. Энтузиазм окружающих тебя людей невероятно важенв творчестве, и эти парни проявляли его во всём. Например, в «Stones», если я сочинял что-то, а они играли в студии, и я останавливался, если не знал, как сделать переход или что-нибудь в этом роде — я переставал играть — и тогда все тоже останавливались, выходили глотнуть чего-нибудь или позвонить, возвращались через час, и мы повторяли попытку. В этой же группе, если я остановлюсь, они просто продолжают: «Давай, давай!» Никто еще не надирал мне задницу таким образом! В то же время мне это нравится — потому что они правы. Я снова и снова начинал играть и погружался в творческий процесс по самые кончики ушей.
- Сталкивался ли ты с такой ситуацией, когда тебе не хотелось, чтобы какая-нибудь твоя новая песня была похожа на песню “Stones”?
- На самом деле нет — это было по-другому. Я иногда думал: «Я не могу это сыграть, потому что это будет именно так, как в «Stones» — это будет подделка. Моей главной заботой прежде всего было: «С кем же я, ко всем чертям, буду играть, если не с Чарли Уоттсом?» Если я и буду играть один после 20-ти лет работы с этим великим барабанщиком, то кто же будет испытывать то же самое чувство, тот же контакт, для которых нам даже нет нужды видеть друг друга? Прелесть встречи с Стивом Джорданом в тот конкретный момент стала причиной очень естественного изменения, поскольку Стив и Чарли очень хорошо знают и взаимно уважают работу друг друга.
- Где же на фоне всего этого затерялись Чарли, Рон Вуд и Билл Уаймен? Ты поддерживаешь с ними контакт?
- Ну да. На самом деле, в последние месяцы я достаточно наконтактировался с ними. А однажды мне вдруг позвонил Мик, и остальные сказали: «Давайте воссоединим Stones». И я подумал: «Это как раз в тот самый момент, когда я нахожусь в середине альбома! Что вы пытаетесь сделать, чёрт побери?! Ты хочешь поговорить о воссоединении именно сейчас?» Но мы-таки поговорили. Я отправился в Лондон, и у нас была деловая встреча. Я думаю, что вы увидите новый альбом и тур “Stones” уже в следующем году.
- А со своей группой ты поедешь в тур?
- Да, конечно. Дорога манит меня, но единственный способ поехать на гастроли – это записать диск. Я собирал эту команду мало-помалу аж с 1986-го. Вы знаете основной состав группы: Дрейтон, Стив, Айвен Невилл, Уодди. Я не хочу чего-то большого и толстого — знаешь, огромных стадионов и всего этого. Я хочу играть в каких-нибудь хороших театрах. Мы уже начинаем обсуждать это. В принципе, неплохо бы выступать в каких-нибудь хороших местах мест на 3000 — 4000…
- «I Could Have Stood You Up» также является объединением выходцев из “Stones”: Мик Тейлор, Бобби Киз, Чак Ливелл. Играл ли ты с Тейлором с тех пор, как он покинул «Stones»?
- Когда он выступал в «Lone Star» в прошлом году, я поднялся на сцену сыграть с ним пару песен. До этого я не видел его несколько лет… Это загадка для меня — а также для Мика Тейлора — почему же он покинул «Stones» ?(смеется) Я спросил его: «Почему ты ушёл вот так?» И он ответил: «Да я сам себя все время об этом спрашиваю. Не знаю, почему я это сделал». Но вообще, быть в группе “Stones” — это странно. Для Мика, например – он играл в “Stones” в течение пяти-шести лет и считал, что они могли бы расшириться. Он хотел играть на ударных, хотел сочинять и выпускать свои пластинки. Прав ли он был или ошибался ? Для меня Мик Тейлор всегда был просто блестящим гитаристом, это так и есть. И это так до сих пор. Но внутри себя, знаешь, ты думаешь: «Я сделал это. Это у меня уже есть. Сейчас я могу жить для себя. Это мне немного надоело». Мик Джаггер принял то же самое решение — и снова та же ошибка. Было ли это ошибкой или нет, но всё пошло не так, как он рассчитывал. Возможно, это как-то связано с именем Мик (смеется).
- А Мик (Джаггер) уже слышал песню «You Don‘t Move Me«?
- Да, слышал. Я передал ему весь альбом пару недель назад. Во время прослушивания он все время болтал (смеется). Но я пошел в туалет отлить, и пока выходил, то видел, как он танцует в передней комнате. Поэтому я вернулся в туалет, сильно хлопнул дверью и снова вышел: гляжу, а он сел и сидит вот так (плюхается в кресло с прямой спиной и кладет руки на ноги). Не знаю, что он там действительно себе думает — но он сам виноват в том, что случилось с его сольными альбомами.
- Что ты думаешь о состоянии рока в настоящее время? Некоторые говорят, что это самый худший период в истории рок-н-ролла…
- Мой ответ на это будет простым :»Это действительно так - так что ждите, пока он выйдет, мой новый альбом!» (смеется)
- Я хотел спросить, кого ты сейчас считаешь суперзвёздами?
- Я люблю «U2». Я люблю Боно. До того, как я начал работать с ним, я никогда его не слушал. Он мне показался очень интересным и очень открытым человеком. Уже потом, позже, я начал их слушать. Эта музыка – человеческая, это не музыка кнопок. То, что я не люблю – это современный поп. Особенно я разочарован черными, которые просто нажимают кнопки и всё это дерьмо. По мне — они просто засирают музыку. С электронными барабанами и звукорежиссерами, они никогда … ты их снабжаешь барабанной установкой и говоришь, что будешь использовать живого барабанщика, а они в ответ: «Что? Как же мы сыграем тут точно так, как в той песне?» Музыка должна исполняться людьми, а не нажатием кнопок. Для меня странно, что Джордж Майкл занимает 1-е место в рейтинге «черной» музыки. Потому что — эй, что случилось с Литтл Милтоном? Что вообще случилось с соулом?
- Ну тогда скажи, что же тебе нравится?
- Не так много всего есть в этом мире, что мне нравится. Не хочу, чтобы кто-то из этих парней чувствовал что-то типа: «О, он чертовски стар, бла-бла-бла, но мы там, наверху, бла-бла-бла». Я не заинтересован в этом. Для меня главное: что ты пытаешься сделать — просто быть знаменитым или у тебя реально есть что сказать? И если да, забываешь ли ты об этом, чтобы просто быть знаменитым? Я всегда любил «AC/DC», не так ли? Я люблю «U2», ага. Я думаю, что особенно у Боно есть нечто особенное. Я нахожу интересными «INXS». Мне нравится Трейси Чапмен. Зигги Марли кажется мне очень интересным, потому что он не просто «сын такого-то». Ну да, он произошёл от своего отца, но он не просто «сын Боба Марли». У него самого есть что сказать, и он серьезен в этом отношении.
- На данный момент, в какой степени твоя личность обязана быть частью «Rolling Stones»?
- Ну, я всегда был одним из них, с самого начала … если вы хотите так называть это… моей карьеры. И я никогда не хотел быть никем иным. Но увы — за последние пару лет, к моему сожалению, я столкнулся с тем, что уже не являюсь одним из них. Сначала это чуть не разбило мне сердце. То, что я научился быть не-Роллингом за последние два года, вероятно, сделает меня, если «Камни» воссоединятся, можно сказать … «лучшим из Rolling Stones», а ? (смеется) Или сделает лучше «Rolling Stones». Теперь во мне есть немного больше уверенности в себе и для себя. Я обнаружил, что я могу — если буду вынужден — жить без «Rolling Stones». И что моя единственная работа не заключается в том, чтобы отчаянно пытаться держать группу вместе, которой, быть может, перерыв был и нужен, и полезен.
- Таким же образом, как ты продолжаешь дело блюзменов, которыми восхищаешься… У тебя есть собственное видение того, как ты бы хотел, чтоб развивались ты , “Stones” и их музыка?
- Ну, тогда уж нам cнова придется вернуться к разрыву эпохи «Dirty Work»! (недовольно хмыкает) Мое видение «Rolling Stones» в том, что в нашем государстве и в наш век это — прекрасная возможность и прекрасный момент по-прежнему 
продолжать работать, взрослеть и пробовать. Я играл с Мадди Уотерсом за шесть месяцев до его смерти, и этот чувак был так же полон жизненной энергии, как и в молодости. И он был таким даже в тот самый день, когда его прибрал к себе Боженька. Для меня это имеет значение. Я имею в виду то, что я собираюсь делать сейчас — искать работу и учиться выжигать паяльником по телу (смеется). Я буду делать это, пока мне нравится — и я твердо намерен делать это, вот и все. Главное, чтобы было из чего расти. Элвис так не смог. Да и многие тоже. Для меня важно доказать, что это не просто дерьмо для подростков, и что тебе должно быть стыдно за свои сорок с хвостиком, когда ты продолжаешь играть это до сих пор – хоть в этом и нет никакой необходимости. Это просто работа, мужская работа, и это — дело всей моей жизни. И если есть на этой планете еще кто-то, кто сможет доказать это людям, то надеюсь, что этим человеком буду я.